Машина - [10]

Император постучал пальцем по Аляске, потом похлопал ладонью по тому месту, где была обозначена страна, которая его беспокоила.

– Штаты, Штаты…

И зашаркал к себе в кабинет, бормоча под нос:

– Скоро буду, как Папа перед смертью, ездить на коляске. Не дай Бог…

В кабинете сидел дежурный офицер, читал газету. Увидев Императора, подскочил, вытянулся в струнку.

– Сиди, сиди, Саша, – махнул рукой император. – Давай-ка чай пить, а уж потом доклад.

Попили чаю. Оба сильно вспотели.

Полковник, очевидно, от такой высокой чести. Император по привычке.

– Кто на доклад?

– Министр внутренних дел и премьер. Вместе.

– Зови.

– Есть!

Полковник с видимым облегчением вскочил, молодцевато щелкнул каблуками и вышел.

Император прошел за письменный с гол, на котором в рамках стояли фото Аликс, сына, и Папа. Лежали еще томики Чехова и Аверченко.

Сел.

Нажал кнопку звонка. Тут же дверь в кабинет открылась и вошли – министр Внутренних Дел первым, а вторым – Премьер.

Премьер был тоже стар – почти ровесник Императору, но неплохо играл в бильярд и тем устраивал монарха.

Министр же Внутренних Дел, напротив, – был молод и горяч, но удачлив. Говорят, ему и в карты сильно везло.

А вот ему самому никогда в азартные игры не везло – неизменно проигрывал. Зато поэтому, наверное, и был так счастлив с Аликс.

Император пригласил обоих садиться.

Доклад был один, но очень важный.

Разведка обнаружила, что американцы усиленно готовят новые атомные бомбы – точно такие, какими они уничтожили Хиросиму и Нагасаки. Через три года таких бомб у них будет около двухсот, и они смогут накрыть ими всю Российскую империю. Семьдесят восемь губернских городов превратятся в пустыню, как на пленке.

Император прикрыл глаза. Перед его мысленным взором прошли красавица Варшава, постный Гельсингфорс, старая златоглавая Москва, нефтяной Баку, маленький, похожий на арабеску, вырезанную из туфа, Ереван и гигантский гранитный Петроград, и еще много-много российских городов. Музеи, дворцы, заповедники… И везде – люди, люди… Более трехсот миллионов подданных.

А министр, зная эту привычку императора слушать важные доклады с прикрытыми глазами, продолжал:

– Так называемый «Манхеттенский проект» от военных возглавляет генерал Лесли Гровс. Всю научную и организационную работу ведет Роберт Оппенгеймер. Центр разработок находится в Лос-Аламосе, штат Нью-Мексико. Работают на проект около шести тысяч ученых, в основном евреи, собранные со всего света. Многие из них – выходцы из Германии, Австрии.

«Евреи, атомная бомба…» – Император опять отвлекся от доклада. Он помнил, что, еще когда был наследником и гостил у родственников в Новой Зеландии, ему говорили о каком-то странном ученом. Кажется, его звали Эрнестом. Да, точно: Эрнест Резерфорд, изучавший мельчайшие частицы вещества Вселенной. Это было интересно послушать, но не более.

Потом, годы и годы спустя, разведка докладывала о немецких ученых Энштейне, Фрише, Дайерле и других, эмигрировавших в Англию и Америку от безумного австрияка. Они еще в Германии проводили эксперименты, приведшие потом к созданию бомбы. А из России и эмигрировать было некому – евреи не допускались в высшую школу. Им не разрешалось также жить в больших городах и могли они заниматься только кустарным ремеслом и содержанием мелких лавочек. Император, сам немец по женской линии, презирал этих детей земли обетованной. И никогда не мог понять, как они могут создать что-то, кроме мелкой конторы. А поэтому он не понимал, почему так горячится молодой министр. Уже давно он уговаривает Императора отменить принятый им указ о сегрегации евреев. И много раз проводил в докладах мысль о создании центра по созданию атомного оружия и с этой целью предлагал пригласить из-за рубежа крупных физиков-евреев. Именно их и именно им отдать институты для подготовки кадров под будущий ядерный центр. Только они, убеждал министр императора, смогут подвести теоретическую базу под бомбу, только евреи смогут решить вопрос высвобождения ядерной энергии и управления ею.

Как странно переплелась ядерная физика с еврейским вопросом. Почему так?

А министр продолжал свое:

– Нам для создания своей бомбы понадобится не один десяток лет, и то это при том условии, о котором я постоянно докладываю Вашему Величеству: отмена дискриминации евреев. Тогда возникнет теоретическая возможность создать собственный научный потенциал по этой жизненно важной проблеме. Без атомной бомбы мы очень скоро превратимся в колонию – это в лучшем случае, в худшем же место Российской империи займет радиоактивная пустыня.

После этих слов министра премьер охнул и, троекратно перекрестившись, прошипел:

– Господь с тобой! Что ты несешь?! Зачем пугаешь? Даст Бог, пронесет. Россия – это тебе не Япония. Проживем и без евреев, и без этой твоей бомбы.

Император встал. Достал из шкатулки папиросу, закурил. Попыхивая в усы, подошел к портрету Аликс. На фото она была молода и безумно красива. Этот портрет она подарила ему во время его визита в Англию на паровой яхте «Полярная звезда», когда была еще не объявленной невестой. И подписала в уголке: «All\'s well that ends well».