Маттерхорн - [24]

– Да, но он умён. И людям нравится. Как белым, так и чёрным.

– Вы же не хотите командира отделения, который нравится людям, – многозначительно сказал Басс.

– Ерунда, сержант Басс. Берёшь командира отделения, которого они не любят, и всё отделение летит к чертям.

– Я не очень-то нравился людям, когда стал сержантом взвода.

– С тобой всё иначе.

– Он, бля, кадровый, – вставил Коротышка.

Меллас рассмеялся.

– Занимайся, мать твою, рацией, а то живо у меня пойдёшь добровольцем в ГСД, – оборвал Басс. – Пожалеешь, что рядом нет грёбаных кадровых, когда сраные гуки сделают от тебя ди-ди.

Коротышка ссутулился и снова взялся за журнал. 'Я был бы так счастлив', – пробормотал он. Радистам было легче в постоянном расположении в основном потому, что они могли нести свои вахты внутри тех укрытий, что смогли соорудить. Чем дольше они оставались в постоянном расположении, тем лучше становились их укрытия. Однако во время дозоров и боевых действий они более чем восполняли этот комфорт. Им приходилось не только навьючивать на себя тяжёлые рации в дополнение к боекомплектам и оружию, которые таскали все, они ещё становились основной мишенью, потому что были каналом связи и шли рядом с командиром, другой основной мишенью.

– Что такое ГСД? – спросил Меллас.

– Такая групповая безмозглая херня, выдуманная каким-то гражданским мудаком в прохладном офисе в Вашингтоне.

Меллас ждал. Коротышка не слушал.

– Это означает 'группа для совместных действий', сэр, – продолжал Басс – Добрые морпехи должны сражаться совместно с ополчением южных азиатов и защищать деревни. Но случается обычно так, что добрые морпехи заканчивают бой сами по себе, потому что южные азиаты дали дёру.

– Я слышал, что сопровождение селян морпехами приносит плоды. Или приносило, так или иначе, – сказал Меллас. Вдруг он осознал, как далеко он от своего правительства; возникло гложущее подозрение, что его так же, как тех морпехов, могут выгнать в джунгли и бросить.

Он подавил приступ малодушия и придал голосу деловые нотки: 'Как бы то ни было, что ты думаешь о Джексоне, сержант Басс? – Он стремительно продолжил, не дав Бассу ответить. – Я не думаю, что он будет слишком запанибрата. Можешь с ним переговорить об этом. Кроме того, кто ещё у нас есть? Когда уехал Фишер, мне пришлось поставить на его место во втором отделении Джейка. Ванкувер ничего другого делать не будет, как только ходить в голове колонны, ты же знаешь'. Басс кивнул. Все знали, что Ванкувер, большой парень, который действительно уехал из Канады, чтобы записаться в морскую пехоту, был, наверное, лучшим бойцом в роте. Он всегда отказывался от командных ролей, предпочитая быть первым в колонне, выполняя самую опасную работу в любой стрелковой роте. Остальные ребята неохотно становились в голове, только когда подходила очередь. Меллас сделал ещё одно усилие: 'Джексон уже знает каждого'. Он остановился. Он видел, что Басс на самом деле не слушает, а только вежливо ждёт, когда Меллас закончит.

– Лейтенант, я считаю, что многие ребята подумают, что вы назначили его, потому что он братишка.

– А что думаешь ты? – спросил Меллас.

– Я думаю, что это пришло в голову вам, – Басс посмотрел на Мелласа, ожидая ответа.

– Ну, хорошо, пришло. Я не хочу, чтобы у Китайца были какие-нибудь точки опоры – сказал он, почти пролепетав последние слова.

Басс немного поглядел на него. 'Мне не нравится дурачить людей из-за их цвета кожи. Можно вляпаться в глубокое дерьмо из-за него. – Он посмотрел на незаконченное письмо и вздохнул, словно самому захотелось домой. – Но, может быть, вы и правы. Теперь не так, как бывало, это уж точно. Когда в шестьдесят четвёртом я поступал на службу, то это была защита американских граждан и имущества. Такое вот дерьмо…'

Вдруг он вспомнил, что здесь Коротышка, и прервался: 'Коротышка, сгоняй, проверь, не везут ли 'класс-шесть''.

– Я уже спрашивал о нём сегодня утром, сержант Басс.

– Спроси – ещё – раз! – произнёс Басс, очень чётко чеканя каждое слово.

Коротышка стал подниматься в сторону КП, а Меллас посмотрел на Басса: 'Так ты согласен на Джексона?'

– Да, согласен. Но чтоб никакого грёбаного панибратства.

Меллас засмеялся, больше от облечения, чем от юмора: 'Ладно, никакого панибратства'.

Меллас выскользнул наружу, в дождь. Со стороны окопов прилетели слабые звуки Джеймса Брауна, поющего 'Скажи это громко'. Он увидел, что Хок спускается с горы, с сигарой во рту. Рыжие усы Хока выглядели как-то неуместно под мокрой черной шевелюрой. Меллас дождался его.

– Что б ты ни собирался делать, – сказал Хок, – не делай.

– Почему?

– Теперь, когда артбатарея здесь, батальонный КП тоже не останется в тылу. Фитч хочет, чтобы твои окопы были прибраны.

Меллас вспыхнул: 'Мои линии чище, чем у других! Что мне ещё сделать? Раскатать хренову красную дорожку, чтобы полковник мог по ней пройтись?'

– Эй, остынь, – Хок искоса посмотрел на Мелласа. – Ты действительно вспыльчивый, а?

– Просто устал. Обычно я не такой.

– То есть обычно ты этого не показываешь. Фитч всего лишь хочет, чтобы обёртки от жвачки и пакеты от 'Кул-Эйда' сложили в одном месте и чтобы окопы не выглядели как мусорная свалка. И никто не говорит, что ты лучше или хуже других. – Хок глубоко затянулся. – На самом деле, если хочешь знать, твои окопы скорее даже чище, чум в других взводах. – Меллас улыбнулся. – Но ведь у тебя есть сержант Басс.