Медичи. Гвельфы и гибеллины. Стюарты - [16]

Вскоре спор этот утомил Карла VIII, и он заявил:

— Коли так, господа, я прикажу трубить в трубы.

При этих словах Пьеро Каппони, секретарь Республики, в свой черед не в силах более сдерживаться, бросился к секретарю, вырвал у него из рук бумагу с текстом предложенной позорной капитуляции и, разорвав ее в клочки, воскликнул в ответ:

— Что ж, государь, велите трубить в трубы, а мы ударим в колокола!

Затем, бросив обрывки договора в лицо ошеломленному секретарю, он вышел вместе с другими посланцами Синьории, чтобы отдать роковой приказ, грозивший превратить всю Флоренцию в кровавое поле брани.

Однако этот дерзкий ответ спас Флоренцию как раз своей дерзостью: то ли из страха, то ли из великодушия Карл VIII вновь призвал к себе Каппони; состоялось обсуждение новых условий договора, которые были приняты и подписаны обеими сторонами и обнародованы 26 ноября, во время мессы в кафедральном соборе Санта Мария дель Фьоре.

Условия эти были таковы:

Синьория обязуется выплатить королю Франции, в качестве военной контрибуции, сто двадцать тысяч флоринов в три срока;

Синьория обязуется снять секвестр, наложенный на имущество Медичи, и отменить указ, назначивший награду за их головы;

Синьория обязуется простить пизанцев за нанесенные ими оскорбления, благодаря чему Пиза вернется в подчинение флорентийцам;

наконец, Синьория намерена признать права герцога Миланского на Сарцану и Пьетра Сайту, и эти права, став признанными, будут оценены и рассмотрены третейскими судьями.

Король Франции, со своей стороны, обязуется возвратить сданные ему Пьеро деи Медичи крепости, как только завоюет Неаполитанское королевство, или закончит эту войну подписанием мира, либо двухлетнего перемирия, или, наконец, по какой-либо причине покинет Италию.

Спустя два дня Карл VIII покинул Флоренцию и двинулся к Риму, следуя по дороге на Сиену, а как раз перед тем, вполне вероятно, заказал свой портрет Леонардо да Винчи.[4]

Однако тех одиннадцати дней, что он провел во дворце на Виа Ларга, оказалось достаточно для того, чтобы разграбить всю великолепную коллекцию картин, статуй, камей и медалей, с таким огромным трудом собранную Козимо и Лоренцо: каждый вельможа из королевской свиты взял оттуда то, что ему приглянулось, опираясь в своем выборе не на понимание ценности предметов, а увлекаемый собственной прихотью; в итоге, благодаря варварству и откровенному невежеству французских придворных, многие драгоценные произведения искусства, стоимость которых определялась не их материалом, а качеством исполнения, были спасены.

Что же касается Пьеро деи Медичи, то он употребил остаток своей жизни, весьма, впрочем, короткой, на попытки вернуться во Флоренцию, действуя либо хитростью, либо силой. И вот однажды стало известно, что он умер, причем смерть его была такой же жалкой, как и его жизнь: груженное пушками судно, на котором Пьеро деи Медичи направлялся в Гаэту, затонуло в Гарильяно, и он утонул вместе с ним. Пьеро деи Медичи оставил после себя сына по имени Лоренцо, которого родила его жена Альфонсина ди Роберто Орсини.

Это был тот самый Лоренцо, герцог Урбинский, вся известность которого заключается в том, что он был отцом Екатерины Медичи, устроившей Варфоломеевскую ночь, и Алессандро, удушившего последние остатки флорентийской свободы. Прибавьте к этому, что он покоится в гробнице, изваянной Микеланджело, так что его надгробная статуя знаменита куда более, чем он сам, и многие, не ведая о том, кто такой ничтожный и трусливый герцог Урбинский, знают о грозном Pensieroso.[5]

Изгнание Медичи длилось восемнадцать лет: они вернулись во Флоренцию в 1512 году, привезенные туда испанцами; но, по условиям капитуляции, они были допущены в город не как государи, а как обычные граждане.

Однако еще до того, как Медичи вернулись, условия капитуляции, вновь открывшей перед ними ворота родного города, оказались нарушены. Примерно двадцать пять или тридцать сторонников Медичи, ослепленных литературной славой Лоренцо Великолепного и в ходе двадцати лет потрясений, какие претерпевала Италия после его смерти, учредивших в садах Бернардо Ручеллаи нечто вроде академии наподобие Афинской академии, увидели в наследниках Лоренцо продолжателей его славы и вознамерились передать в их руки власть еще бо́льшую, нежели та, какую они утратили. Доверив главенство Бартоломео Валори, Ручеллаи, Паоло Веттори, Антону Франческо дельи Альбицци, Торнабуони и Веспуччи, они утром 31 августа, на другой день после захвата Прато вице-королем Рамоно де Кардона, вошли во дворец Синьории, скрыв под своими плащами мечи и латы, проникли в покои гонфалоньера Содерини, врасплох захватили его и препроводили в дом Паоло Веттори, расположенный на набережной Арно. Застраховавшись с его стороны, они собрали Синьорию, коллегии, вожаков партии гвельфов, децемвиров Свободы, комитет Восьми и охранителей законов и предъявили этому общему собранию представителей Флоренции требование сместить Содерини с его должности. Но, против их ожидания, лишь девять из семидесяти собравшихся проголосовали за это смещение.

Тогда Франческо Веттори возвысил голос и произнес: