Меч войны - [175]

Какое-то движение привлекло его взгляд. Кроваво-красная бабочка присела на угол его мраморной скамьи. Он встал, желая приблизиться к ней, но её крылья развернулись, и она взлетела в воздух, зигзагом вылетев через полуоткрытое окно. Он поглядел на молочно-белый камень скамьи и увидел на ней резную шкатулку розового дерева, которой раньше не было там. Ему внезапно представилась нереальная фантазия, что бабочка оставила её как дар. Когда он потянулся взять её, его пронзило ещё одно ощущение чуда: шкатулка была похожа на ту, которую он вручил когда-то Назир Джангу и в которой оказалась змея краит.

Под шкатулкой была бумага. Сломав печать, он обнаружил страницу молитв набоба. Под ними, языком, принятым при дворе Аурангзеба, рукой Мухаммеда Али были добавлены две строки.

Славен будет Бог, Господь Миров,

сострадательный, милосердный, Царь Судного Дня,

Тебе мы поклоняемся, Тебя мы умоляем!

Веди нас по прямому пути, пути тех,

к кому Ты благоволишь, но не по пути тех,

кто гневит Тебя, не по пути заблудших.

Теперь же, Флинт, во имя славы, в благодарность

и признательность, мы награждаем тебя

редким алым сокровищем.

Волосы зашевелились на его голове, когда он читал это. Он ощутил, что чья-то огромная фигура заполнила дверной проем сзади него, и должен был собрать всю волю, чтобы не обернуться.

   — Ну? Почему ты не открываешь шкатулку?

Он повернулся и ощутил, как его душа захлопывается как морская раковина.

   — Когда ты пришёл сюда?

   — А, ночью. Теперь эти шлюхи уймутся, как я и всегда предвидел. Их торговля поослабнет. Роберт Клайв знал, что я здесь.

   — Он ничего мне не сказал.

   — Да, потому что я приказал ему молчать. Почему ты не открываешь чёртову шкатулку?

Хэйден открыл её и увидел внутри тускло сиявший самоцвет. Это был Глаз Змеи. Он взял его и взвесил на ладони, затем бросил отцу, который проворно поймал его правой рукой.

   — Он твой, я считаю.

   — Да. Мой.

   — Я рассчитался сполна.

   — Да. — Стрэтфорд Флинт держал камень в луче солнечного света. — Его нашли во рту Чанды Сахиба. Это — полная расплата. Ну что ж, я буду и дальше заниматься делами и предоставлю тебе заниматься своими, сын.

Когда отец повернулся к выходу, Хэйден ощутил почти физическую боль, но он не мог позволить себе показать огромную радость от последнего слова отца. Он знал, что не может быть и речи о рукопожатии или объятиях. Не будет никакого проявления чувств. Стрэтфорд Флинт оставался верен самому себе.

Его отец уже дошёл до двери, когда вдруг остановился с тем загадочным видом, с которым всегда любил победоносно бросать своё последнее слово, ставящее всё с ног на голову.

— Я забыл сказать: в этой записке Мухаммеда Али Хана не говорится, какое алое сокровище он имеет в виду. И какой Флинт упоминается. Я думаю, тебе следует упаковаться и покинуть Аркот как можно скорее.

В тишине, после того как стихло эхо шагов, Хэйден перечитал вновь слова, написанные Мухаммедом Али Ханом, ничего не понимая. Затем постепенно до него всё слышнее стали доноситься звуки со двора. Храп лошадей и перестук копыт. Он открыл ставни и взглянул вниз.

Там было много носильщиков, солдат почётной охраны набоба, его собственная лошадь, осёдланная и готовая, а также паланкин благородной леди.

Все занавеси паланкина были алыми.

ЭПИЛОГ

Роберт Клайв прибыл в Мадрас и встретил там сестру Маскелена, Маргарет; спустя немного дней они поженились и отправились в Англию в начале 1753 года. Когда Клайв возвратился в Индостан, на этот раз в Калькутту, он почтил памятью могилу бывшего друга, известного торговца, умершего в печально известной «Черной Яме»[91].

Ровно через год Клайв встретил ответственного за эту трагедию правителя на поле боя у Плесси. Он командовал европейской пехотой из тысячи человек и двумя тысячами сипаев против сорока тысяч вражеских пехотинцев, пятнадцатитысячной кавалерии и пятидесяти орудий. В результате его полной победы Бенгалия перешла под управление Ост-Индской компании.

В 1762 году Роберт Клайв обрёл титул барона Клайва Плесси и был избран членом парламента от города Шрусбери.

Он окончательно покинул берега Индостана в 1766 году, подвергшись в Англии нападкам политиков, ревниво относящихся к его огромной славе и к ещё более огромным богатствам. Он умер от своей собственной руки 22 ноября 1774 года, на пятидесятом году жизни.

Джозеф-Франсуа Дюплейкс, владелец Талвара в течение всего трёх дней, продолжал пиратскую войну против англичан. Его страсть к созданию Восточной империи горела не ослабевая, пока в августе 1754 года месье Годехью, официальное лицо Французской компании, не вступил на берег в Пондичерри, вручив ему бумаги, освобождающие его от губернаторства.

Дюплейксу, одному из величайших патриотов Франции, было приказано возвратиться в Париж, где он подвергся порицанию, был уволен и опозорен. Он умер в нищете в парижской мансарде немногими годами позже, исполненный горечи и оставленный друзьями.

Низам Асаф уд-Давлах, Салават Джанг, продолжал оставаться низамом Хайдарабада вплоть до 1762 года. В политике он ощущал влияние Шарля Кастелно де Бюсси до 1758 года, после чего англичане преуспели в своём влиянии на низама. Англичанин, ставший советником низама, был сыном некоего торговца, человеком, счастливая судьба которого привела его к женитьбе на разведённой леди Моголов.