Мавр и лондонские грачи - [43]
Энгельс совсем развеселился.
– А знаешь, как тебя на днях расписал такой же набитый дурак? – И он по-мальчишески хлопнул себя по коленке. – Нет, я непременно должен вам это изобразить! Глядите! – Он вытянул шею и, задрав кверху бороду, запищал фальцетом: – «Доктор Маркс! Какой ум! Какая индивидуальность! И что за огненный взгляд! Будь у него столько же сердца, сколько ума, столько же любви, сколько ненависти, я пошел бы за ним в огонь и в воду. Пошел бы, да, да! Хоть он мне не только намекнул о своем презрении, но весьма недвусмысленно высказал его».
Энгельс замолчал, заметив, что Женни нахмурила лоб. Она встала:
– Тебе, Мавр, надо почесть за счастье, – сказала она, вспыхнув от гнева, – что эти ничтожные людишки по крайней мере не отказывают тебе в уме, – и вышла из комнаты.
Энгельс виновато посмотрел ей вслед.
– «Столько же сердца, сколько ума»… – Мавр сухо засмеялся. – Если бы только это! Но из скольких углов забившаяся туда мелкобуржуазная шваль шипит: «Бессердечный тиран, властолюбивый диктатор, чванливый всезнайка», и еще черт знает что!
– Жабы болотные!
– Что ты хочешь, Фредрик, их породе никогда не понять, почему мы взвалили на себя такую ношу и готовы терпеть любую нищету, но мы-то знаем, что работаем для будущего всего человечества, и именно ради этого должны непреклонно отстаивать свои убеждения и принципы. Я не могу быть в обиде на них за то, что они меряют меня по своей жабьей мерке, но вот Женни!.. – Мавр не смог подавить вздоха.
– Зачем ей все знать? – тихо спросил Энгельс.
Мавр пожал плечами.
– Ей передают, отчасти по глупости, отчасти по злобе… Она, правда, ни единым словом не выдает, что ее это ранит, она слишком горда. Но я чувствую, как ей тяжело.
Он опять принялся ходить взад и вперед по комнате.
– Она ведь живет одной жизнью со мной, знает все мои труды и все мои мысли. И вспомни, из какого она дома. Если раньше она не знала никаких забот, то теперь ей достается вдвойне. Как часто мы ломаем себе голову, чем прокормить детей! Но кто об этом знает? Только ты да еще несколько друзей. – Он расправил плечи. – Что касается меня, то не в моем характере предаваться хандре. Да и выгляжу я, к счастью, так, будто только что выиграл сто тысяч. – Он рассмеялся, но тотчас опять стал серьезным. – И потом, у меня есть такая жена, как Женни, и такой друг, как ты, и наша работа!
Хотя решено было вечером собраться всем вместе и рассказывать сказки – известие, встреченное детьми с бурной радостью, – Генерал не забыл о кавалерийских сигналах. Все нашли, что ни один горнист не смог бы трубить лучше дяди Ангела. Даже Мавр, Мэми и Ленхен обратились в слух.
Они поражались тому, как лихо Фредрик воспроизводит все переливы сложнейших кавалерийских сигналов. Гребенка Муша пошла по рукам, и вскоре Мавр и Мэми без всякой зависти вынуждены были признать, что, помимо Муша, одна лишь Ленхен может состязаться с Генералом. В придачу Энгельс протрубил еще и сигналы пехоты.
Мэми в изумлении покачала головой.
– Все это запомнить, Фредрик, и только на слух?
– Ого! Только на слух? Никоим образом! В следующую революцию военная сторона дела будет играть большую роль. Нам понадобятся обученные командиры из собственных рядов. Вот я и спешу вызубрить все, что должен знать настоящий солдат.
– Но ведь нам нужно и петь научиться, – сказала Ки-Ки и просяще взглянула на Генерала.
– И я так считаю, – ответил он. – Хорошо, что ты об этом подумала, Ки-Ки. Итак… – Он повернулся к остальным: – «Allons enfants de la patrie!»[14] Что мы лучше всего умеем?
– Песнь о «Дубинке и проворной метле»! – хором выкрикнули все трое. Они ее хорошо разучили.
Пока Мавр одевался, зазвучала сперва сдержанно, в исполнении то запевалы, то хора, задорная песенка. Первоначально слова этой песни, возможно, были и другие, но переделанная она стала и для ребят, и для взрослых любимым семейным гимном. Генерал в роли запевалы выводил прекрасным баритоном:
А хор с жаром подхватывал припев:
Они еще не приступили ко второй строфе, как в дверях появился одетый для прогулки Мавр. Махая в такт тросточкой, он мощным басом запел вторую строфу:
С воодушевлением и громче прежнего, потому что присоединились Мэми и Ленхен, хор вторил ему:
И, пробуждая весь дом 28 на Дин-стрит от послеобеденного отдыха, загремела последняя строфа:
Оба друга уже стояли на улице, а в доме все еще не смолкал веселый смех. Пройдя квартал или два против ветра, который прохватывал насквозь, Мавр дополнил свой послеобеденный отчет.
– Вообще-то эта скотина, Кросс-младший, очень грубо все состряпал, – высказал свое мнение Энгельс. – Обещает комиссии уволить Белла, а едва вы ушли, даже повышает негодяя в должности. Чтобы разделаться с Клингами. Вот за что нужно зацепиться!
«Имя писателя и журналиста Анатолия Алексеевича Гордиенко давно известно в Карелии. Он автор многих книг, посвященных событиям Великой Отечественной войны. Большую известность ему принес документальный роман „Гибель дивизии“, посвященный трагическим событиям советско-финляндской войны 1939—1940 гг.Книга „Давно и недавно“ — это воспоминания о людях, с которыми был знаком автор, об интересных событиях нашей страны и Карелии. Среди героев знаменитые писатели и поэты К. Симонов, Л. Леонов, Б. Пастернак, Н. Клюев, кинодокументалист Р.
Книга А.К.Зиберовой «Записки сотрудницы Смерша» охватывает период с начала 1920-х годов и по наши дни. Во время Великой Отечественной войны Анна Кузьминична, выпускница Московского педагогического института, пришла на службу в военную контрразведку и проработала в органах государственной безопасности более сорока лет. Об этой службе, о сотрудниках военной контрразведки, а также о Москве 1920-2010-х рассказывает ее книга.
Повествование о первых 20 годах жизни в США, Михаила Портнова – создателя первой в мире школы тестировщиков программного обеспечения, и его семьи в Силиконовой Долине. Двадцать лет назад школа Михаила Портнова только начиналась. Было нелегко, но Михаил упорно шёл по избранной дороге, никуда не сворачивая, и сеял «разумное, доброе, вечное». Школа разрослась и окрепла. Тысячи выпускников школы Михаила Портнова успешно адаптировались в Силиконовой Долине.
Автобиографический рассказ о трудной судьбе советского солдата, попавшего в немецкий плен и затем в армию Власова.
Книжечка юриста и детского писателя Ф. Н. Наливкина (1810 1868) посвящена знаменитым «маленьким людям» в истории.
В работе А. И. Блиновой рассматривается история творческой биографии В. С. Высоцкого на экране, ее особенности. На основе подробного анализа экранных ролей Владимира Высоцкого автор исследует поступательный процесс его актерского становления — от первых, эпизодических до главных, масштабных, мощных образов. В книге использованы отрывки из писем Владимира Высоцкого, рассказы его друзей, коллег.