Мастера римской прозы. От Катона до Апулея. Истолкования - [94]

ше строгости в сравнении писем с письмами, «Панегирика» с речами. Правильно подчеркивание ясного членения у Плиния (напр., 149).

Вопрос «фиктивное или реальное письмо?» — в культивированном обществе это ложная постановка (R. Hanslik AAHG 17,1964, 6 сл. с литературой).

ГЛАВАХ

Apul. met. 3, 27. Текст: Helm,Leipzig 19554. Указатель: W. A. Oldfather; H. V. Canter,ß. £. Perry, Middletown (Conn.) 1934. Комментарии: R. T. Van derPaardt, L. Apu- leius Madaurensis, The Metamorphoses, a Commentary on Book Three, with Text and Introduction, Amsterdam 1971; /. C. Fredouille,Apulée, Metamorphoseon liber XI (coll. Erasme), Paris 1975; /. Gwyn Griffiths, Apuleius ofMadauros, the Isis-Book, ed. with an Introduction, Translation and Commentary, Leiden 1975.

Ср. Псевдо-Лукиан, Lucius 29.

О donee J.-P. Chausserie-Laprée, Les structures et les techniques de lexpression narrative chez les historiens latins, REL 41,1963, 281-296, особенно 295 сл.

Met. 3, 26. О сложностях, которые влечет за собой перспектива с точки зрения осла, ср. R. Т. Van der Paardt, Various Aspects of Narrative Technique in Apuleius’ Metamorphoses, в: B.L. Hijmans Jr, R. T. Van der Paardt;изд., Aspects of Apuleius’ Golden Ass, Groningen 1978, 75-94, особенно 76-79.

Nep. Chabr. 1, 2 сл.: fugatis iam ab eo conductions catervis, reliquam phalangem loco vetuit cedere obnixoque genu scuto, proiecta hasta impetum excipere hostium docuit... hoc usque eo tota Graeciafama celebratum est, ut illo statu Chabrias sibi statuam fieri voluerit, когда уже были обращены в бегство наемники, остальной фаланге он запретил отступать с места и обучил принять вражеский натиск, оперев щит о колено и выставив копье вперед... это [деяние] так прославилось в Греции, что Хабрий пожелал, чтоб в этой позе ему была поставлена статуя... Этим описанием занимался еще Лессинг в «Лаокооне», 28.

Ней famulos fugit ipse suos, увы, он бежит от собственных слуг(Ov. met. 3,229). Апулей прибегает к мифу об Актео- не в 2, 4; очевидна аналогия с судьбой Луция. H. Riefstahl (Der Roman des Apuleius, Frankfurter Studien 15, 1938, 67-69), правда, не принимает во внимание выше рассмотренную роль раба.

Ср. Forcellini s. v.

См. Walde-Hofmann s. v.

См. Index Apuleianus s. v.

Cp. Il, 22; 5 deae potentis benignitas salutaris, спасительная благосклонность могущественной богини; 11, 25, 6 salutarem porrigas dexteram, [без того чтобы ты] протягивала спасительную десницу.

Met. 11, 12.

Цицерон четырежды употребляет его в философских трактатах, причем дважды — в «исторической» второй книге гер. (2,41,68; 2,26,47); слово знакомо Саллюстию и Тациту; оно — не редкость и у поэтов.

Ov. met. 1, 84 сл. pronaque cum spectent animalia cetera terram, / os homini sublime dedit, в то время как остальные животные, нагнувшись вперед\ смотрят в землю, она дала человеку обращенное вверх лицо.

Так, в нашем романе (3, 14) глаза Фотиды, чья натура не отличается сложностью и которая по сути виновна в превращении Луция в осла, охарактеризованы как prona libi- dine marcidos, поблекшие от обращенной вниз похоти.

Материал — Kühner-Stegmann 435-451, особенно 445; интерпретацию ср. Hofmann-Szantyr 77-81, особенно 79 с 75 ß.

Совершенно аналогично 8, 11 inrepit cubiculum pronus spei, прокрадывается на ложе, порывистый в надежде.

С технической точки зрения, здесь в основе — принцип изображения, часто применяемый Овидием, ср. мою работу Die Verwandlung bei E. T. A. Hoffmann und bei Ovid, Antike und Abendland 10, 161-180, особенно 162 слл.

Avido ore susceptam cupidus promissi devoravi (l 1,13). Луций однажды уже воздержался, правда, не из чистого стремления к самопознанию, но потому, что перед разбойниками он чувствовал себя в ослином облике в большей безопасности (3, 29, 16); ту же самую роль имеет инстинкт самосохранения при отказе от ложных и ядовитых лавровых роз (4, 2). Розы играют у Апулея двойную роль: впереди мистической идет эротическая (2, 16, 2 в комнате для любовных утех; ср. Ног. carm. 1, 5, 1; в сказке об Амуре и Психее 6, 11, 3; ср. о физическом обаянии roseus2, 17, 5; 2, 8, 13; в сказке об Амуре и Психее о ногах Венеры 4, 31, 12; Фотида — земная Венера: 3, 22,13). Предварительное оповещение о символическом смысле можно обнаружить в начале третьей книги, посвященной превращению (розовая рука Авроры), ср. R. Heinze,Virgils epische Technik, Leipzig 19143, 366-370. Мистическое отражение — розовая кровь Психеи (5. 23, 6; осел Луций — неудавшийся Амур, ср. 3, 22. 13) и розы небесной свадьбы 6, 24, 7. Параллели между книгами 3 и 11 выявляет /. Tatum,Apuleius and the Golden Ass, Ithaca & London 1979, 43; вообще ср. A. Wlosok, Zur Einheit der Metamorphoseon des Apuleius, Philologus 113,1969,68-84.

Дальнейший шаг — ожидание инициации.

A. Lesky (Apuleius von Madaura und Lukios von Patrai, Hermes 76, 1941, 43-74) осторожно обсуждает вопрос об источниках в смысле общей точки зрения, что Апулей и Псевдо-Лукиан восходят к одному общему источнику. Насколько я вижу, нашему месту он не уделяет внимания.

Особое положение финала односторонне выделяет R. Helm, Einleitung zu Apuleius Metamorphosen (lateinisch und deutsch), Berlin und Darmstadt 1956,6.