Меланхолия одного молодого человека - [10]

Jason Walker — Everybody Lies

Глава 4

Люди. Они… не перестают меня удивлять.

Мы все живем. Так или иначе. У каждого свой путь, свои выборы, которые мы совершаем каждую минуту. Меня просто удивляет, насколько некоторых из этих выборов отличны от моих собственных.

Я признаю, что постоянно склоняюсь к более легкому пути, и в тоже время уважаю те, по которым идут другие. Ведь все хотят одного — выжить, выжить в этом безумном мире, который вынуждает либо принять действительность, либо послать все куда подальше и идти по разбитой дороге в надежде, что она приведет к счастью. Что до меня — я, скорее всего, ошибся в выборе и медленно направляюсь в темноту, вместо стремления к свету.

Я охладел к людям вокруг себя. Я не отвечаю на звонки, не ищу компании, отказался от отношений, близких к тем, что называют «любовные». Я перестал что-либо чувствовать.

Да, есть друзья, близкие друзья, которым я бы доверил жизнь, но… все это не кажется чем-то сверхъестественным. Есть родители, которых люблю, действительно люблю. Есть родственники, которых хочется навещать, чья жизнь не безразлична.

Но при этом чувство одиночества только усиливается.

Уже несколько дней подряд я сижу безвылазно в квартире, питаюсь чем попадется, только чтобы не чувствовать голод, покрываюсь отвратительной щетиной, растущей неравномерно, слушаю грустную музыку, курю и задаюсь вопросом: «Что делать дальше?». Даже желание пить куда-то пропало. Как и открыть очередную непрочитанную книгу… Раньше у меня были ориентиры — жалкие, но за них хотя бы можно было цепляться; они помогали выстроить планы на ближайшее будущее. Сейчас же нет ничего. Только растущее количество грязной посуды говорит о смене дней.

В такой обстановке нет-нет да начинаешь забывать о том, что в людях есть хорошее. Смотришь новости — удивляешься, как мы еще не загрызли друг-друга, читаешь комментарии — как же мы ужасны.

Я говорю «мы», потому что я, хочу этого или нет, — часть человечества, одна семимиллиардная, но часть. Я ни умнее, ни сильнее, ни разумней других. Но я это хотя бы осознаю.

Быть супергероем — мечта моего детства. Помогать нуждающимся, спасать от бед, утешить в трудную минуту — это казалось такой простой задачей. Сейчас же я как одинокий путник на маленькой шлюпке посреди океана, полного кровожадными акулами и гигантскими кальмарами. Питьевой воды осталось на глоток, еда — пережиток прошлого; сигнальная ракета выпущена дней шесть назад, когда далекое облако превратилось в вертолет. Только небольшая тяжесть в нагрудном кармане оставляет небольшую надежду на власть над собственным будущим. Маленький нож. Я беру его и медленно провожу пальцем по лезвию. Все еще острый. У меня три варианта:

1) Продолжать ждать смерти,

2) Вскрыть себе вены,

3) Проткнуть шлюпку и медленно пойти ко дну.

Я выбираю третий и, сделав одно резкое движение, в последний раз любуюсь закатом. Как же он прекрасен!

А потом я просыпаюсь…

Подобные этому сны приходят ко мне все чаще: один реалистичней другого, а когда просыпаюсь, не могу понять, где я. Глазам хватает пары минут, чтобы привыкнуть к темноте, а вот сердцу… ему нужно гораздо больше. Сбитое дыхание, мороз, мурашки, гуляющие по телу, несмотря на прикосновения одеяла, и шум метели за окном. Пустота в сознании, пустота в комнате, перед глазами лишь взгляд, ее взгляд.

У всех есть свой идеал. Человек, готовый рассыпаться от легкого прикосновения, как песчаная фигура; чья улыбка вызывает как боль, так и эйфорию. Тот, кого всегда хочется видеть рядом и не вспоминать больше никогда.

Я сотворил поистине чудовищную ошибку — снова дал ей о себе знать, ни на что не надеясь, ничего не ожидая. Однако, она все так же добра, чиста, как белоснежная чайка в безоблачном небе.

Недавно знакомый назвал меня «человечищем» только из-за того, что принял его в холодный вечер, поделился едой, предложил выпить и дал ночлег. Не понимаю, неужели это что-то выходящее за рамки? Конечно, я бы не поступил так с кем угодно, но… Не знаю. Люди настолько позабыли значение слова «Человечность», что обращение с товарищем, как… с товарищем превозносят настолько высоко? Хотя что там говорить, если уже обычную вежливость не могут воспринять без подозрения в извлечении выгоды. В каждом поколении мыслители спрашивали себя: «Люди позабыли, какого быть людьми?», не подозревая, что дальше будет хуже: от слова «Человек» осталось только биологическое определение.

Но я верю, что человечность еще живет среди нас, как любовь, дружба, доброта… Они не так открыты, их сложно найти, но они есть. Возможно, нужно просто дать им путь, рискуя ошибиться и остаться ни с чем. Но этот риск оправдан. Стоит найти таких людей — а это не просто — и мир заиграет новыми красками.

Я, потирая старые раны, продолжаю искать.

Foals — Spanish Sahara

Глава 5

Пиво в банке намного вкуснее пива в пластиковой или стеклянной таре. Думаю, здесь многие согласятся. Конечно, если вы не находите употребление дешевого алкоголя приемлемым и достойным занятием, вы никогда не поймете разницы. А, возможно, и вовсе посчитаете, что и то, и другое — на один вкус. Но позвольте мне такую вольность заявить: пиво, как и, в принципе, любой алкоголь, бывает разным: со своими плюсами и минусами. Банка — пусть дешевая, пусть «премиальная» — придает напитку вкус некого бунтарства: до чего приятно сжать ее, когда в той ничего не осталось, и как следует швырнуть в дальний угол комнаты, чтобы на следующее утро увидеть результат вчерашней пьянки. Ходишь, смотришь на все это, и тебя посещают две мысли: с одной стороны: «Что за срач!», с другой: «Неплохо вчера посидели».