Материк, переставший быть легендой - [82]

Однако народ не опустил руки. Были заложены плантации хмеля, которые легли в основу славы австралийского пива, построены садки для форели и лосося. На Тасманию везут бокситы с полуострова Кейп-Йорк, всего за четыре тысячи километров, и с помощью дешевой энергии превращают их в алюминий. Однажды на остров обрушилась беда: за один день пожар, начавшийся в буше, уничтожил полторы тысячи гектаров леса…

Нужно ли, пытаясь идти в ногу с остальным миром, переделывать небольшой остров в гигант индустрии? Не лучше ли позволить туристам созерцать нетронутые пейзажи и старые памятники культуры?

Темнокожие аборигены Тасмании (на которых новоприбывшие колонисты устраивали настоящую охоту) стали достоянием истории. Сто лет назад на острове Кенгуру, расположенном у берегов штата Южная Австралия, скончалась последняя представительница племени, населявшего Тасманию. Охотники на тюленей купили ее еще ребенком и отвезли на остров.

Местные племена антропологически отличались от аборигенов Австралийского материка. Их насчитывалось около пяти тысяч, когда на острове появились колонисты. Внешне они немного напоминали папуасов. У них были очень темная, почти черная кожа, вьющиеся волосы с рыжеватым оттенком. Коренные жители Тасмании не знали ни бумеранга, ни лука, ни стрел. Их язык ничем не был похож на языки австралийских аборигенов. Они были охотниками, по неизвестным причинам не употребляли в пищу рыбу, но зато ели панцирных, а также морских млекопитающих. Даже в холодное время года ходили обнаженными, лишь иногда надевая нечто вроде пелерин из шкур кунгуру.

Все путешественники, которые заходили на Тасманию вскоре после ее открытия, утверждали, что местное население никогда не нападало на чужестранцев. Полагают, что аборигены принимали их за выходцев с того света и потому испытывали к ним уважение как к возвратившимся давно умершим предкам. (Дело в том, что после кончины кожа тасманцев светлеет — вот они и принимали белых людей за оживших соплеменников.) Известен случай, когда бежавший каторжник прожил среди аборигенов тридцать два года, и местное племя признало в нем своего воскресшего вождя…

В 1803 году неподалеку от того места, где сейчас расположен Хобарт, находился военный лагерь, в окрестностях которого островитяне устроили охоту на кенгуру. Перепуганный британский офицер приказал стрелять в мужчин, женщин и детей, преследовавших животных. Погибло сорок островитян. Так началась «черная война». Губернатор Сорелл писал в 1819 году о своих соотечественниках: «Они омерзительны, они — позор Британии».

В 1830 году губернатор Артур попытался спасти от уничтожения уцелевших островитян, поселив их на небольшом острове. Наверное, он действовал из лучших побуждений, но дело приняло трагический оборот. Еще до того как губернатор начал действовать, пять тысяч солдат и полицейских принялись прочесывать Тасманию, но жители, отлично знавшие местность, попрятались и сумели избежать тотальной облавы. В результате в руки белых попали один взрослый мужчина и один мальчик… Добропорядочный каменщик из Хобарта Робинсон проникся сочувствием к несчастным аборигенам. Он убедил губернатора доверить ему исполнение задуманного плана и обещал добиться доверия островитян. Действительно, пять лет бродил он по острову в одиночку без оружия, в местах, недоступных и по сей день, уверенный, что несет чернокожим спасение. Несколько сотен людей доверились ему, пошли за ним — их вывезли на крошечный остров, где они погибли от тоски по свободе, по своим родным местам. «Племя утратило волю к жизни, страх оказался сильнее отчаяния», — писал современник.

Владелец одной фермы вспоминал, что в его хозяйстве жили несколько «прирученных» аборигенов из-под Сиднея, которых он держал для того, «чтобы они охотились на дикарей, если те вдруг появятся в окрестностях». Иногда проводилось расследование того или иного убийства, но, как писал Стржелецки, оно завершалось «вскрытием трупа одной расы, проводимым другой расой, а заключение всегда звучало одинаково: смерть наступила по воле божией».

Трагедия людей, оказавшихся как бы на стыке двух цивилизаций, уходит в самое начало колонизации Австралии. Классическим примером является история тасманской девочки Матхинны. По приказу жены губернатора леди Франклин девочку в детстве взяли в дом губернатора. Она принесла с собой скромное приданое — шкуру кенгуру, плетеную корзиночку и бусы из раковин. Девочка выросла и превратилась в стройную высокую девушку с правильными чертами лица и очень приятным голосом. Но губернатора отозвали в Англию. Он уехал с семьей, а Матхинна осталась, так как врачи утверждали, что английский климат для нее убийствен.

Вопреки ожиданиям, что девушку возьмет какой-нибудь колонист, ее отдали в приют. Взамен материнской заботы губернаторши и удобств губернаторской резиденции она получила нары в холодном бараке для нищих. Здесь не было льстецов, которые в губернаторском дворце демонстрировали величайшее удовольствие от одной возможности пройтись под руку с ней мимо губернаторши. Конец ее был трагичен. Она бежала из приюта и с остатками своего племени скиталась по бушу, гуляла