Мегрэ и его мертвец - [6]

— За работу, мой мальчик…

Послали и за доктором Полем. Его приезда ждали с минуты на минуту. Если не считать сторожа и замороженных трупов неизвестных, обнаруженных в Париже за последние несколько дней, они тут были одни.

При свете дня все казалось кричаще грубым. Работали без лишних слов и движений, похожие на прилежных рабочих из ночной смены, занятых особенно сложным делом.

В карманах обнаружили лишь пачку крепкого табака, папиросную бумагу, коробок спичек, дешевый перочинный нож, допотопный ключ, карандаш, платок без инициалов. В кармане брюк немного мелочи. Ни бумажника, ни удостоверения личности.

Предметы одежды — сорочку, а потом туфли, носки — Мерс аккуратно сложил в пакет из пергаментной бумаги. Вещи среднего качества. На пиджаке этикетка магазина готового платья, что на Севастопольском бульваре. Брюки поновее и другого цвета.

Когда появился доктор Поль — борода аккуратно расчесана, глаза ясные, хотя его среди ночи подняли с постели, — труп был раздет донага.

— Ну, Мегрэ, что-то расскажет нам этот бедолага?

И действительно, задача заключалась в том, чтобы заставить мертвеца заговорить. Такова обычная процедура. Комиссару можно было бы поехать домой и лечь спать: результаты всевозможных анализов доставят ему утром в кабинет.

Однако он остался наблюдать за работой эксперта, с задумчивым видом посасывая трубку и засунув руки в карманы.

Доктору пришлось ждать: фотографы мешкали. Воспользовавшись паузой, Мерс занялся ногтями убитого — на руках и на ногах. Материал для исследования он складывал в два мешочка, на которых начертал какие-то кабаллистические знаки.

— Не так-то просто будет навести на него марафет, — рассмотрев лицо убитого, заключил фотограф.

По инструкции полагалось сделать сначала снимки тела и раны. Затем — лица: надо раздать фотографии представителям прессы с целью опознания личности. Надо добиться того, чтобы лицо убитого как можно точнее походило на лицо живого человека. Вот почему технический эксперт гримировал труп, в холодном свете ламп казавшийся особенно бледным, зато щеки и губы были раскрашены словно у уличной женщины.

— Теперь дело за вами, доктор.

— Вы останетесь, Мегрэ?

Комиссар остался. До самого конца. А затем вместе с доктором Полем отправился выпить кофе с ликером в небольшом бистро, только что распахнувшем ставни.

— Вы, верно, не захотите ждать, пока я напишу свое заключение? Скажите, дело важное?

— Пока не знаю…

Рядом ели свои круассаны рабочие. Глаза у них были еще сонные. На пальто осели капельки утреннего тумана. Было свежо, у прохожих изо ртов вырывались облачка пара. Одно за другим на разных этажах освещались окна домов.

— Для начала скажу, что человек этот скромного достатка. Судя по костяку и состоянию зубов, детство его прошло в бедности, заботились о нем плохо. Руки не указывают на принадлежность к какой-либо определенной профессии… Сильные, но довольно холеные… Рабочим он быть не мог. Служащим тоже: на пальцах отсутствуют характерные деформации от продолжительного письма или работы на машинке… У него налицо плоскостопие — им страдают люди, привыкшие весь день стоять на ногах…

Записей Мегрэ не делал: услышанное врезалось ему в память.

— Теперь важный вопрос: время совершения преступления… Могу с уверенностью сказать, что убийство случилось между восемью и десятью часами вечера…

Мегрэ уже сообщили о показаниях ночных гуляк и о желтом «ситроэне», замеченном на площади Согласия сразу после часа ночи.

— Послушайте, доктор, неужели вы ничего больше не заметили?

— Что вы имеете в виду?

Доктор Поль, обладатель знаменитой бороды, тридцать пять лет работал медицинским экспертом и в уголовных делах разбирался лучше многих полицейских.

— Убийство не было совершено на площади Согласия.

— Очевидно.

— Вероятно, это произошло в каком-нибудь закоулке.

— Возможно.

— Когда в таком городе, как Париж, идут на риск и тело убитого перевозят с одного места в другое, делают это обычно с целью скрыть его, чтобы труп обнаружили как можно позднее.

— Вы совершенно правы, Мегрэ. Об этом я не подумал.

— На этот раз мы имеем дело с лицами, которые рискуют. Их могут схватить. Во всяком случае, они могут навести на свой след. Ведь делается это в самом сердце Парижа, в людном месте, где даже глубокой ночью труп и десяти минут не пролежал бы незамеченным…

— Иными словами, убийцы хотели, чтобы тело обнаружили. Так я вас понимаю?

— Не вполне. Да и не в этом дело.

— И все-таки они постарались, чтобы труп нелегко было опознать. Удары по лицу наносились не голыми кулаками, а каким-то тяжелым предметом… Каким именно, сказать затрудняюсь…

— До смерти?

— После. Спустя несколько минут…

— Вы уверены, что это произошло всего несколько минут спустя?

— Пожалуй, не позднее чем через полчаса… Потом, Мегрэ, есть еще одна деталь. По-видимому, я опущу ее в своем заключении, поскольку не уверен в ней. Кроме того, не хочу, чтоб мои выводы оспаривал адвокат, когда дойдет до суда… Я тщательно обследовал рану, сами видели. За свою практику мне довелось видеть сотни ножевых ран. Готов поклясться, что этот удар нанесен чересчур уж расчетливо.

Представьте себе: стоя лицом друг к другу, ссорятся два человека. Один из них наносит удар… Так вот, рану, которую я осматривал, никак нельзя было нанести таким вот образом. На удар сзади тоже не похоже.