Маугли - [24]

Скверные вина мне в Молдавии подносили, но и их пила, потому что - гордая!

Они думали, что я не гордая, а я - Царица!

- Царица, не Царица, но - пипица! - Мужчина шутливо наставил на меня ружье, губами выстрелил. - Пиф-паф, - но не засмеялся, окаянный шутник. - Водка, ром, виски, ликёры, шампанское, пиво, наливки!

Я бы блин скушал, но нет в тумане блинов - только вороны и алкоголь, только алкоголь и вороны.

В детстве я мечтал, что стану солдатом, Отчизну славой своей покрою, как на Покров парни покрывают невест.

Ночью встану, тихонько в амбар пройду, достану из мешка с зерном бутылку мутного самогона - папенька прятал самогон от маменьки и от друзей, - сделаю несколько глотков - рот горит, желудок болит, но душа поет соловьем.

Люблю соловьев, но никогда соловья не видел, а мечтаю подстрелить и чучелко из него набить зерном.

При жизни соловей голодал, а после смерти всегда с зерном в брюшке будет.

Мечта сбылась, но только я не покрыл славой Отчизну, оттого, что Отчизна от меня убегала, и я не знал, где она, будто в прятки с Родиной играл.

Воевал везде, но Отчизну не видел, а в дни сбережений, когда переводил деньги на свой счет в Сбербанке, даже сомневался: Россия живет, или придумали Россию, и нет её.

В разведроте со мной служил поляк Анджей Малиновский - пропащая душа, но он не знал, что душа у него давно пропала, в бане слетела, как грязь с пяток.

Анджей всегда подлизывался к вышестоящему начальству, искал награды, кляузничал на солдат и воровал из сортиров туалетную бумагу.

Меня Анджей возненавидел за ерунду - я у него деньги все отнял, невесту совратил, когда она прилетала из Варшавы на Рождество, да и морду ему еще набил, припомнил Ливонское войско и Минина с Пожарским.

Анджей на меня затаил злобу - я ночью однажды видел, как он надо мной с ножом стоит, но обошлось тогда, испугался Анджей, а я ему сапогом промежность отбил, так что и невеста уже больше без надобности Анджею, как сапожнику не нужен рояль в кустах.

Спирт "Рояль" продавали - знатный спирт, а потом исчез с прилавков, словно его автомобилисты выпили.

Назначили нас с Анджеем в разведку, а воевали мы то ли в Кабардино-Балкарии, то ли на Украине - нам не говорили, где воюем - Земля круглая, пуля всегда найдет цель.

В школах дети Тору изучали, наверно - Кабардино-Балкария с горами и туземками, а туземки на головах, как африканки кувшины носят.

Может быть, и в Африке, но туземки с белой кожей, как у альбиносов афроамериканцев.

Анджей приносит мне диковинную форму: шутовской колпак с бубенчиками трехцветный - красный, желтый, зеленый и с бутафорской золотой нитью.

К колпаку протягивает кафтан - тоже шутовской, ярче некуда, в цветных заплатках нарочно, а пуговицы, как блюдца перламутровые.

Еще штаны помню - широкие украинские шаровары - желто-синие в горошек, а завершают ансамбль туфли красные с загнутыми концами - в них волшебники разгуливают.

Но это не все, показывает мне Анджей ружье бутафорское с широким дулом: в фильме Красная Шапочка потешные охотники подобными ружьями детей пугали.

Я в недоумении, а Анджей клянется чистосердечно, говорит, что полковник приказал, чтобы мы в разведку пошли в этой одежде - так положено в гористой местности и соответствует ГОСТу и национальному колориту, продольному и поперечному, как вагина.

Анджей руки к груди прикладывает, говорит, что ему совестно, но мы не должны разочаровывать полковника, иначе - заплюют, выгонят из армии без выходного пособия, объявят миролюбцами, а для настоящего солдата слово "миролюбец" хуже, чем слово "козел" для вора в законе.

Я не почувствовал диссонанс в расстановке жизненных сил, переоделся, взял в руки бутафорское ружье и пошел в разведку с Анджеем, в исступлении пошел, фантазировал, как повстречаю в горах балерину без трусов, и балерина обязательно в горном потоке плещется, благодарит судьбу за первые места на конкурсах балетов; вода вокруг балерины бурлит, как в джакузи.

В мечтах я не заметил, что Анджей не переоделся, а автомат Калашникова у него настоящий, не бутафорский.

Через три часа похода добрались до бандитского логова - человек шестнадцать террористов - бородатые, но в смокингах, а у каждого оружия больше, чем в оружейной палате.

Анджей палец к губам прикладывает, намекает, чтобы я не шумел, учитель фигов.

Я сам понимаю, что шум - неуважение к террористам, и смерть для разведчиков.

Анджей затеял поминки, а я не разглядел в хлопотах поминальную кутью и хитрости товарища - так девушка не замечает на пальце кольцо с бриллиантом.

Высовываю голову из-за дувала, а Анджей меня в спину - толчок, и скажу тебе, давка, сильно толкнул, от всей души, как на кинопередаче, где парни связывают девок и бросают в печку.

Я с горы кубарем свалился к праздничному столу террористов, как подарок на день Барана.

Колокольцы на шапке звенят, к потехе призывают - так глашатай орет на площадях, зачитывает указ Президента.

Но не сплоховал, потому что - разведчик, вскинул ружье и выстрелил в гущу, как картошкой наслаждался.

Из дула вылетели разноцветные конфетти - кружочки бумаги и фольги - так из носа чахоточника птица Счастья вылетает.