Меч Господа нашего-1 - [10]

— Спокойно, парень. Ты среди своих. На, попей.

Лейтенант хлебнул газированной воды — и снова отрубился…

Исламабад, Пакистан Посольство США

Город Исламабад был построен в Пакистане уже после того, как страна обрела независимость от британского господства, период наиболее активного строительства пришелся на шестидесятые и семидесятые, в восьмидесятые и девяностые намного сильнее строился Карачи, а в нулевые — Пешавар. Это был город, построенный на пустом месте западными архитекторами по западным проектам специально для размещения тех, кто чувствовал себя в этой стране чужим. Остатки британской элиты вкупе с местными элитами, там же воспитанными в британском духе, они не чувствовали себя свободными ни в Карачи ни в Равалпинди, старой столице, ни в Пешаваре. Это была чужая для них страна, они были единственными европейцами в ней. И они построили для себя целый город, где не было интимной темноты восточных улиц и раздражающих по утрами криков с базара. Много зелени, широкие, просторные улицы, заново отстроенные мечети, правительственные, да и все остальные кварталы, уже при проектировании выстроенные так, чтобы в них удобно было держать оборону. Долгие годы бизнес и верхушка армии оставались единственными властителями Исламабада — но шло время, и теперь раздражающий европейца напев азанчи можно было услышать и здесь, в геометрически правильных кварталах выросли рынки. На этих рынках торговали всем: хлебом насущным, пакетами с героином «999», автоматами Калашникова, разряженными авиационными бомбами для фугасов, рабами, телами и душами человеческими. И все больше и больше «европейцев на Востоке» можно было увидеть по вечерам в местных мадафах и дуканах, и все больше и больше уважаемых людей тайно платили «закят» исламским экстремистам, пытаясь настоящим откупиться от кошмарного будущего. Игры с огнем восьмидесятых не прошли даром: стоявший на границах враг был повержен, но те, кого они успели взрастить для борьбы с ним — стали самыми худшими из врагов.

Главное здание посольства США в Исламабаде находилось на улице с непривычным для европейского слуха названием «Хаябан и Сухрварди». Это было довольно большое здание современной архитектуры, к которому было пристроено поле для игры в футбол — в критической ситуации оно должно было служить посадочной площадкой для вертолетов морской пехоты США. Здание было обнесено высоким, в два человеческого роста забором и охранялось усиленным нарядом пакистанской армии из той самой сто одиннадцатой бригады, а так же морскими пехотинцами, которые вместо типичных для этих миссий помповых ружей носили карабины М4, тяжелые бронежилеты и шлемы. После того, как в девяносто первом году разъяренная толпа разграбила и сожгла посольский комплекс — такие меры предосторожности не казались лишними. Движение в этом районе было ограничено, здесь находились посольства самых крупных и уважаемых стран, в том числе бывшее советское, а ныне российское и китайское. Дальше за посольствам — был комплекс правительственных зданий, в том числе резиденция президента, полностью закрытая территория. По размерам — китайское было самым маленьким из всех — но китайцам больше было и не нужно. Китайцам для проникновения в страну не нужно было посольство, а главным представителем Китая в стране был не посол, а главный военный советник, сидевший в Равалпинди, в здании генерального штаба. Там, аппарат военного советника Китая — занимал целый этаж.

Предупрежденные морские пехотинцы США выгнали на улицу Хаммер, вооруженный пулеметом — на случай, если охраняющие посольство солдаты попытаются задержать микроавтобус. Но ничего такого не произошло — солдаты тупо посмотрели на еще одну американскую машину и отвернулись, Шевроле загнали на закрытую территорию, в гараж. Там их встречали несколько человек, в том числе и резидент ЦРУ в Пакистане Рифт Виденс.

Лейтенант Аллен пришел в себя, когда они уже въезжали в посольство, чувствовал он себя не лучше, но и не хуже, а это уже было достижение. Морские пехотинцы осторожно помогли ему выйти из машины, положили на армейские носилки и понесли. Краем глаза, лейтенант увидел, как другие морские пехотинцы вытаскивают из багажника черный пластиковый мешок — и понял, что они ехали с трупом. Трупом его напарника.

В медпункте посольства привычный ко многому, в том числе к огнестрельным ранениям и минно-взрывным травмам врач попросил его раздеться до пояса, начал внимательно осматривать лейтенанта. Изменил пульс, давление, опросил о состоянии, попросил повращать глазами. Под глазами лейтенанта наливались черным два синяка — верный признак сотрясения мозга.

— Сотрясение мозга — сказал враг стоящему рядом Уильямсу — довольно сильное. Парня лупили со всех сил. Остальные травмы на первый взгляд не представляют опасности, но я не могу нормально диагностировать состояние без рентгеновского аппарата. Так что моя рекомендация — больница и как можно скорее. Я напишу записку врачу.

— Исключено, — отрезал Уильямс — он должен покинуть страну в течение следующих двенадцати часов. Ни про какую пакистанскую больницу не может быть и речи. Он перенесет перелет?