Мать. Мадонна. Блудница. Идеализация и обесценивание материнства - [47]

Некоторый свет на то, почему мы так восприимчивы к опасности отцовского инцеста и слепы к материнскому, проливает существование института (если его можно так назвать) заместительного материнства. «Инцест» с замещающей мать женщиной был весьма распространен в прежние времена, когда домашняя прислуга (горничная или кухарка) посвящала молодого хозяина дома, достигшего зрелости, в тайны сексуальной жизни. Мальчик с благодарностью усваивал эту науку и позднее применял полученные навыки в отношениях с равными ему по статусу. Подобный «благожелательный» акт приобретает совсем другой смысл, когда подобным образом в тайны секса посвящают юную девушку, наставником которой становится «заместитель» отца. В первом случае общество настроено благосклонно, во втором — оно впадает в ярость. В чем причина: в мифе о матерях-мадоннах, сексуальность которых сводится только к воспроизводству? Участие горничной (которая наводит чистоту) или кухарки (которая снабжает едой) можно понимать как в буквальном, так и в символическом смысле. Такая женщина может участвовать в сексуальных актах, которые в подобном обществе считаются грязными и постыдными, но семья и общество на них соглашается, поскольку эта женщина занимает «низкое» положение. Она посвящает мальчика в тайны пола, чтобы «святость» настоящей матери оставалась нетронутой.

Однако, как мы снова и снова убеждаемся, инцестуозное поведение настоящей матери по отношению к сыну обычно приводит к тому, что у него развивается полиморфно-первертная сексуальная психопатология. Ринсли описывает пациента, который имел обыкновение ходить к проституткам: его сексуальная потенция проявлялась только в том случае, если он «ничего» не чувствовал к женщине; как только в нем пробуждались нежные чувства, он становился импотентом. Как пишет Ринсли, «импотенция выполняла взаимосвязанные функции сохранения симбиотической связи с пограничной матерью и отпугивания ее «реальных» соперниц» (Rinsley 1978, р. 52). Начиная с шестилетнего возраста мать стимулировала гениталии пациента во время купания, как раз перед тем, как он пошел в начальную школу, — очевидно, этот соблазняющий маневр понадобился ей для того, чтобы закрепить их симбиотическую связь и продлить его зависимость от нее. Я считаю, что его мать была не пограничной, а первертной личностью. Мы познакомимся с подобными проблемами в Главе 6, в которой речь пойдет о «расщеплении целостности объектных отношений» — как его определяют Мастерсон и Ринсли (Masterson & Rinsley 1975) — которое действует с обеих сторон, точнее в Я и в объекте.

Уол (Wahl 1960) описывает два случая инцеста матери и сына, когда сыновья в результате стали шизофрениками. Уол пишет, что в эдиповом комплексе переживается «бессознательный страх не только по отношению к могущественному, карающему и кастрирующему отцу, но также и по отношению к всепоглощающей матери, которая не только дает грудь, но и что-то забирает, подобно паучихе — после совместного блаженства от самца остается лишь пустая оболочка» (Ibid., р. 192). Это замечание кажется мне полезным, хотя в нем делается попытка скорее принизить женщину, нежели понять, в чем ее проблемы. Уол добавляет: «В истории пациентов-шизофреников инцестуозные проблемы играют куда более значительную роль в развитии этого заболевания, чем до сих пор принято было считать» (Ibid., р. 192).

Столь разная реакции общества на материнский и отцовский инцест может быть связана с недоступными процессами, происходящими в бессознательном мужчин и женщин с самого раннего возраста. С момента зачатия женщины переживают очевидные физические изменения. И у мужчин, и у женщины есть сознательные и бессознательные фантазии по поводу зачатия, вынашивания и родов. Беременность не только преображает тело женщины, но и порождает у нее ожидания, связанные с ней самой, ребенком, ее объектными отношениями и личными обстоятельствами; все это, за исключением телесных изменений, происходит и в психике мужчины. Таким образом, можно сказать, что ребенок существует еще до своего рождения.

Основное внимание всегда уделялось фантазиям самого ребенка, его представлениям о мире, его способности создавать собственные образы. Теперь же, в особенности в свете участившихся случаев инцеста, где родители-насильники сами были жертвами инцеста, стали переосмысляться представления о том, как родители воспринимают ребенка и как его рождение влияет на их мир. Их собственное детство, то, как относились к ним родители, повлияет на их отношение к новорожденному. Изучая родителей, мы больше узнаем о психогенетических факторах в перверсии и лучше поймем причины очевидной разницы в восприятии отцовского и материнского инцеста.

Мать кажется настолько близкой ребенку на биологическом и эмоциональном уровне, что у нее совершенно не предполагается амбивалентность или враждебность по отношению к нему. Отец же считается гораздо более отдаленным от младенца, поэтому его рассматривают как человека, способного злоупотребить своей властью над телом и психикой ребенка. В то время как было признано, что отцовский инцест — это способ, с помощью которого некоторые мужчины пытаются справиться с неуверенностью в себе, более глубокие причины часто упускаются из виду. Подобная уязвимость и неуверенность часто коренится в младенчестве и связана с чувствами, которые мужчина испытывает по отношению к материнству, — чувствами, проистекающими из его отношений с собственной матерью и активизирующимися во время беременности его партнерши.