Медведь против Акулы - [49]
Тот, что ты сдернул с Интернета?
Да.
Там, где медведь – это «эго», а акула – это «ид»?
Ага.
Фрейд.
И получил «Д».
Господи, это был из всех докладов лучший.
Учитель сказал, что не может проследить за ходом моей мысли.
Что за ход мысли?
Мой ход мысли – он так сказал.
Ход. Мысли.
Ага, и он не мог за ним следить.
А он хотел?
Следить?
Ага.
Наверно.
Он хотел последить за твоим так называемым ходом мысли и не смог.
Подожди, мне тут еще звонят.
Ход мысли, похоже, – штука положительная. Человеку нужен ход мысли, чтобы другие за ним следили. Как у поезда. Ход поезда, а в хвосте – учителя.
Я снова на проводе, ты там?
Кстати, что вообще за лабуда?
При чем тут поезд?
Поезд – устаревшее транспортное средство
Про что я и говорю.
Он медленный и дымный.
Тяжелый и шумный.
Ну, если медленные и дымные мысли – это хорошо, тогда я, черт побери, – идиот клинический.
Это точно.
Чертов юный гений, если у нас дымное мышление – мерило всех мерил.
Вот то, о чем мы говорим, – это номер раз, на кой бы мне ход мыслей, номер два – это на кой бы ему за ним следить, а номер три.
Номер три – это на кой тебе, во-первых, этот чертов мысленный поезд, когда полным-полно мысленного транспорта, который и побыстрее, и поэффективнее, и специально спроектирован для современного читателя.
Сегодняшнего напряженного мира.
Кому это, к черту, надо сидеть на мысленном переезде и просто смотреть, как мимо катятся эти сцепленные идеи?
Подожди, тут у меня еще звонок.
92. Музей самоопределения Лас-Вегаса
Перенесемся в Музей Самоопределения Лас-Вегаса, помните, этот огромный и поразительно увлекательный образовательный комплекс. Однако Норманам трудно особенно радоваться музею, учитывая Событие, маячащее в ближайшем будущем.
Похоже, тысячи других людей в Музее испытывают то же чувство. Люди нервны, взвинчены. Все просто бродят по залам, убивают время, ждут.
Кто победил бы в схватке между медведем и акулой?
То есть подумайте-ка, если медведь (с нормальной головой) и акула вступили бы в конфликт, который невозможно мирно разрешить… кто бы победил?
Я бы за билет бы ел бы битое стекло, честно.
Виртуальный АкваПарк – это весело, потому что по-настоящему не намокаешь.
Единственная в Мире Азартная Мартышка, в общем-то, удивительная. Она играет в блэкджек и покер, в основном. Но вот чего в объявлениях не пишут: играет мартышка ужасно. Почти всегда проигрывает, как будто понятия не имеет ни о правилах, ни о цели игры.
Крупнейший в Мире Рекламный Щит огромен, мягко говоря, но немного удручает. Он не такой большой, как показано в Интернете. Картинки умеют лгать.
М-р Норман держит Кертиса за руку, и семейство идет по Музею пешком, и это хорошо – давно уже он этого не делал.
Кертис идет медленно, но слегка неуверенно, уставясь прямо перед собой. Ему, кажется, становится значительно лучше. Он ест сахарную вату и часть ее втирает себе в волосы. В музее он ни разу не сбежал, не заблудился, не попал под пулю.
Имеется тут и зооуголок с беззубым, обколотым медведем, у него остекленевший взгляд и свалявшаяся шерсть. Он лежит на боку и мелко дышит, а детишки его пихают. Есть тут, очевидно, и акула, но она не появляется из-за пластиковой скалы.
М-р Норман наклоняется к Кертису и говорит: «Готов к сегодняшнему вечеру, малыш?»
При виде служителей в масках животных дети ревут и удирают.
Он (м-р Норман) говорит: «Как думаешь, акула понимает, что нарвалась?»
Кертис не говорит ничего.
Мэтью говорит: «Ничего подобного, папа».
Плакат говорит: «Бесстрашные мужчины и женщины, основавшие эту страну, прибыли сюда в поисках лучшей жизни».
Плакат говорит: «Посетите завтра: «Медведь-пр. – Акулы II в исторической перспективе».
Человек в телефоне-автомате говорит: «Ты, мать твою, обещал, что достанешь детонатор».
Мэтью говорит: «Ждать, пока свершится история, – это отстой».
93. Оральный вакуум
Где-то в океане водится такая акула, которая называется пряничной акулой. Isistis brasiliensis. Хотя это явная интернетовская фальшивка, я буду исходить из того, что такая рыба реальна, как исхожу из того, что американские астронавты высаживались на Луну, как исхожу из того, что Гренландия существует, как исхожу из того, что эксперты-биологи в 88 главе действительно обладают учеными степенями. Зовите меня простодушным. Я видел в Интернете картинки пряничной акулы. Животное некрасивое, жуткие глаза, богомерзкая пасть, но на вид – все-таки никакая не гроза пучин. Не то что большая белая, так называемая акула-людоед, и длиной не пятьдесят футов, как китовая. Она сигарообразная, угреподобная, 50 см максимум. (Как сообщит вам любая приличная приборная панель, это около 20 дюймов).
А пряничная акула – такое безобидное, да что там – такое потешное название, кто ж не любит пряники? И я, и мои друзья их любим, вот только: а вы знаете, почему она так называется? Акула эта прилаживается к какой-нибудь твари покрупнее, порой к другой акуле, своими толстыми «сосательными» губами и острыми длинными зубами и начинает быстро вращаться, чтобы выпилить из более крупного животного кусок плоти в форме пряника. Иногда этот кусок называют «живой пряник». У пряничных акул очень крепкие басихиали (см. выше) и могучие мускулы
1941 год. Амстердам оккупирован нацистами. Профессор Йозеф Хельд понимает, что теперь его родной город во власти разрушительной, уничтожающей все на своем пути силы, которая не знает ни жалости, ни сострадания. И, казалось бы, Хельду ничего не остается, кроме как покорится новому режиму, переступив через себя. Сделать так, как поступает большинство, – молчаливо смириться со своей участью. Но столкнувшись с нацистским произволом, Хельд больше не может закрывать глаза. Один из его студентов, Майкл Блюм, вызвал интерес гестапо.
Что между ними общего? На первый взгляд ничего. Средневековую принцессу куда-то зачем-то везут, она оказывается в совсем ином мире, в Италии эпохи Возрождения и там встречается с… В середине XVIII века умница-вдова умело и со вкусом ведет дела издательского дома во французском провинциальном городке. Все у нее идет по хорошо продуманному плану и вдруг… Поляк-филолог, родившийся в Лондоне в конце XIX века, смотрит из окон своей римской квартиры на Авентинский холм и о чем-то мечтает. Потом с риском для жизни спускается с лестницы, выходит на улицу и тут… Три персонажа, три истории, три эпохи, разные страны; три стиля жизни, мыслей, чувств; три модуса повествования, свойственные этим странам и тем временам.
Герои романа выросли в провинции. Сегодня они — москвичи, утвердившиеся в многослойной жизни столицы. Дружбу их питает не только память о речке детства, об аллеях старинного городского сада в те времена, когда носили они брюки-клеш и парусиновые туфли обновляли зубной пастой, когда нервно готовились к конкурсам в московские вузы. Те конкурсы давно позади, сейчас друзья проходят изо дня в день гораздо более трудный конкурс. Напряженная деловая жизнь Москвы с ее индустриальной организацией труда, с ее духовными ценностями постоянно испытывает профессиональную ответственность героев, их гражданственность, которая невозможна без развитой человечности.
«А все так и сложилось — как нарочно, будто подстроил кто. И жена Арсению досталась такая, что только держись. Что называется — черт подсунул. Арсений про Васену Власьевну так и говорил: нечистый сосватал. Другой бы давно сбежал куда глаза глядят, а Арсений ничего, вроде бы даже приладился как-то».
В этой книге собраны небольшие лирические рассказы. «Ещё в раннем детстве, в деревенском моём детстве, я поняла, что можно разговаривать с деревьями, перекликаться с птицами, говорить с облаками. В самые тяжёлые минуты жизни уходила я к ним, к тому неживому, что было для меня самым живым. И теперь, когда душа моя выжжена, только к небу, деревьям и цветам могу обращаться я на равных — они поймут». Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ и Московского союза литераторов.
Жестокая и смешная сказка с множеством натуралистичных сцен насилия. Читается за 20-30 минут. Прекрасно подойдет для странного летнего вечера. «Жук, что ел жуков» – это макросъемка мира, что скрыт от нас в траве и листве. Здесь зарождаются и гибнут народы, кипят войны и революции, а один человеческий день составляет целую эпоху. Вместе с Жуком и Клещом вы отправитесь в опасное путешествие с не менее опасными последствиями.