Мечтатели - [25]

чтобы никогда больше не возвращаться? Не теряй надежды, он ещё вернётся к вам.

– Боже, сохрани меня когда-нибудь встретиться с ним! – горячо воскликнул Пётр.

– Ты так сердит на своего отца? Что же тебе на

это скажет твой Господин? – шутливо спросил незнакомец.

– Я не желаю ему зла и, напротив, прошу Господа если отец мой жив, призвать к Себе и эту душу. И если мы с ним встретимся у престола Божия, я буду очень рад. Но на этой земле мне не хотелось бы встретиться с ним. Один Бог знает, как тяжело с детства носить чужое имя. Я ведь не виноват, что мои родители были людьми, недостойными уважения. Но больнее всего знать то, что родители мои не стыдились согрешить пред Богом, а согрешив, начали стыдиться людей. И чтобы прикрыть свой грех, они отдали меня на воспитание чужим людям. Первые годы они вносили деньги за моё воспитание, но потом перестали делать и это.

Если бы чужая женщина, приютившая меня, не имела доброго сердца, я бы уже давно умер от голода и холода. Я бы не стал рассказывать вам всего этого, барин, но я хотел объяснить, что моё нежелание видеть своего отца не может служить мне помехой для служения Господу… Но вот мы уже скоро и дома.

– Итак, женщина, которую ты зовёшь матерью, не мать тебе? – немного помолчав, спросил незнакомец. Ему, видимо, было жарко от ходьбы, и он часто отирал платком пот со лба.

– Перед людьми она мне не мать, но пред Богом она занимает это место, потому что она одна воспитала меня.

– Может, ты предупредишь её сначала, что я остановлюсь у вас? Я подожду тебя здесь.

– Как вам угодно, барин! Только трава здесь сырая, а вам жарко; как бы вам не простудиться.

Пётр опустил свой узел и, вынув покрывало, разложил его на траве. Взвалив ношу снова на спину, он быстро пошёл в сторону дома. Но теперь ему было не так весело, как до встречи с незнакомцем. «К чему я рассказал ему всю свою жизнь? – рассуждал Пётр. – Что до этого чужому человеку? К чему ему знать, что я только случайно ношу имя Крачинских? Впрочем, если все это знают, пусть знает это и посторонний человек. Но пойдёт ли за меня замуж Марьюшка – за меня, носящего чужое имя?»

Мысль эта иглой кольнула его сердце. Но на этот раз ему не пришлось долго мучиться этой мыслью. Его кто-то позвал. Оглянувшись, он увидел Марьюшку. Лицо его засияло, и он с радостью пошёл ей навстречу.

– Чего ты только не накупил, Пётр! Неужели это всё для твоего ремесла? – спросила она, вопросительно глядя на его ношу.

– О, нет!

И Пётр вкратце рассказал ей о своей встрече с незнакомцем.

– Не знаю только, понравится ли ему в нашей бедной хате? – добавил он.

– Ах, Пётр, как ты можешь так говорить? – возразила Марьюшка. – – Ведь Сын Божий не имел, где даже преклонить голову, а ты стыдишься своей избы. Степан говорит, что Иисус Христос обитает с нами в жилищах наших, что Он везде с нами. Он с тобою, когда ты сидишь за своим ткацким станком, Он пребывает и в вашей скромной избе. Ребёнком я, бывало, очень любила заходить к вам, потому что у твоей матери комнатки были всегда такие чистые.

– Так тебе нравилось у нас бывать, Марьюшка? –

Сердце Петра ликовало от радости. – Но если я сравниваю свою хатку с вашей большой горницей, я не могу не видеть, как у нас бедно. И всё это по моей вине. Если бы я раньше начал новую жизнь, мы бы жили иначе. Но надеюсь, что с Божьей помощью мне удастся пристроить ещё комнатку, и тогда вдоволь будет места. Мне, однако, надо торопиться предупредить мать о нежданном госте.

– Я пойду с тобой, Пётр, и помогу твоей матери,

– предложила Марьюшка. – Как всё кстати вышло: только вчера я помогла твоей матери надеть на тюфяки чистые чехлы. Господин верно устал, но зато будет лучше спать!

Так, дружески беседуя, они подошли к дому. Крачинская только что помыла посуду, которую ещё не успела поставить в шкаф. Она охотно согласилась принять гостя, хотя Пётр и не упомянул об обещанной им плате. Помощь Марьюшки она приняла с благодарностью.

– Тётушка, я подмету пол.

– Делай, что хочешь, Марьюшка, только бы всё хорошо было. А ты, Пётр, унеси свои сапоги, да и станок убери: ведь ты не будешь сегодня больше ткать.

– Я всё сделаю! – сказала Марьюшка. – Ступай,

Пётр, за инженером, чтобы ему не пришлось долго ждать.

Пётр охотнее остался бы дома смотреть, как у него хозяйничает Марьюшка, но он послушно пошёл за господином.

Инженер, сидя на земле, что-то писал. При приближении Петра он закрыл свою книжку и пошёл ему навстречу.

– Ну что? Получу я у вас ночлег? – беря Петра за руку, спросил он.

– Мать ожидает вас с радостью!

Извиняться за бедность ему более не хотелось. «Если Марьюшке нравится у нас и Сам Сын Божий может обитать здесь, то наша обстановка хороша и для этого барина», – думал Пётр.

Вскоре Петру пришлось идти к Хратским. У него было поручение для них из Б. Крачинская в это время, по просьбе гостя, пошла готовить яичницу. Инженер в глубокой задумчивости сидел на скамейке, грустно опустив голову. Внимательным взглядом он осматривал комнату, как бы желая запечатлеть в памяти все окружавшие его предметы. Во всём был виден отпечаток бедности. Свет, который входил через маленькие окна, освещал низкие стены, увешанные кухонной утварью; в углу виднелась изразцовая печь. Около кухни была постель с пышно набитым тюфяком и безукоризненно чистым бельём. В другом углу стоял ткацкий станок. Над ним была полка с книгами, рядом висела одежда. Вдоль стен стояли скамейки, а перед одной из них – дубовый стол, покрытый чистой скатертью. На столе лежал хлеб, рядом Библия. Дверь была так низка, что проходя через неё, Пётр должен был всегда нагибаться. Трудно было поверить, что в этой низкой избе вырос такой рослый юноша.