Маугли - [2]

Год назад на Большой Дмитровке, где я работала, поймали маньяка с музыкальным уклоном - Мойше Скрипку.

Фамилия у него - Скрипка, или - погоняло - не знаю, как не знаю, как решаются уравнения со многими переменными.

Мойше Скрипка насиловал женщин музыкой, как бритвой по вагине.

Он приводил домой девушек и женщин, привязывал к кровати, а затем долго и нудно играл вальс Мендельсона, при этом фальшивил, как борзая, которая лает на кусок тухлого мяса.

От дикой музыки у девушек лопались глаза, барабанные перепонки, трещали по швам ягодицы и груди, разом вылетали девственные плевы, словно их ветром сдуло.

Мойше присудили пожизненное наказание, но через месяц по культурному обмену освободили, обменяли на Васю Баяниста, сына рогатого турецкого посла в Москве.

Вася Баянист смущал слух иногородних граждан песней "Мужик Камаринский".

Ах ты, сукин сын Камаринский мужик,

Заголил штаны, по улице бежит.

Он бежит-бежит, попердывает,

Свои штаники подергивает. - Девушка засмеялась, потрепала волосы Маугли, словно искала в них золотые самородки. - Жизнь моя - прекрасная, как золотая чаша!

Клиент из интеллигентов попался, поэтому у него - не стоит, а, если встанет, то клиент только и думает о том - опадет, или не опадет.

Но грузил меня мудро, предлагал замуж за него пойти, потому что у него мать больная чахоткой, некому за ней присматривать, а сиделки нынче дорогие, как тростниковый сахар.

"Стыжусь, стужусь своих подштанников, - говорит, а сам раздевается со скоростью кометы - даже выпить водки не предложил, словно его раздуло от канареечной конопли. - Не пьяный я, не богатый, поэтому недостоин вас, но вы достойны памяти моей матери, бесстыдницы по призванию, но учительницы пения в прошлом.

Преклони предо мною колени, девушка, но не в любви преклони, а стой так для красоты, потому что я красоту люблю с детства, когда ромашки в полях рвал, и из одуванчиков венки плел себе на могилу.

Я обманывал, что на могилу плету, потому что на голову свою венки водружал, как короны, и стыдился, что кто подсмотрит, что я как девочка, а я - не девочка, потому что познал уже азы любви с козой Сивкой.

Как сейчас помню: понимающие желтые сатанинские очи козы, её рога неизломанные, стройные ноги с копытами, щегольский хвостик и умиление на морде.

Я её, а она сено жует, словно в дорогом ресторане "Максим" пиво пьет.

Если я не преклонюсь перед вами, девушка, то почувствую себя совершеннейшим скотом с пустыми глазами космического вакуума.

Придите в дом мой моей женой, работайте на меня и на мою маму бесплатно, а я за это вас полюблю.

Вы думаете, что я скандалист?

Не люблю скандалы, живу тихо, лысину каждый день с шампунем мою, как енот.

Зачем с шампунем, почему с шампунем? спросите вы. Можно же с мылом, потому что лысина - не волосы, сальные и перхотные со вшами.

Но шампунь духмяный, а мыло - хозяйственное, из собак сварено, при этом - из живых собак, потому что так Государству выгоднее, когда на живодеров деньги не тратят, не умерщвляют собак, а сразу из них мыло варят себе на потеху.

Назовите меня подлецом, и я плюну вам в глаза, девушка".

Так передо мной клиент расстилался, и я его сразу полюбила, как Родину.

Родина, где ты далекая Родина с пустыми прилавками и фиглярскими танцами на загаженной площади.

О Родине помню только - большая мусорная куча около автобусной остановки - всяк, кто уезжает, добавляет в гору свой мусор - так невесты в Карабахе повязывают ленты на деревья.

Много что есть в куче, но её никто не уберет, не разберёт, потому что все таджики работают в Москве на заготовке денег.

Беда моя, что я каждого клиента люблю, как в первый раз, мечтаю выйти за него замуж и уехать с ним на химию в Магадан.

И тебя полюбила до смерти, и вчерашнего клиента полюбила, и другого полюблю, как только ты слиняешь.

Ты подумал, что я умная, как библиотека с книжками?

Нет, я не просто умная, я - умнейшая!

Человек без воды проживет три дня, а без еды - неделю или две недели, у кого, сколько жира под кожей накоплено, как на складе Моссельпрома.

Три дня, или две недели, понял красавчик? - девушка взяла пальчиками за подбородок Маугли, долго и пристально смотрела в его черные фешенебельные очи, затем отпустила, махнула рукой и засмеялась хрипло, но с оттенками оперного шика: - А я живу в Москве два года и еще не умерла от голода и от жажды, и не убили меня, хотя бьют за деньги и бесплатно каждый день, словно я - боксерская груша.

Я по благородной дороге иду, по дороге Правды и Мира, поэтому Судьба меня хранит, как золотой запас США.

Клиент вчера бормочет, наклонился, а живот у него дряблый, словно улитки в нем ползают.

Мужчина из сундука вынимает плетку семихвостку со свинчатками вшитыми в нити - так рыбаки Македонии вшивают в сети зубы любимых девушек.

Я сразу мысленно накинула цену за мазохизм, садизм и побои с кровоподтеками и воплями в сортире.

Но клиент оказался смешон в своей радивости и исторической ценности, которой в базарный день грош цена.

Не польский грош, а наш, российский грош.

"Что случится в ближайшем будущем с Миром и нашей страной? - он размахивал плеткой (пенисом не размахивал, потому что пенис - махонький, чесночный, оттого, что - интеллигентский). - Плетка мне по наследству перешла от папеньки, а ему - от его папеньки, а деду - от прадеда - и так до седьмого колена Авраамова.