И правда, всё чаще уходил Васька в тундру или на море. Бродит по берегу, смотрит на льдины, что проплывают вдали. Или рыбу ловит. Или на тюленей охотится.
Перестал на камбуз к Фомичу за едой ходить. Только в гости, поиграть.
А потом и совсем ушёл. День его нет, два, три. Забеспокоился Фомич.
— Убьют Ваську охотники. Ведь не знают, что ручной он. Бах — и шкура одна, а не Васька...
Посовещался Фомич с друзьями. Потом механик завёл свой трактор-вездеход, сел на него с Фомичём и уехал.
А за повара остался Юра. За завтраком все полярники ворчали: подгорела каша.
— Эх, Васьки нет. Он бы весь твой запас каши вмиг прикончил, — смеялись они.
А Юра в ответ:
— Научусь.
И действительно, научился, потому что не возвращались на станцию Фомич и механик три дня.
Вернулся Фомич весёлый и сразу к начальнику станции пошёл. А оттуда в радиорубку.
— Что-то затеял Фомич, — догадались полярники и пошли за ним.
Юра сидел с наушниками над приёмником и выстукивал ключом. Над ним стоял дядя Фомич. Перед Юрой лежал бланк радиограммы, подписанный начальником полярной станции:
„Всем, всем, всем! Ушёл ручной медведь Васька, который спа. во время пурги Николая Фомича Ивашова, повара полярной станции. Медведь безвредный, людей любит. Просим не охотиться. Просим не охотиться. Его примета — на шее флотский ремень с медной бляхой. Просьба подтвердить приём! “
Через год лётчики рассказывали, что видели далеко во льдах белого медведя с флотским ремнём на шее. С ним была медведица. Когда пролетал самолёт, огромный медведь встал на задние лапы и, склонив голову, посмотрел вслед самолёту.
О чём он думал? О Фомиче? О лётчиках, что привезли его на полярную станцию?
Или забыл уже её?..