Медианн №3, 2020 - [26]

Потолок тюрьмы был снят и отброшен в сторону. Белая рука схватила одного из нас. Жестоко и грубо — не так, как хватали боги, приходившие к нам раньше. На другой руке разошлись какие-то когти, раздался щелчок и звук рвущегося мяса.

— Ай, за что? За что ты терзаешь меня? — Наш брат был отпущен обратно. Его правое ухо было рассечено.

Рука потянулась за следующим. Мы сопротивлялись, пытались убежать от руки, но все было бесполезно. Скоро каждый из нас носил на своих ушах разрезы. Мне злой бог оставил два на правом, при этом я чуть не оглох от скрежета когтей и обмочился от боли.

Наша тюрьма была возвращена на колонну, а бог продолжил мучить других мужчин нашего народа.

На следующее утро бог-мучитель вернулся. Он снова хватал тюрьмы с женщинами нашего народа и уносил на серое плато. Снова доносились крики ужаса и страданий. Мы метались по своей тюрьме, понимая, что скоро очередь дойдет до нас.

Вот и наша тюрьма оказалась на плато. Потолок был снят. Бог, злобно рыча, хватал нас по очереди и протыкал наши спины жалом, выраставшим из его руки. Я уворачивался как мог, но жало кольнуло под лопатку и я почувствовал, как что-то мерзкое, густое и теплое проникло в мое тело. От боли я вновь опорожнил мочевой пузырь.

Когда наша тюрьма вернулась на колонну, мы осмотрели спины друг друга. Там, где жало проткнуло нас, были большие мягкие вздутия под кожей. Мы чувствовали слабость и странное безразличие ко всему. Спрятавшись в цилиндре, мы уснули.

Прошла неделя. Мы чувствовали, что впрыснутое в нас злым богом нечто растет внутри, изменяя сознание и тело.

У одного из нас образовался плотный нарост на том месте, где было вздутие. Небольшая чешущаяся бляха. Наш брат забился в угол тюрьмы и целый день плакал. Плакали и в других тюрьмах, в которых был наш народ. Еще несколько дней — и у каждого из нас появились наросты разных форм и размеров. Мой нарост был меньше, чем у других, но так же зудел и причинял боль.

Несколько раз злой бог приходил посмотреть на нас, но не прикасался, а только наблюдал с удовлетворенным рычанием.

Однажды, когда он пришел к нам, мы увидели на его пальцах тупые скрежещущие зубы. Он начал уносить одну за другой тюрьмы с женщинами нашего народа на серое плато; и снова мы слышали плач и крики боли. Очередь подошла к нам, и мы ожидали новых мучений. Но на этот раз они не были такими жуткими. Бог брал нас по очереди и обхватывал тупыми зубами на пальцах наши наросты. Затем он удовлетворенно рычал и отбрасывал нас в находившуюся рядом пустую емкость. Ее пол был залит мочой женщин нашего народа, побывавших там до нас. В тесном пространстве этот запах сводил с ума. Когда все закончилось и мы вернулись в свою тюрьму, наша кожа пропиталась этим запахом.

И, пока бог мучил других мужчин нашего народа, мы, свихнувшись от запаха тех, кого нам никогда не отведать, яростно дрались друг с другом, пока безразличие и слабость снова не вернулись к нам.

Я следил за краснокожими дикарями. Каждый день они метались по своим тюрьмам в бесполезных попытках вырваться оттуда. Однажды, когда боги пришли пополнить запасы еды и воды, один из них был близок к цели. Едва потолок был снят, он с воинственным криком запрыгнул на огромные белые руки и начал забираться по ним. Когда же ошеломленные такой попыткой к бегству боги схватили его и сбросили обратно в тюрьму, он набросился на гигантские пальцы и вонзил в них сделанный из засушенных экскрементов нож, который прятал в складках своего рванья. Так я впервые увидел кровь бога. Так я понял, что боги уязвимы. Дикарь слизал со своего ножа эту кровь, и с удвоенной силой продолжил метаться по тюрьме. Но я уже не следил за ним.

Мы обречены навсегда быть здесь, поколение за поколением, мы не можем вырваться даже за стены тюрьмы. Но яростные краснокожие дикари пытаются это сделать, не думая, что, если окажутся в коридорах цитадели богов или даже за ее стенами, погибнут. Но чем смерть в попытках побега хуже смерти в руках богов, от ежедневных мучений и безразличия? Не будь мы слабыми, мы бы пытались сбежать. Или причинить вред богам.

Что будет, если попробовать кровь бога? Я видел, как дикарь, слизавший ее со своего ножа, с удвоенной силой стал биться о стены тюрьмы. Значит ли это, что и кто-нибудь из нашего народа, выпив крови бога, станет сильнее?

Я тоже изготовил нож из засушенных фекалий и заточил его. Когда в следующий раз бог пришел жевать тупыми зубами наши наросты, и очередь дошла до меня, я извернулся и вонзил нож в его палец. Раздался гневный рев, нож сломался, но из раны на огромном белом пальце выступила кровь, и я успел слизать ее. Отброшенный в тесную емкость, где уже копошились, вынюхивая запахи женщин, трое моих братьев, я ощутил, как мое тело наполняет странная сила.

Шли однообразные дни. Мои братья с безразличием ели и пили, спали, а их наросты все разрастались. Мой не разрастался, остановившись в размерах моей ладони. Я, по примеру дикарей, прыгал на стены тюрьмы, пытаясь проломить их; наскакивал на потолок, пытаясь сдвинуть его в сторону. Если бы мой нарост был большим, вряд ли бы я мог совершать свои прыжки.