Мечники Гора - [52]

— Они даже не поняли этого вопроса, — засмеялся один из наёмников.

— Свободные женщины такие глупые, — заметил другой.

— «Пожалуйста, пожалуйста!» — закричали они, — сказал третий, — и тогда Торгус, вон тот здоровяк, приказал им: «Снимайте свои вуали».

— Они, конечно, опешили, и заверещали, что мол никогда, — усмехаясь, вспомнил Торгус.

— Ну, а мы повернулись, чтобы уходить, — продолжил рассказчик, — и сразу же услышали: «Подождите! Пожалуйста, подождите!». Короче, когда мы оглянулись, они начали просить, чтобы мы сами сорвали с них вуали. Но мы в гневе и презрении отказались это сделать и потребовали, чтобы они сами, своими собственными руками снимали свои вуали. Они сначала принялись умолять: «Не позорьте нас!», но стоило нам шагнуть к выходу, и они тут же обнажили свои лица перед мужчинам, которые не были ни членами их семей, ни компаньонами.

— Вот-вот, своими собственными руками раздели свои лица, — подчеркнул один из товарищей рассказчика.

В этот момент три или четыре девушки из прикованных к цепи разрыдались.

Возможно, для тех, кто не знаком с Гором будет трудно понять данную ситуацию, но это вопрос культуры, особенно в высоких городах. Лицо свободной женщины, в особенности представительницы высшей касты, должно оставаться секретом, её личным и того перед кем она могла бы захотеть его обнажить. Это же не лицо какой-то рабыни, выставленное любому пастуху или коробейнику, любому прохожему, который мог бы захотеть мимоходом полюбоваться на него.

Некоторые из девушек заплакали, но при этом тщательно стараясь сохранить позу, в которой они стояли, по-видимому, обоснованно опасаясь, что их могли ударить. Похоже, они не забыли того момента. Позже острота того оскорбления исчезнет, и они будут радоваться тому, что освобождены от неудобства вуалей, и упиваться ощущением свежего воздуха на их лицах, и тем, что их мягкие, соблазнительные, уязвимые губы теперь открыты взглядам и поцелуям мужчин.

Возможно, самой близкой аналогией этому, которую я могу придумать, будет то, как если бы женщина Земли выполнила приказ надменного незнакомца, снять перед ним одежду. С гореанской точки зрения, знаете ли, лицо женщины является ключом к ней самой, лицо с его красотой, мягкостью, уникальностью, бесчисленными выражениями, является зеркалом её чувств, мыслей и капризов. Насколько красиво лицо женщины, и как его самые тонкие выражения, порой нечаянные, появляющиеся без ведома ей самой, могут быть чреваты восхитительными сокровищами предательских открытий! Рабовладелец читает лицо своей рабыни, о мыслях же, побуждениях и намерениях скрытой под вуалью свободной женщины он может только догадываться.

Насколько драгоценна вуаль для свободной женщине. Она отличает её от рабыни. Свободная женщина — тайна, а рабыня открытая книга. Она у ног мужчины.

— «Живее, живее!» — подгоняли мы их, — вспомнил один из товарищей. — Мы уже отчётливо слышали мужчин Ара на улице, выбивавших двери вдалеке. «Подчиняйтесь, раздевайтесь, объявляйте себя рабынями и бегом к верёвке», — рявкнул тогда Торгус встревоженным напуганным женщинам, и те моментально поспешили подчиняться.

Подчинение может быть обставлено многими способами. Самое важное здесь, чтобы подчинение было ясно и недвусмысленно. Обычное положение подчинения — встать на колени, опустить голову и вытянуть руки, скрестив запястья, предоставляя их для связывания. Чаще всего при этом произносится некая простая фраза или формула, вроде: «Я подчиняюсь», «Я ваша», «Делайте со мной всё, что захотите» или что-то ещё. Если Вы — Воин, то в этом случае кодексы требуют от вас, либо принять подчинение, либо убить пленницу. Почти неизменно подчинение принимается, поскольку женщины на Горе считаются одним из видов материальных ценностей, по крайней мере, после того, как они окажутся в ошейнике. Я знаю только об одном исключении из этого правила почти неизменного принятия подчинения. Подчинившаяся женщина позже изменила своему подчинению и нанесла удар тому, кому она подчинилась. В следующий раз, когда она попыталась подчиниться снова, ей отрубили голову. Тут можно было бы отметить, что подчинение, само по себе, строго говоря, не влечёт за собой неволю. Это пока только плен. Тем не менее, это почти всегда сопровождается последующим порабощением пленницы. Женщина, подчиняясь, должна понимать, что ошейник не за горами.

— В общем, каждая из них быстро избавилась от одежд, объявила себя рабыней и поспешила к Торгусу, который связывал их между собой за шеи грубой верёвкой.

— Мы удостоверились, что каждая была голой, хоть сейчас на прилавок ставь, — сказал наёмник.

— Только некоторые по глупости то ли пренебрегли, то ли забыли снять обувь, — усмехнулся другой его товарищ.

— Ну и что, получили по заслуженной оплеухе? — осведомился я у него.

— Само собой, — хмыкнул он.

Это было приемлемо, поскольку в тот момент они уже стали рабынями. Вероятно, это были первые удары, которые они чувствовали в своей жизни.

— Мы уже думали, что нам конец, — продолжил рассказ наёмник, — потому что восставшие горожане стояли у двери. И тут заговорил Торгус: «Мы наёмники, — говорит, — на нас нет униформы». Откуда тем, что снаружи знать, что мы не из Ара? Ар — большой город, кто может знать всех его жителей? Распахиваем дверь, кричим «За великий Ар», только с подходящим акцентом, и тащим наши призы на улицу. Учитывая длину их волос, мужчины Ара, скорее всего, предположат, что это свободные женщины, захваченные в соответствии с проскрипционными списками. По пути кричим, что ведём их к кольям для казни.