Марьяна Пинеда - [11]

Шрифт
Интервал

Молчите.

Пауза.

(Холодно)

Я хочу быть вашим другом,
за посещенье это вы должны
меня благодарить.

Марьяна (вне себя от негодования)

Могу ли
позволить, чтоб меня вы оскорбляли,
чтоб в дом ко мне врывались поздно ночью?
И для чего ж? Вы негодяй!.. Не знаю…

(Другим тоном)

Меня хотите погубить вы?

Педроса (мягче)

Нет.
Узнайте все. Я жизнь пришел спасти вам.

Марьяна (резко)

Я не нуждаюсь в вас.

Пауза.

Педроса (подходит к ней; властно, с злой усмешкой)

Марьяна, слушай!
А знамя?

Марьяна (смущенно)

Знамя?…

Педроса

То, что ты сама
рукою белою своею вышивала,

(берет ее за руки)

нарушив верность королю, законам…

Марьяна (порывисто)

Какой наглец налгал вам так?

Педроса (с деланным равнодушием)

Прекрасно
так вышито! Вдоль по тафте лиловой
из букв зеленых надпись. А нашли
его в одном дому мы в Альбайсине.
Оно теперь в моих руках, а с ним
и жизнь твоя. Но не страшись и знай;
тебе я друг.

Марьяна (потрясена, близка к обмороку)

О, это ложь! Налгали,
налгали вам.

Педроса (глухим голосом, с нарастающей страстностью)

Хочу, чтоб ты моею
была… Моей! Ты слышишь?… Или мертвой.
Меня всегда ты отвергала. Вспомни.
Теперь могу твою сдавить я шею
рукою сильной – хрупкой туберозе
она подобна… но я знаю, ты
меня полюбишь – жизнь тебе дарю я.

Марьяна (с нежной мольбой, в порыве отчаяния обнимая Педросу)

О, сжальтесь надо мной! Когда б вы знали…
И дайте мне бежать… Я сохраню
в глазах моих о вас живую память…
Иль вам детей моих не жаль?

Педроса (страстно обнимает ее)

Ты знамя
не вышивала, милая Марьяна,
и ты свободна, да, я так хочу.

Марьяна, видя, что Педроса собирается поцеловать ее, с силой отталкивает его.

Марьяна

Нет. Никогда! По каплям кровь возьмите,
пусть лучше боль, но я останусь честной.
Подите прочь!

Педроса (стараясь убедить ее)

Марьяна!

Марьяна

Прочь отсюда!

Педроса (холодно и сдержанно)

Ну, хорошо! Так делу дам я ход.
Себя вы сами губите.

Марьяна

Что нужды!
Своими вышивала я руками
то знамя – вот, Педроса, эти руки.
Я знаю многих смелых кабальеро,
его поднять сбиравшихся в Гранаде,
но я не выдам имена их.

Педроса

Силой
заставят вас. О, причиняют боль
недаром цепи тяжкие! К тому же
вы – женщина, а женщины всегда
себе верны. Когда сочтете нужным,
меня вы известите.

Марьяна (решительно)

Подлый трус!
Хотя бы в сердце мне стекло вонзили,
ни слова не скажу.
Вот мой ответ,
Педроса.

Педроса

Это мы еще посмотрим!

Марьяна

Клавела, канделябр!

Входит перепуганная Клавела, скрестив на груди руки.

Педроса

Сеньора, я
вас арестую именем закона.

Марьяна

Да, именем закона, но какого?

Педроса (холодно и церемонно)

Покойной ночи.

(Уходит)

Клавела (в отчаянии)

Ах, сеньора! Детка,
цветочек мой, сокровище мое!

Марьяна (полна тоски и ужаса)

Я, Исабель, должна уйти сейчас же.
Подай мне шаль.

Клавела

Скорей бежать вам надо.

(Выглядывает в окно)

Шум дождя.

Марьяна

Мне дон Луис поможет. Береги
моих детей…

Клавела

Они стоят у двери,
через нее – нельзя вам.

Марьяна

Да, все ясно.

(Указывая туда, где прошли заговорщики)

Сюда, сюда скорей!

Клавела

Нельзя!

Марьяна делает несколько шагов по комнате; в дверях появляется донья Ангустьяс.

Донья Ангустьяс

Марьяна!
Куда ты? Девочка твоя рыдает!
Она боится ветра и дождя.

Марьяна

Мне не уйти, мне не уйти, Клавела!

Донья Ангустьяс (обнимает ее)

Ах, Марьянита!

Марьяна (бросаясь на софу)

Вот когда, глядите,
ко мне подходит смерть. Глядите.

Обе женщины обнимают ее.

И плачьте. Плачьте – умираю я.

Занавес быстро опускается

Третий эстамп

Монастырь святой Марии Египетской в Гранаде. Следы арабского Востока. Арки, кипарисы, водоемы, мирты. Скамьи и старинные кожаные кресла. При поднятии занавеса сцена пуста. Вдалеке слышны звуки органа и голоса монахинь. На цыпочках выбегают, оглядываясь, две послушницы. Они с величайшей осторожностью приближаются к левой двери и смотрят в замочную скважину.

Явление первое

Первая послушница

Ну, что она?

Вторая послушница (заглядывает в замочную скважину)

Потише говори.
Все молится.

Первая послушница

Оставь ее молиться.

(Заглядывая в замочную скважину)

О, как бела она, о, как бела!
Ее сияет голова
в печальном сумраке покоя.

Вторая послушница

Ее сияет голова…
Я ничего не понимаю.
Я вижу, добрая она,
а между тем ее хотят казнить.
А ты что скажешь?

Первая послушница

Заглянуть ей в сердце
хотела б я надолго, близко-близко
стать от него.

Вторая послушница

А храбрая какая!
Когда вчера пришли они прочесть
ей смертный приговор, она не скрыла
своей улыбки…

Первая послушница

Позже, в церкви,
ее я видела в слезах.
Она рыдала так, как будто сердце
все поместилось в горле у нее.
Не знаешь ты, что сделала она?

Вторая послушница

Да знамя вышила.

Первая послушница

А разве вышивать
такой уж грех?

Вторая послушница

И, говорят, она —
масонка…

Первая послушница

Это что за люди?

Вторая послушница

Вот, видишь ли… да я сама не знаю.

Первая послушница

Ну, так за что ее схватили?

Вторая послушница

Будто
она не любит короля…

Первая послушница

Подумаешь, беда какая!
Ведь не она одна.

Вторая послушница

И королеву
она не любит.

Первая послушница

Да и я обоих
их не люблю…

(Подсматривая)

Ах, бедная Марьяна
Пинеда, уж раскрылись те цветы,
что с мертвою тобой сойдут в могилу!

Входит мать Кармен.

Мать Кармен

Как, что я вижу, девочки? Куда
вы смотрите?

Первая послушница (испуганно)

Сестра…

Мать Кармен

И вам не стыдно!
Немедля прочь! В трапезную ступайте.

Еще от автора Федерико Гарсиа Лорка
Испанские поэты XX века

Испанские поэты XX века:• Хуан Рамон Хименес,• Антонио Мачадо,• Федерико Гарсиа Лорка,• Рафаэль Альберти,• Мигель Эрнандес.Перевод с испанского.Составление, вступительная статья и примечания И. Тертерян и Л. Осповата.Примечания к иллюстрациям К. Панас.* * *Настоящий том вместе с томами «Западноевропейская поэзия XХ века»; «Поэзия социалистических стран Европы»; «И. Бехер»; «Б. Брехт»; «Э. Верхарн. М. Метерлинк» образует в «Библиотеке всемирной литературы» единую антологию зарубежной европейской поэзии XX века.


Дом Бернарды Альбы

Как рассказывают родственники поэта, сюжет этой пьесы навеян воспоминаниями детства: дом женщины, послужившей прототипом Бернарды Альбы, стоял по соседству с домом родителей Гарсиа Лорки в селении Аскероса, и события, происходящие в пьесе, имели место в действительности. Драма о судьбе женщин в испанских селеньях была закончена в июне 1936 г.


Чудесная башмачница

«Я написал „Чудесную башмачницу“ в 1926 г… – рассказывал Федерико Гарсиа Лорка в одно из интервью. – …Тревожные письма, которые я получал из Парижа от моих друзей, ведущих прекрасную и горькую борьбу с абстрактным искусством, побудили меня в качестве реакции сочинить эту почти вульгарную в своей непосредственной реальности сказку, которую должна пронизывать невидимая струйка поэзии». В том же интервью он охарактеризовал свою пьесу как «простой фарс в строго традиционном стиле, рисующий женский нрав, нрав всех женщин, и в то же время это написанная в мягких тонах притча о человеческой душе».


Стихи (2)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Йерма

Летом 1934 г., сообщая о том, что заканчивает работу над пьесой «Йерма» («yerma» по-испански – «бесплодная»), Гарсиа Лорка сказал: «Йерма» будет трагедией о бесплодной женщине. Тема, как вам известно, классическая. Но я хочу развить ее по-новому, с новой целью. Это трагедия с четырьмя главными героями и хорами, какими и должны быть трагедии. Нужно вернуться к трагедии. Нас обязывает к этому традиция нашего драматического театра. Еще будет время сочинять комедии, фарсы. Сегодня же я хочу дать театру трагедию. «Йерма», которую я завершаю, будет моим вторым произведением в этом жанре».


Донья Росита, девица, или Язык цветов

Пьеса впервые поставлена труппой Маргариты Ксиргу в декабре 1935 года в Барселоне. По свидетельству брата Гарсиа Лорки, Франсиско, поэт заявлял: «Если зритель „Доньи Роситы“ не будет знать, плакать ему или смеяться, я восприму это как большой успех».