Мед.ведь.ма - [20]

— Я тут! Тут, — догнал он меня, глядя немного настороженным взором. — А ты чего шептала?

— Заговоры.

— Опять демонов вызывала?

— Нет, это что-то вроде оберега, отогнать от себя хвори и неприятности.

— А-а, — протянул Ви, расслабив плечи.

— А ты умеешь что-нибудь колдовать? Помимо того, чтобы быть невидимым. Исцелять?

— Ну, в моей практике лучшим лекарством является слюна. Поплюй — пройдёт и заживет. У меня работает.

— А насылать проклятия?

— Элия, не трать силы на разговоры, — одернул меня дух. — Нам в гору сейчас забираться, и если ты выдохнешься, я тебя не потащу. Или потащу, но недолго. Духи тоже устают. — Мне вспомнилось моё жестокое видение. Так, у духов есть дыхание и утомляемость? Не значит ли это, что есть и уязвимость?

Я ориентировалась на свет мелькающего впереди фонарика, на шорох шагов и приглушенные фразы Чонгука и Шуги. Иногда я совсем не видела, куда ступать, ведь и тропы-то никакой не было, мы прокладывали новый, впервые проходимый путь через хребет и леса, его поработившие своей зеленью. Чонгуку приходилось подавать мне руку и подтягивать меня. Иногда Ви приподнимал меня за талию и подавал другим молодым людям, которые затаскивали меня всё выше и выше, чтобы, достигнув вершины в непроглядную ночь, мы спустились с другой стороны, двигаясь к границе Шэньси. Кроны деревьев не пропускали скудного света звезд, мы двигались вслепую, мне приходилось только удивляться, как мои спутники не сбиваются и уверено топают дальше?

— Давайте сделаем привал? — села я прямо на землю, положив рядом сумку. Ноги гудели, легкие горели, и пульс участился от карабканья вверх. Я не спортсменка, и для меня такие рывки слишком тяжелы.

— Нельзя. Ещё рано, — согласился постоять пять минут и подождать Чонгук. — Костёр всё равно разводить не будем, его издалека станет видно. Лучше делать привал, когда станет светать, хотя бы.

— Может, поближе надо было спрыгивать с грузовика? — пожалев меня после того, как всю осмотрел глазами, предположил Ви. Его пальцы нервно бегали по бокам и бедрам, ища себе применение, будто обычно чем-то занимались.

— Ещё ближе было бы рискованно. Две минуты на отдых и продолжим. — Шуга достал бутылку с водой, мы все отпили из неё. Есть мне не хотелось, и от хлеба с говядиной, припасенного всё тем же Сахарным, я отказалась. Я хотела лечь и спать, больше ничего. — Всё, пошлите.

Превозмогая себя, я поднялась и ещё какое-то время старалась идти, не жалуясь. Но усталость брала своё. Я оступилась, едва не подвернув ногу. Сдерживая слезы, я постояла у тонкого ствола молоденькой сосны, шагнула ещё пару раз и плюхнулась вниз, поджав к груди коленки и уткнувшись в них.

— Я не могу больше! Можете бросить меня тут, но я просто не в состоянии! Не могу. — Трое окружили меня, изучая сверху. Спрятавшись лицом, я не видела, что они делали, да и вряд ли рассмотрела бы что-то в этом сплошном полотне глухой чащи, слившейся с воздухом, листьями, склонами и обрывами, в которые я давно бы угодила, если бы не придерживалась своих провожатых.

— Я понесу тебя, забирайся, — произнес Чонгук, и я, высунувшись из-за коленей, увидела, как он подставляет свою спину. Мне стало неудобно. Ему ведь тоже нелегко…

— Чонгук…

— Всё в порядке, у меня ещё надолго сил хватит. Давай. — Ви подал мне руку, чтобы я встала, забрал мою сумку. Неуверенная, я ещё раз попросила у всех взглядом разрешения. Шуга кивнул. Несмело коснувшись плеча Чонгука, я застыла, не зная, продолжать или нет? — Давай же, чем быстрее мы пересечем границу провинции, тем лучше.

Решившись, я забралась на спину юноши и, обняв его крепко руками, почувствовала сильную хватку под своими бедрами. Плечи Чонгука были такими твердыми, что я, впервые касаясь молодого человека (не этого, а вообще) таким образом, сразу же осознала разницу между мужчиной и женщиной. Женщины мягче, тоньше, даже кожа на ощупь другая. Мужчины — они какие-то немножко другие. Шуга повесил на себя два рюкзака, и мы продолжили путь.

Чонгук нес меня не меньше получаса. Отдохнув, я слезла с него и продолжила идти сама. Через час я опять стала выбиваться из общего темпа, теряя энергию, и тогда меня посадил себе на спину Ви. Поверхность немного выровнялась, и ему было полегче, чем Чонгуку. В конце концов, когда мы поднялись на пик, верхнюю точку горы, на востоке начало светлеть. Я с надеждой посмотрела на этот свет, означающий, что мы чего-то достигли, что смогли преодолеть что-то, что вот-вот можно будет поспать. Мысли о сне становились всё привлекательнее. Шуга потянулся, опустив на землю рюкзак.

— Тайм-аут! — шмыгнув в кусты, он скрылся по нужде. Я клевала носом, не хотя ничего, даже в туалет.

— Минут десять переведем дыхание, и пойдём, — как Александр Македонский на Сафедкохе, перед вторжением в Индию, упер руки в бока Чонгук, охватывая взором проявляющийся горизонт и стелющуюся у подножья горы низину.

— Как, опять?! — в ужасе воскликнула я, употребив последние, казалось, силы в этом возгласе.

— Элия, до Шэньси нам ещё около пятнадцати пеших часов, — не обрадовал меня наш вождь, что увидел в моём выражении. — Хотя бы спустимся немного вниз, чтобы не быть тут, как маяки, ладно? — убедительно попросил он. Понимая, что на вершине не так безопасно, как в каком-нибудь закутке, углублении овражка, где можно оборудовать временное логово, я согласно кивнула, поднимаясь, когда вернулся Шуга.