– Эти вещи принесли сюда по ошибке. Они ваши?
Кордеро подошел к маленькому окошечку, нагнулся и выглянул наружу.
– Отсюда хорошо видны низовья реки.
– Я сказала, что ваши сундуки по ошибке принесли в мою каюту. – Она направилась к двери, чтобы найти Фостера или Эдварда. – Я попрошу кого-нибудь из ваших людей вынести их.
– Зачем? Это ведь и моя каюта.
– Вы сказали, что у нас две каюты.
– Так и есть. Вторая для Эдварда и Фостера. Не позволю же я им путешествовать на палубе.
Селин и собаку бы не выгнала на эту нижнюю палубу, не говоря уж о двух замечательных людях, которые были так добры к ней. Она имела в виду вовсе не это.
– А почему вы втроем не можете разместиться в одной каюте? Наверняка можно договориться и поставить раскладную койку…
– Это невозможно. – Уголки его губ резко сжались.
– Почему?
Кордеро всплеснул руками и покачал головой:
– Почему? Почему? Потому что я так распорядился. Я еще и дня не женат, а ты уже запилила меня до смерти! Скажи, девушки учатся так брюзжать с малолетства, или какая-то загадочная метаморфоза происходит с ними сразу после того, как прозвучат свадебные клятвы?
– Я бы не назвала то, что произошло вчера, обменом свадебными клятвами. Вы едва ли сознавали, что делали.
– К счастью для тебя.
– Во всей этой истории даже речи не может быть о счастье, по-моему.
– Мы еще не подняли якорь. Есть время выпутаться.
Она поняла, что он имеет в виду. Это ее последний шанс. Если она пожелает, то может прямо сейчас покинуть его, сойти на берег и покончить с этой безумной комедией ошибок. Но, честно сказать, Селин мгновенно представила себе петлю виселицы.
Глубоко вздохнув, она еще раз посмотрела на корабельную койку: на ней едва-едва уместятся два человека. Как бы там ни было, у нее оставалось несколько часов до того момента, когда необходимо будет решить эту дилемму, попыталась успокоить себя Селин.
Она постаралась улыбнуться:
– Как бы вы ни хотели от меня отделаться, все-таки я останусь. Похоже, только что произошла наша первая супружеская размолвка.
– Первая из многих. – Он сложил руки на груди и прислонился к дверному косяку.
– Не сомневаюсь, – отпарировала она.
– Нам предстоит долгое путешествие, Джемма.
– Это верно, хотя вы и продолжаете настойчиво называть меня этим именем. Я уже говорила и повторяю снова: это не мое имя.
– Но ты не предложила мне выбора. Как же я должен тебя называть?
Без сомнения, он шутил. Она бросила взгляд на орудийный порт и снова глубоко вздохнула.
– Селин. Я не слишком о многом прошу, правда?
Он кивнул. Ей не нравилось то, как он смотрит на нее из-под прикрытых век. Совершенно не нравилось.
– Итак, Селин. Ну если ты настаиваешь. Интересный выбор.
– Это мое имя. Только не ворчи.
В его взгляде появилась решимость. Он так долго и внимательно рассматривал ее губы, что Селин даже занервничала.
Откуда-то доносились крики команды и скрежет цепей, сопровождающие подъем якоря. Селин подошла к окошку и засмотрелась на мутные воды Миссисипи, плещущиеся внизу. Корабль медленно начал выходить из порта, неуверенно пытаясь попасть в течение.
– А как я должна к вам обращаться? – поинтересовалась девушка.
– Корд вполне подойдет, – ответил он после короткой паузы.
Она кивнула, мечтая о том, чтобы он оставил ее одну. Тонкие стенки каюты начинали давить на нее, места здесь едва хватало для одного, но никак не для двух пассажиров. Уединиться будет совершенно невозможно. Селин ухватилась за оконную раму. Ей вдруг показалось, что воздух в каюте слишком влажный и душный.
– Ты не хочешь выйти на палубу? – спросил Корд.
Селин откровенно вздохнула с облегчением:
– Да, здесь слишком душно.
Он отошел от двери, уступая ей дорогу:
– После вас, Джемма.
Селин повернулась, готовая запротестовать, но заметила в его глазах дразнящий блеск и решила, что это лучше, чем сердитый взгляд.
Кордеро поднял руки, словно сдаваясь:
– Сесилия. Сейлон. Селин. Я готов называть тебя, как пожелаешь, если только благодаря этому ты перестанешь ворчать.
На сей раз Селин уже не попалась на удочку.
Держа в руке высокий бокал с виски, Корд удобно устроился на корме в кресле под навесом. Вытянув длинные скрещенные ноги, он внимательно изучал свою молодую жену, стоящую у поручня и наблюдающую за проплывающими мимо берегами. Она наконец сняла накидку с капюшоном, с которой упорно не желала расставаться раньше, несмотря на жару. Ее изящные руки лежали на полированной поверхности перил, тонкие длинные пальцы сжимали дорогое дерево. Селин подставила лицо солнцу, ее темные волосы развевались на легком ветерке. Корд с неудовольствием признался себе, что она была не просто хорошенькой. Он не мог не задуматься: что испытывал бы к этой женщине Алекс?
В девятнадцать лет Алекс встретил Джульетт и влюбился в нее. У них родился первый ребенок. Поскольку они никогда не могли бы пожениться, Алекс с удовольствием оставался холостяком, но был готов, когда представится случай, заключить брак с подходящей женщиной, предпочтительно знатной креолкой безупречного происхождения, чтоб не запятнать фамильной чести. Редкая девушка из креольской семьи, выходя замуж, не знала что почти каждый мужчина имеет две семьи – одну тайную, другую – признанную официально.
