Мастер поцелуев - [28]

Всего лишь несколько секунд ушло на то, чтобы расправить матрас, осторожно опуститься на него и, превозмогая боль, вытянуться на нем. Он не потрудился снять ботинки или найти одеяло, чтобы укрыться, – едва коснувшись спиной грубой постели, Сокол закрыл глаза и тут же уснул. Это был глубокий целебный сон, отключивший сознание и позволивший телу самому начать долгую восстановительную работу.

Он провел во сне, ни разу не проснувшись, целые тридцать шесть часов. Когда он наконец открыл глаза, то обнаружил, что засохшая кровь смыта с его тела, грудь стягивает тугая повязка и чьи-то мозолистые руки подносят ему чашку с горячим бульоном. Переведя глаза с рук на лицо сидящего на краю постели человека, Сокол узнал Лютера Уилкокса.

– Что это? Яд? – спросил он хрипло, пытаясь приподняться, и почувствовал, что все его тело словно бы окаменело. – Кажется, ты решил закончить то, что начал…

– Да это уже вроде ни к чему, – Лютер подождал, пока Сокол возьмет чашку с бульоном, вернулся к столу, на котором раскладывал пасьянс, и закончил: – Кэрол уехала в Феникс и поживет там некоторое время с мистером и миссис Фолкнер.

Затем он сел на стул спиной к Соколу, взял карты и молча углубился в пасьянс, не обращая более на больного никакого внимания.

Три дня спустя Сокол оседлал лошадь, взял кое-какие свои пожитки и уехал в каньон. Он провел у родственников матери около месяца. Окреп и поправился, но жизнь в резервации была не для него, и он опять вернулся на ранчо.

Никто не спросил его, где он был или по какому праву поселился в бараке для работников. Утром он вместе с остальными ковбоями выехал на пастбище и начал работать. Ролинз не поручал ему никаких работ и не требовал отчета о том, что Сокол сделал за день, но всякий раз, когда они сталкивались, глаза Тома загорались ненавистью.

Так прошел еще один месяц, и Сокол услышал о том, что Кэрол и Чэд поженились. Для него это ровным счетом ничего не значило. А спустя полгода Кэрол родила мальчика, которого назвали в честь деда – Джоном Букананом Фолкнером.

ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ

Глава 7

Небо над Фениксом заволокла гряда серо-черных туч, скрывших солнце и погрузивших город во тьму, хотя до ночи было еще далеко. То и дело в облаках сверкали ослепительные молнии, освещая на миг окрестности, и гремели раскатистые удары грома, сотрясавшие небо и землю.

Проливной дождь заливал ветровые стекла автомобилей, и, несмотря на то, что наступил час пик – шесть вечера, – потоки машин ползли со скоростью черепахи по скоростному шоссе, соединяющему два штата – Аризону и Колорадо. Ланна Маршалл, сидя за рулем своего «Фольксвагена», напряженно всматривалась в дорогу – «дворники», бешено метавшиеся взад и вперед, едва успевали смахивать ручьи воды с ветрового стекла. Девушка на миг разжала пальцы, напряженно стиснувшие руль, чтобы передохнуть. Она слышала рассказы местных жителей о яростных грозах и бурях, обрушивающихся на землю внезапно, но считала их в большей степени выдумкой. Однако все оказалось правдой. Совсем еще недавно стояла жара, небо было безоблачным, а солнце опаляло безжалостным зноем сухие и пыльные окрестности, и невозможно было представить, что не пройдет и получаса, как все окажется залитым водой.

Автомобильный поток тек вперед по скоростному шоссе медленно, но безостановочно. Не отводя глаз от дороги, Ланна нагнулась и развязала шнурки своих белых кожаных «оксфордских» полуботинок. Левый соскользнул легко, и девушка, прижав педаль акселератора левой ногой в белом нейлоновом чулке, сбросила правый полуботинок и расправила уставшие и занемевшие в обуви пальцы.

– Вот так-то лучше, – вздохнув, громко сказала она, почувствовав облегчение.

Идущие впереди автомобили замедлили ход, и Ланна сбавила скорость. За все это время она проехала всего пять миль, стало быть, осталось преодолеть еще не менее двух с половиной. При такой скорости придется тащиться часа полтора, прежде чем она доберется до дома.

С гримаской покорности Ланна подняла руку к своим волосам, забранным в тугую прическу – «французское» кольцо. Нащупав пальцами шпильки, скалывающие волосы, она принялась извлекать их одну за другой и складывать в сумочку, стоящую рядом на сиденье. Затем улыбнулась и тряхнула головой – каштановая волна спутанных волос, сверкающих глубоким блеском, как мех норки, упала ей на плечи.

Иногда после долгого рабочего дня, проведенного в больнице, где Ланна работала медсестрой, она ощущала себя бабочкой, вырвавшейся на волю из кокона. И не то чтобы униформа скрывала явные достоинства ее фигуры. Напротив, отлично сшитое белое форменное платье лишь подчеркивало округлые формы и стройность талии. Дело было скорее в чувстве свободы…

В автомобиле было душно. А стекла не опустишь – ливень, хлещущий косыми струями, мгновенно зальет весь салон. Уже не в первый раз Ланна пожалела, что в ее машине нет кондиционера. Девушка расстегнула две пуговицы своего белого форменного платья и приподняла нейлоновую ткань, влажно прильнувшую к груди. Прохладнее не стало. Единственное облегчение, которое испытала Ланна, – сознание, что она не застегнута теперь до самого горла.