Меланхолия одного молодого человека - [10]
Jason Walker — Everybody Lies
Глава 4
Люди. Они… не перестают меня удивлять.
Мы все живем. Так или иначе. У каждого свой путь, свои выборы, которые мы совершаем каждую минуту. Меня просто удивляет, насколько некоторых из этих выборов отличны от моих собственных.
Я признаю, что постоянно склоняюсь к более легкому пути, и в тоже время уважаю те, по которым идут другие. Ведь все хотят одного — выжить, выжить в этом безумном мире, который вынуждает либо принять действительность, либо послать все куда подальше и идти по разбитой дороге в надежде, что она приведет к счастью. Что до меня — я, скорее всего, ошибся в выборе и медленно направляюсь в темноту, вместо стремления к свету.
Я охладел к людям вокруг себя. Я не отвечаю на звонки, не ищу компании, отказался от отношений, близких к тем, что называют «любовные». Я перестал что-либо чувствовать.
Да, есть друзья, близкие друзья, которым я бы доверил жизнь, но… все это не кажется чем-то сверхъестественным. Есть родители, которых люблю, действительно люблю. Есть родственники, которых хочется навещать, чья жизнь не безразлична.
Но при этом чувство одиночества только усиливается.
Уже несколько дней подряд я сижу безвылазно в квартире, питаюсь чем попадется, только чтобы не чувствовать голод, покрываюсь отвратительной щетиной, растущей неравномерно, слушаю грустную музыку, курю и задаюсь вопросом: «Что делать дальше?». Даже желание пить куда-то пропало. Как и открыть очередную непрочитанную книгу… Раньше у меня были ориентиры — жалкие, но за них хотя бы можно было цепляться; они помогали выстроить планы на ближайшее будущее. Сейчас же нет ничего. Только растущее количество грязной посуды говорит о смене дней.
В такой обстановке нет-нет да начинаешь забывать о том, что в людях есть хорошее. Смотришь новости — удивляешься, как мы еще не загрызли друг-друга, читаешь комментарии — как же мы ужасны.
Я говорю «мы», потому что я, хочу этого или нет, — часть человечества, одна семимиллиардная, но часть. Я ни умнее, ни сильнее, ни разумней других. Но я это хотя бы осознаю.
Быть супергероем — мечта моего детства. Помогать нуждающимся, спасать от бед, утешить в трудную минуту — это казалось такой простой задачей. Сейчас же я как одинокий путник на маленькой шлюпке посреди океана, полного кровожадными акулами и гигантскими кальмарами. Питьевой воды осталось на глоток, еда — пережиток прошлого; сигнальная ракета выпущена дней шесть назад, когда далекое облако превратилось в вертолет. Только небольшая тяжесть в нагрудном кармане оставляет небольшую надежду на власть над собственным будущим. Маленький нож. Я беру его и медленно провожу пальцем по лезвию. Все еще острый. У меня три варианта:
1) Продолжать ждать смерти,
2) Вскрыть себе вены,
3) Проткнуть шлюпку и медленно пойти ко дну.
Я выбираю третий и, сделав одно резкое движение, в последний раз любуюсь закатом. Как же он прекрасен!
А потом я просыпаюсь…
Подобные этому сны приходят ко мне все чаще: один реалистичней другого, а когда просыпаюсь, не могу понять, где я. Глазам хватает пары минут, чтобы привыкнуть к темноте, а вот сердцу… ему нужно гораздо больше. Сбитое дыхание, мороз, мурашки, гуляющие по телу, несмотря на прикосновения одеяла, и шум метели за окном. Пустота в сознании, пустота в комнате, перед глазами лишь взгляд, ее взгляд.
У всех есть свой идеал. Человек, готовый рассыпаться от легкого прикосновения, как песчаная фигура; чья улыбка вызывает как боль, так и эйфорию. Тот, кого всегда хочется видеть рядом и не вспоминать больше никогда.
Я сотворил поистине чудовищную ошибку — снова дал ей о себе знать, ни на что не надеясь, ничего не ожидая. Однако, она все так же добра, чиста, как белоснежная чайка в безоблачном небе.
Недавно знакомый назвал меня «человечищем» только из-за того, что принял его в холодный вечер, поделился едой, предложил выпить и дал ночлег. Не понимаю, неужели это что-то выходящее за рамки? Конечно, я бы не поступил так с кем угодно, но… Не знаю. Люди настолько позабыли значение слова «Человечность», что обращение с товарищем, как… с товарищем превозносят настолько высоко? Хотя что там говорить, если уже обычную вежливость не могут воспринять без подозрения в извлечении выгоды. В каждом поколении мыслители спрашивали себя: «Люди позабыли, какого быть людьми?», не подозревая, что дальше будет хуже: от слова «Человек» осталось только биологическое определение.
Но я верю, что человечность еще живет среди нас, как любовь, дружба, доброта… Они не так открыты, их сложно найти, но они есть. Возможно, нужно просто дать им путь, рискуя ошибиться и остаться ни с чем. Но этот риск оправдан. Стоит найти таких людей — а это не просто — и мир заиграет новыми красками.
Я, потирая старые раны, продолжаю искать.
Foals — Spanish Sahara
Глава 5
Пиво в банке намного вкуснее пива в пластиковой или стеклянной таре. Думаю, здесь многие согласятся. Конечно, если вы не находите употребление дешевого алкоголя приемлемым и достойным занятием, вы никогда не поймете разницы. А, возможно, и вовсе посчитаете, что и то, и другое — на один вкус. Но позвольте мне такую вольность заявить: пиво, как и, в принципе, любой алкоголь, бывает разным: со своими плюсами и минусами. Банка — пусть дешевая, пусть «премиальная» — придает напитку вкус некого бунтарства: до чего приятно сжать ее, когда в той ничего не осталось, и как следует швырнуть в дальний угол комнаты, чтобы на следующее утро увидеть результат вчерашней пьянки. Ходишь, смотришь на все это, и тебя посещают две мысли: с одной стороны: «Что за срач!», с другой: «Неплохо вчера посидели».
В жизни всегда есть место музыке. Главное – суметь ее услышать. Волнительную, странную, громогласную, тихую, умиротворяющую. Вита и Эмили не только слышат музыку в каждой прожитой секунде – они ее создают. Каждая – непохожая на другую. Они не знают друг друга, их жизни никогда не пересекались. Но сама судьба взялась за инструменты и уже готова сыграть свою ироничную и запутанную мелодию. Будет ли она услышана?
Россия, начало 2000-х. Расследования популярного московского журналиста Николая Селиванова вызвали гнев в Кремле, и главный редактор отправляет его, «пока не уляжется пыль», в глухую провинцию — написать о городе под названием Красноленинск, загибающемся после сворачивании работ на градообразующем предприятии, которое все называют просто «комбинат». Николай отправляется в путь без всякого энтузиазма, полагая, что это будет скучнейшая командировка в его жизни. Он еще не знает, какой ужас его ожидает… Этот роман — все, что вы хотели знать о России, но боялись услышать.
Триптих знаменитого сербского писателя Милорада Павича (1929–2009) – это перекрестки встреч Мужчины и Женщины, научившихся за века сочинять престранные любовные послания. Их они умеют передавать разными способами, так что порой циркуль скажет больше, чем текст признания. Ведь как бы ни искривлялось Время и как бы ни сопротивлялось Пространство, Любовь умеет их одолевать.
Книга о жизни, о соединенности и разобщенности: просто о жизни. Москву и Таллинн соединяет только один поезд. Женственность Москвы неоспорима, но Таллинн – это импозантный иностранец. Герои и персонажи живут в существовании и ощущении образа этого некоего реального и странного поезда, где смешиваются судьбы, казалось бы, случайных попутчиков или тех, кто кажется знакомым или родным, но стрелки сходятся или разъединяются, и никогда не знаешь заранее, что произойдет на следующем полустанке, кто окажется рядом с тобой на соседней полке, кто разделит твои желания и принципы, разбередит душу или наступит в нее не совсем чистыми ногами.
На пути к мечте герой преодолевает пять континентов: обучается в джунглях, выживает в Африке, влюбляется в Бразилии. И повсюду его преследует пугающий демон. Книга написана в традициях магического реализма, ломая ощущение времени. Эта история вдохновляет на приключения и побуждает верить в себя.
Прогрессивный индийский прозаик известен советскому читателю книгами «Гнев всевышнего» и «Окна отчего дома». Последний его роман продолжает развитие темы эмансипации индийской женщины. Героиня романа Басанти, стремясь к самоутверждению и личной свободе, бросает вызов косным традициям и многовековым устоям, которые регламентируют жизнь индийского общества, и завоевывает право самостоятельно распоряжаться собственной судьбой.
Посреди песенно-голубого Дуная, превратившегося ныне в «сточную канаву Европы», сел на мель теплоход с советскими туристами. И прежде чем ему снова удалось тронуться в путь, на борту разыгралось действие, которое в одинаковой степени можно назвать и драмой, и комедией. Об этом повесть «Немного смешно и довольно грустно». В другой повести — «Грация, или Период полураспада» автор обращается к жаркому лету 1986 года, когда еще не осознанная до конца чернобыльская трагедия уже влилась в судьбы людей. Кроме этих двух повестей, в сборник вошли рассказы, которые «смотрят» в наше, время с тревогой и улыбкой, иногда с вопросом и часто — с надеждой.