Массада больше не падет! - [3]
И Ефим понял, что слова эти обращены именно к нему. «Что ж, — подумал он. — В воскресенье похороним, и в понедельник можно будет уже ехать обратно в корпус. Значит, я вернусь во вторник, двадцать четвертого июня…»
Глава 2
Похороны были простыми, и короткими — куда короче, чем долгая дорога к еврейскому кладбищу. Тихонько фыркала и мотала головой старая кляча, влекшая за собой скорбную, немилосердно скрипучую телегу. Братья сидели по разным сторонам закрытого гроба, не разговаривая, и даже не обращая внимания друг на друга.
На кладбище их уже ожидала свежее вырытая могила. Ефим подумал, что вряд ли могильщики рыли ночью, и, стало быть, могилу отрыли в субботу. Несмотря на тяжесть и боль утраты он усмехнулся: «Вот так-то вот, дорогой братец! Время вносит свои коррективы в твою глупую, бессмысленную веру! Уже и суббота не так уж свята!»
Должно быть, Иосав заметил мимолетную усмешку (ну, ведь не мысли же он прочитал!), потому что, не глядя на Ефима, обронил:
— Могилу рыли не евреи. Это можно, это не грех…
Ефим не ответил. Он вообще молчал все время, которое потребовалось, чтобы опустить гроб и засыпать его землей, прочитать псалмы и раздать похоронное угощение — каленые в печи яйца. И лишь когда все ушли, уехала телега, и они с Иосавом остались одни, он негромко спросил брата:
— Скажи мне, тебе не стыдно, что ты отобрал меня у матери и мать у меня? Совесть не гложет?
Иосав посмотрел на него исподлобья:
— Мать? Крия[5] не сделал, сапоги не снял, а туда же — «мать»…
— Прекрати! Можно подумать, маме было нужно, чтобы я пыхтел, пытаясь надорвать гимнастерку! Или чтобы я шел босиком! Маме было нужно, чтобы у нее были два сына, а не один!
— Ты так говоришь, что можно подумать, будто это я убежал из дому, отказался от нашей веры…
— Да плевать я хотел на твою веру! — Ефим схватил брата за грудки и ощутимо встряхнул. — Плевать, ясно тебе?! Хочешь верить? Валяй! У нас никому не запрещают ни долбиться лбом об пол в церкви, ни валять дурака в синагоге. Но никого и не заставляют, понял?!
— Правда? А не вы ли монахов в Сибирь ссылали, только за то, что они верили?
— Вовсе и не за то! Ссылали, потому что бездельники, тунеядцы! Работать не хотят, а есть — как за здрассьте! А у нас нет лишней еды!
— То-то вы ее у поляков отбирали!
— Чего?! Ты где такого наслушался?! Когда это мы у поляков еду отбирали?!
— Слухами земля полнится, а раз ты орешь, значит верно люди говорят! И вообще: что есть человек без бога? Ничто! Без веры человек жить не может!
Ефим перевел дух и почти спокойно спросил:
— А кто тебе сказал, Йося, что мы не верим? Мы верим, только не в бога, которого, кстати, и нет, а в коммунизм. И в человека — в то, что он все может и все сумеет…
Иосав тоже перевел дух и спросил тоже почти спокойным голосом:
— А кто же это вам сказал, что бога нет? Сами догадались, или подсказал кто?..
— Йося, я тебя умоляю! Летчики вон в небе летают — что-то они там никакого бога не видели. К чему бы это, а?
Иосав с жалостью поглядел на брата:
— Фима, ты можешь делать из себя идиота, но не надо делать его из меня! Кто такие были ваши летчики, чтобы бог явил им свой лик?
Ефим задумался. С этой стороны брата не переспорить, значит — надо зайти с другой. Он взял протянутое ему яйцо, облупил, посолил:
— Слушай, Иосав, ответь мне тогда вот на какой вопрос: почему твой бог так непоследователен? Дал евреям Землю Обетованную, потом сам же ее забрал, потом вообще разогнал евреев по всему миру? У нас, в Советском Союзе, евреям жить хорошо, потому что никто никогда не скажет тебе: «Ты — еврей и поэтому уходи с работы, уезжай из города, живи только тут, и больше никуда не выезжай!» У нас все равны, и даже в правительстве есть евреи. Один, к тому же — большой начальник, армейский комиссар[6]. Это как генерал армии, между прочим, а если судить по старым временам — как полный генерал. Скажи, где еще есть такая страна, что обычный еврей из маленького местечка может стать генералом?
— Как ты, например? — насмешливо спросил Иосав.
Он покачал головой:
— Удивительно, Фима, какой же ты все-таки глупый. Вы все — не евреи, разве ты этого еще не понял?
Он прошел вперед и встал перед Ефимом, уткнув ему в грудь узловатый указательный палец:
— Еврей — это человек, который чтит субботу и все заповеди Торы. Еврей — это тот, кто постится в Йом Кипур и ест ягненка с марором и мацой в Песах.[7]
— Еврей, это тот, — в тон ему подхватил Ефим, — кто свистит и трещит трещоткой в синагоге в Пурим[8]…
Иосав пытался грозно посмотреть на брата, но не удержался и прыснул. Он, также как и Ефим, вспомнил как им, тогда еще совсем мальчишкам влетело от раввина, и как покойный отец обещал наказать обоих отпрысков за трещотки и особенный, оглушительный свист, но когда ребе ушел, лишь посмеялся, да велел матери дать братьям еще по одной сладкой плюшке…
…Почему-то обоим вдруг расхотелось немедленно идти домой. Должно быть, смерть старой Двойры так повлияла на них, что как-то сразу забылись прошлые раздоры и обиды. Чуть ли не в обнимку братья зашагали в сторону от дороги, рассчитывая еще до обеда добраться до сторожки лесника и попросить у него удочек — наловить рыбы. Обоим ужасно не хотелось возвращаться в опустевший дом, где все будет напоминать им о матери…
Он – бывший ликвидатор и служащий Гохрана. Он знаком со смертью не на словах, и он просто офицер. Человек чести и долга. Перед страной, людьми и памятью предков. И это мы вместе с ним ищем в прошедшем времени опору, дабы не оступиться в дне сегодняшнем. И найти ответы на вопросы, которые уже решили наши деды и прадеды.
Второй роман цикла «Офицер».Он — бывший ликвидатор и служащий Гохрана. Он знаком со смертью не на словах, и он просто офицер. Человек чести и долга. Перед страной, людьми и памятью предков. И это мы вместе с ним ищем в прошедшем времени опору, дабы не оступиться в дне сегодняшнем. И найти ответы на вопросы, которые уже решили наши деды и прадеды.
СССР времён Сталина это время сильных духом и созидательных людей.Наш соотечественник Кирилл Новиков, попавший в СССР 1930-х годов, изменил мир бесповоротно, и всё уже совсем по-другому. И теперь ему, одному из руководителей Советского государства и стратегу мирного строительства, нужно решать совсем другие задачи. Ведь английский и американский капитал не собирается спокойно смотреть на усиление и развитие СССР.
Он – бывший ликвидатор и служащий Гохрана. Он знаком со смертью не на словах, и он просто офицер. Человек чести и долга. Перед страной, людьми и памятью предков. И это мы вместе с ним ищем в прошедшем времени опору, дабы не оступиться в дне сегодняшнем. И найти ответы на вопросы, которые уже решили наши деды и прадеды.
Погибнуть с честью, исполняя свой долг, это иногда не конец, а лишь начало новой истории. Истории, в которой уже не будет Третьего рейха, сожженного Берлина, не будет испепелённых Хиросимы, Нагасаки и Токио… А что будет?
Что сделает простой русский инженер, если ему в руки попадет машина времени? Правильно — тут же отправится спасать Россию! И совершенно неважно, в каком именно веке окажется наш герой! Как учит нас история — Россию нужно было спасать практически всегда! Однако в этот раз реципиентом становится юный Николай Александрович Романов… В его руках — почти абсолютная власть и знание будущего. Хроники кровавых войн, пути развития науки и техники, списки людей, которым предстоит сыграть важную роль. Сможет ли история измениться, когда против него выступят те, кто не хочет ее изменений?
Игорю везло, жизнь его протекала лениво и буднично. По крайней мере, сам он так считал. Вот и дембель из армии, обернулся крупной вечеринкой. На таком мероприятии, Игорь еще не бывал в своей жизни. И когда к вечеру первых суток, пропала связь и электричество. Он решил остаться в этом пьяном и веселом месте. Где люди лениво двигались в вечном алкогольном угаре. Вот только реальность похоже была против этого. Иначе утро следующего дня, не встретило парня так… Примечания автора: Лайки, комментарии и т. д.
Армия людей взята в осаду в крепости тысячи фонтанов. Войска народов драйтлов готовы сделать выбор. Максуд и Сандрин сделают все возможное, чтобы собрать под своими знаменами силу, которая сможет противостоять амалионам. Новые драйтлы, новые способности, вражеские Творящие, алхимисты… Это сражение обещает стать поворотной точкой в неравной борьбе за господство. Абсолютный, который рождается один на целую эпоху, ненавидит Творящих. Но только он сможет разгадать тайну семи мечей. Будет ли он сражаться рядом с Максудом или против него?
Что если на похожей на Землю планете будут сосуществовать две расы людей кардинально отличающиеся по продолжительности жизни, как, например, люди и эльфы у Толкиена? Очевидно, что образ жизни, мысли и цели у этих рас также будут различными. Почти наверняка долгожители станут использовать «экологичные» и «безотходные» технологии (возможно магию), а технический прогресс, стремительно меняющий привычную среду обитания и характерный для общества «обычных» людей, вероятно, будет совершенно неприемлем с точки зрения их более «живучих» и дальновидных соседей.
Двух свободных искателей приключений в своих корыстных целях с помощью угроз нанимает представитель другой инопланетной расы для выполнения смертельно опасной работы. В процессе выполнения задания они знакомятся с третьим членом экипажа. По возвращении на борт своего корабля оказываются втянуты в целую цепь событий: плен, побег, проход через «Черную дыру».После возвращения в родную галактику вынуждены стать подельниками пиратов. Но, в конце концов, добро побеждает зло.
Инквизитор Рейвенор, обладатель могучей пси-силы и практически неограниченных полномочий ставит себя и свою боевую команду на опасную грань. В своей погоне за неуловимым еретиком Зигмундом Молохом, он решается нарушить прямые указания своего начальства и хуже того - собственные принципы. Рейвенор становится отступником, и в глазах своих коллег он теперь немногим лучше еретика. В поисках ответа о местонахождении Молоха, Рейвенор не гнушается обратиться за помощью к Ведьминому Дому Утохра, обладающему таинственной технологией трипортала.
Произведение о мальчишке, чей отец был сталкером в юности. Парень, конечно, желал попасть в Зону. И он туда попал..Конечно же, отец отправился за сыном. Но Зона вернула не только сына, но и необычную потерю его молодости.