Машина влияния - [22]

Шрифт
Интервал

Другой знаменитостью в области химии газов был Антуан Лавуазье, которого называют отцом современной химии. Лавуазье, по крайней мере, отчасти основывался на исследованиях Пристли, которые он, кстати, переводил на французский язык. Он обнаружил, что воздух ответственен и за возгорание, и за окисление. Именно Лавуазье назвал эту составную воздуха кислородом (oxygen). Другую составляющую воздуха он назвал азотом, то есть безжизненным. Он опроверг теорию флогистона. Лавуазье пал жертвой революции. 8 мая 1794 года он был арестован как предатель и гильотинирован. Открытие в руках политиков, ученый больше не нужен.

У Мэтьюза было достаточно причин, чтобы обратиться к химии газов, ведь это была наука, очевидно связанная, как и сам он, с политикой[110]. И уж точно не меньше с машиной влияния Мэтьюза и с политикой была связана теория магнетизма. Посмотрим, что она собой представляет.

16. Машина влияния Франца Антона Месмера испускает флюиды

Изобретателем теории магнетизма стал Франц Антон Месмер, фигура весьма значимая в европейской истории, в том числе политической. Понятно, что открытые им силы «животного магнетизма» можно использовать в политике. Понятно, что магнетизм – прекрасный инструмент для политических махинаций и влияния. Французская революция и доктор медицины Франц Месмер должны были встретиться, и они встретились.

Интересно, что идею влияния Францу Антону Месмеру подбросил не кто иной, как его друг, Вольфганг Амадей Моцарт. Музыка оказывает влияние на слушателей, рассуждал композитор. Она способна погружать в определенное состояние, может наводить на самые разные мысли. Подобный эффект может производить и магнетизм. Так считает Месмер.

В Париже, куда Месмер приехал из Вены в 1778 году, считалось, что он совершил в медицине переворот, сравнимый с тем, какой Ньютон произвел в физике. Его новую науку признали Французская академия наук и академические медицинские круги. Несмотря на это признание, принципиальный вопрос оставался: либо Месмер открыл действительно некую ранее неведомую силу, животный магнетизм, либо речь идет о ранее неведомых отношениях между людьми, магнетизером и пациентом.

Месмер «придал рациональное содержание теории флюидов»[111]. Животный магнетизм служил изгнанию из тела психической болезни. Но лечил больного не магнит, а сам врач, и, похоже, Месмер это понимал. Врач как носитель животного магнетизма – лечащее средство. Врач- магнетизер приводит в норму перераспределение флюида. Флюид, по Месмеру, – единственный посредник между доктором и пациентом. Кстати, Месмер первым заговорил об установлении раппорта между доктором и пациентом. Этот термин означал действенный контакт между доктором и пациентом. Впрочем, в отличие от Фрейда, Месмер отвергал словесный диалог, утверждая диалог телесный. В то же время его считают «инициатором первой динамической психиатрии»[112], повлиявшим, как ни странно, на Фрейда. Кстати, оба учились на одном, медицинском, факультете одного, Венского, университета.

Между Месмером и Фрейдом (через Шарко и Бернгейма) можно усмотреть и принципиальную связь, которая выглядит как последовательность: животный магнетизм – гипноз – внушение – перенос. В одном из писем 1931 года Стефану Цвейгу Фрейд написал, что принадлежит традиции Месмера, медицине Просвещения, лечению духом. Собственно, так Фрейд отреагировал на затею Стефана Цвейга – написать книгу «Врачевание психики», которая начинается с Месмера и заканчивается Фрейдом. По-немецки эта книга называется Die Heilung durch den Geist– «Лечение духом».

Месмер полагал, что его животный магнетизм «основан на физиологии и близок к теориям электричества или магнитов, вызывавших большой интерес в научных кругах того времени»[113]. У Антона Месмера была своя машина влияния, которую он использовал во время публичных демонстраций, а магнетические сеансы постепенно превращались в модную салонную игру, в демонстрацию власти магнетизера над пациентом. Он использовал огромный сосуд с водой, в котором находились осколки стекла, камни, железные опилки, бутылки и металлические прутья; к концам этих прутьев, выступавших над поверхностью воды, прикасались больные, а веревка, которой они были связаны между собой, должна была способствовать «циркуляции флюида»[114]. Понятие магнетизма, к которому прибегает Месмер, стало научным лишь за сто лет до него, в XVI веке, благодаря Парацельсу. До этого магнетизм был магической техникой.

Что еще важно для случая Джеймса Тилли Мэтьюза, – это связь месмеризма с психиатрией. И то и другое демонстрирует машину влияния. Машина устанавливает контроль доктора над пациентом.

17. Строение машины влияния Джеймса Тилли Мэтьюза

Пожалуй, важно сказать, что первой теорией электричества, которое куда важнее будет в случае машины влияния Наталии А., хотя важно оно и для машины Мэтьюза, создал Бенджамин Франклин, который в своей книге «Опыты и наблюдения с электричеством» (1747) считал его «нематериальной жидкостью», флюидом. Кстати, в 1784 году именно Франклин, бывший тогда американским послом во Франции, возглавил комиссию, расследовавшую научную сторону деятельности Месмера и пришедшую к выводу, что никакого животного магнетизма нет, зато есть внушение магнетизера и податливое воображение пациента.


Еще от автора Виктор Аронович Мазин
Введение в Лакана

Эта книга – введение в дисциплину Великого и Ужасного Волшебника, Наследника и Реформатора Фрейда, Друга Якобсона и Леви-Строса, Последователя Сократа и Спинозы, Западного Мастера Дзен и Самого Темного Мыслителя, Отца Постсовременного Дискурса и Теоретика Эха Мысли, Психоаналитика Жака Лакана.Книга известного психоаналитика и теоретика культуры Виктора Мазина в доступной форме вводит в творческое наследие выдающегося французского мыслителя, основателя «Фрейдовской школы» Жака Лакана (1901-1981).Адресована широкому кругу читателей, интересующихся психоанализом и историей культуры.


Нарушение правил, или Еще раз и Шерлок Холмс, и Зигмуд Фрейд, и многие другие

Эти действующие лица неоднократно сводились на страницах исследовательских работ, на теле – и киноэкранах. И потому – «еще раз». Еще раз – на страницах-экранах. Зигмунд Фрейд и Шерлок Холмс, несмотря на вымышленный характер одного и реальный характер другого, обречены на мифологическое существование, обречены на жизнь референциальных аттракторов, на бесконечное повторение и уподобление, обречены на сближение. Бессмертие обеспечивается навязчивым характером повторяющегося «еще раз»: так воскресает через десять лет на страницах Шерлок Холмс после смертельной схватки с профессором Мориарти, так воскресает под пером все новых и новых биографов Зигмунд Фрейд.


Рекомендуем почитать
Объективная субъективность: психоаналитическая теория субъекта

Главная тема книги — человек как субъект. Автор раскрывает данный феномен и исследует структуры человеческой субъективности и интерсубъективности. В качестве основы для анализа используется психоаналитическая теория, при этом она помещается в контекст современных дискуссий о соотношении мозга и психической реальности в свете такого междисциплинарного направления, как нейропсихоанализ. От критического разбора нейропсихоанализа автор переходит непосредственно к рассмотрению структур субъективности и вводит ключевое для данной работы понятие объективной субъективности, которая рассматривается наряду с другими элементами структуры человеческой субъективности: объективная объективность, субъективная объективность, субъективная субъективность и т. д.


История мастера

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Патафизика: Бесполезный путеводитель

Первая в России книга о патафизике – аномальной научной дисциплине и феномене, находящемся у истоков ключевых явлений искусства и культуры XX века, таких как абсурдизм, дада, футуризм, сюрреализм, ситуационизм и др. Само слово было изобретено школьниками из Ренна и чаще всего ассоциируется с одим из них – поэтом и драматургом Альфредом Жарри (1873–1907). В книге английского писателя, исследователя и композитора рассматриваются основные принципы, символика и предмет патафизики, а также даётся широкий взгляд на развитие патафизических идей в трудах и в жизни А.


Homo scriptor. Сборник статей и материалов в честь 70-летия М. Эпштейна

Михаил Наумович Эпштейн (р. 1950) – один из самых известных философов и  теоретиков культуры постсоветского времени, автор множества публикаций в  области филологии и  лингвистики, заслуженный профессор Университета Эмори (Атланта, США). Еще в  годы перестройки он сформулировал целый ряд новых философских принципов, поставил вопрос о  возможности целенаправленного обогащения языковых систем и  занялся разработкой проективного словаря гуманитарных наук. Всю свою карьеру Эпштейн методично нарушал границы и выходил за рамки существующих академических дисциплин и  моделей мышления.


Хорошо/плохо

Люди странные? О да!А кто не согласен, пусть попробует объяснить что мы из себя представляем инопланетянам.


Философский экспресс. Уроки жизни от великих мыслителей

Эрик Вейнер сочетает свое увлечение философией с любовью к кругосветным путешествиям, отправляясь в паломничество, которое поведает об удивительных уроках жизни от великих мыслителей со всего мира — от Руссо до Ницше, от Конфуция до Симоны Вейль. Путешествуя на поезде (способ перемещения, идеально подходящий для раздумий), он преодолевает тысячи километров, делая остановки в Афинах, Дели, Вайоминге, Кони-Айленде, Франкфурте, чтобы открыть для себя изначальное предназначение философии: научить нас вести более мудрую, более осмысленную жизнь.


Идет ли богатство немногих на пользу всем прочим?

Принято считать, что лучший способ помочь бедным состоит в том, чтобы позволить богатым богатеть, что всем выгодно, когда богатые платят меньше налогов, и что, в конце концов, их богатство полезно для всех нас. Но эти распространенные представления опровергаются опытом, исследованиями и простой логикой. Такое несоответствие представлений фактам заставляет нас остановиться и задаться вопросом: почему эти представления столь распространены несмотря на все большее количество свидетельств, противоречащих им?Бауман подробно рассматривает неявные допущения и неотрефлексированные убеждения, лежащие в основе подобных представлений, и показывает, что они едва ли смогли бы сохраниться, если бы не играли важную роль в поддержании существующего социального неравенства.


Ненадежное бытие. Хайдеггер и модернизм

Сопротивление Хайдеггера «модерну» стало едва ли не официальным его завещанием. «Черные тетради» лишь укрепили этот антимодернистский вывод, превратив Хайдеггера в ведущего философского мракобеса XX века. Но, быть может, не стоит верить Хайдеггеру на слово? Что если попытаться деконструировать Хайдеггера как модерниста, вскрыв за декларативным уровнем инвектив и дежурной критики территорию модернистской онтологии с ее собственными проблемами (такими, как надежность и юзабилити), которые и по сей день определяют нашу ситуацию знания? Чего в конечном счете хотел Хайдеггер как последний auteur философии и чего он достиг?В формате a4.pdf сохранен издательский макет.


Об истине

Изложив в общих чертах теорию брехни и лжи, Гарри Франкфурт обращается к тому, что лежит за их пределами, – к истине, понятию не столь очевидному, как может показаться на первый взгляд. Преданность нашей культуры брехне, возможно, гораздо сильнее, чем половинчатая приверженность истине. Некоторые (например, профессиональные мыслители) вообще не считают «истину» и «ложь» значимыми категориями. Даже слушая тех, кто твердит о своей любви к истине, мы волей-неволей задумываемся: а не несут ли они просто полную чушь? И правда, в чем польза от истины? С тем же искрометным остроумием и основанной на здравом смысле мудростью, которыми пронизана его первая нашумевшая книга «К вопросу о брехне», Франкфурт предлагает нам по-другому взглянуть на истину: есть в ней что-то настолько простое, что, вероятно, и заметить трудно, но к чему у нас есть скрытая и в то же время неистребимая тяга.


Политкорректность: дивный новый мир

Эссе известного социолога, профессора Высшей школы экономики посвящено понятию «политкорректность». Автор относится к этому явлению скептически. Ведь именно политкорректность сегодня становится одним из основных инструментов борьбы меньшинств за формирование новой повестки дня против большинства, борьбы, которая, на самом деле, подрывает традиционные институты демократии.