Машина для убийства - [2]

И вот встреча начинается. Сначала один из местных руководителей произносит вступительное слово, в котором неубедительно показывает «яркий жизненный путь нашего уважаемого Богдана Николаевича». Потом сам высокий гость подходит к небольшой трибуне и начинает рассказывать о своей предвыборной программе. Это угрожает превратиться в длинный нудный монолог, но Богдан знает, что делать. Он отсоединяет микрофон от держателя и выходит на сцену поближе к слушателям. Я собираюсь немного вздремнуть, поскольку слышу подобные речи едва не каждый день, но мало-помалу втягиваюсь в предложенную Богданом игру и сам начинаю искать ответ на поставленные им вопросы. Однако он не дает на это много времени, а переходит к более общим проблемам, следствием которых и являются все наши трудности. Потом короткий анализ — и вот они, долгожданные решения, которые спасут общество! Неужели это так просто? Конечно, ведь все гениальное — просто! И когда к власти придут новые люди, молодые, решительные, не отягощенные нынешними стереотипами, ситуация быстро изменится к лучшему!

Черт побери! Я возбужденно потираю руки и осматриваю зал. Похоже, большинство присутствующих разделяет мои чувства, хотя и скептиков тоже хватает. Нет, Богдан таки в самом деле молодец! Лично я ему верю! Вот только почему же тогда, почему?..

От этой мысли я мгновенно мрачнею. А взгляд бежит дальше, пока не наталкивается на ряд жующих парней с абсолютно равнодушными выражениями на лицах. Разумеется, они здесь не для того, чтобы выслушивать политические речи Богдана, но неужели он их нисколько не зацепил? И, вообще, какого черта они здесь делают?

Первое действие представления заканчивается. Богдан благодарно принимает аплодисменты и готовится отвечать на вопросы. Их уже несколько на столе у председательствующего, но, ясное дело, белые клочки бумаги ещё только начинают путешествовать по залу. Неожиданно из второго ряда поднимается молодая женщина и по-школьному поднимает руку вверх. В зале повисает тишина. Председательствующий смотрит на женщину неприязненно, но в конце концов обреченно кивает. Молодуха начинает невыразительно: «Богдан Николаевич…», однако возгласы позади «Громче, громче!» заставляют её повысить тон:

— Уважаемый Богдан Николаевич красиво здесь говорил обо всем… и как нужно относиться к людям, чтобы по-людски и с уважением… А я вот недавно… вы же знаете, как мне живется… когда Богдан Николаевич был ещё заместителем у областного председателя, хотела попасть к нему на прием. Целый месяц ходила, ждала, а он потом взял и куда-то уехал! Такой у него прием!

Что ж, нам тоже известные такие приемы! Немало времени отдала Богданова команда решению вопроса, как бороться с подобными обвинениями, когда в ход идет смесь правды, полуправды и откровенного вранья, от которой очень тяжело отмыться. Богдан уже собирается отвечать, когда неожиданно у него появляется защитница — пожилая женщина в светлом жакете:

— И кого вы слушаете, эту шлюху! Моя дочь тоже была на приеме у Богдана Николаевича! И он ей помог!

— Знаем мы твою дочь! — отзывается другой, мужской голос. — Она и в задницу без мыла пролезет!

Вспыхивает небольшая ссора, которую председательствующий пытается побыстрее погасить. Ребята с иномарок заметно оживляются, и в зале звучит первое несмелое «Позор!». Однако вскоре все стихает.

Богдан берет со стола несколько записок и, повернувшись к залу, раскрывает первую из них. Внимательно читает, потом опускает и снова поднимает к глазам.

— Читай, читай! — слышится насмешливый мужской голос.

— Здесь спрашивают, куда я девал собранные Красным Крестом деньги для детей-инвалидов, — говорит в микрофон Богдан.

В зале снова поднимается шум. Парни, не вынимая изо рта жвачек, уже увереннее выкрикивают «Позор!». Среди президиума царит растерянность. Богдан некоторое время стоит, молча качая головой, потом разворачивает следующий клочок бумаги. Пока он держит записку перед собою, шум медленно утихает.

— Уважаемые избиратели, это провокация, — криво улыбаясь, говорит Богдан, — автор вот этой записки обвиняет меня в изнасиловании…

В один миг зал превращается на настоящий базар. Кто-то возмущается авторами провокационных записок, кто-то — Богданом, который вроде бы скрывает от людей свои грехи, одни убеждают соседей, что все это — вранье, другие возражают, что дыма без огня не бывает. Парни уже прекратили жевательный процесс и в теперь дружно скандируют: «Позор, позор!». Охранники растерянно переводят взгляды с Богдана на Сергея и друг на друга.

Неожиданно перед глазами быстро проносится что-то невыразительное. Брошенный ловкой рукой небольшой предмет глухо ударяется об толстые складки занавеса и, упав на пол, катится к краю сцены. Когда он останавливается, мужчины инстинктивно отпряхивают, а через миг напуганные женщины поднимают пронзительный визг. В двух шагах от Богдана лежит ручная граната. Умом я целиком отдаю себе отчет, что она никак не может взорваться, — это же абсолютный идиотизм, однако непреодолимая сила вжимает тело глубоко в кресло и пригибает голову едва ли не к коленям.

На сцене падает стул. Но это свидетельствует не о чьем-то обмороке, а о несколько запоздалой реакции Сергея. Он собирается броситься к Богдану, который все это время остается неподвижным, однако тот резким жестом останавливает охранника. Крик быстро утихает, мужчины неловко выпрямляются, а Богдан поднимает гранату и несколько секунд внимательно её рассматривает. Потом подходит к краю сцены и говорит, обращаясь к парням с каменными лицами: