Мартовские фиалки - [47]

Тяжело дыша, я попробовал повернуть голову, но от невыносимой и резкой боли в шее стал медленно оседать.

— О Боже, чем это вы меня огрели? Куском рельса?

— Прошу прощения, — сказал великан. — Но когда я увидел, что вы бросились к сабле, я решил вас чуть придержать.

— Значит, мне здорово повезло, что вы не решились сбить меня с ног, а то бы… — Тут я заметил, что он держит в своих ручищах мои документы. — Значит, кто я такой, вам уже известно. Мне, в свою очередь, тоже хотелось бы знать, с кем я имею честь разговаривать. Лицо что-то очень знакомое.

— Ринакер. Вольф Ринакер. Гестапо. Вы ведь когда-то служили полицейским, если я не ошибаюсь? В Алексе?

— Служил.

— А теперь вы в роли ищейки, верно? И какие же дела вас сюда привели?

— Я разыскиваю фон Грайса:

Я оглядел комнату, она была в страшном беспорядке, но при этом казалось, что из вещей ничего не пропало. На буфете — пустые ящики валялись на полу — стояла безукоризненно чистая серебряная подставка для блюд, а вдоль стен аккуратными стопками лежали картины, написанные маслом. Здесь, несомненно, побывали не обыкновенные грабители, а те, кто искал то, что им нужно.

— Вот как… А вы знаете, чья это квартира?

— Я полагал, что господина фон Грайса.

Ринакер покачал своей огромной, размером с ведро, головой.

— Он бывал здесь только изредка. А сама квартира принадлежит Герману Герингу. Но об этом почти никто не знает. Почти никто.

Он закурил сам и бросил пачку сигарет мне. Я тоже закурил, испытывая к великану чувство благодарности. Правда, тут я заметил, что руки у меня трясутся.

— Итак, во-первых, — продолжал Ринакер, — как вы узнали этот адрес? Во-вторых, зачем это вам вдруг понадобился фон Грайс? Может быть, вы ищете то, что искали люди, которые побывали здесь первыми? Наконец, еще один вопрос: где же, интересно, находится сам фон Грайс? То ли он прячется неизвестно где, то ли его похитили. А может статься, его уже нет в живых. По крайней мере, я этого не знаю. Обыск в этой квартире мы произвели неделю назад. Сегодня я решил заглянуть сюда, чтобы еще раз убедиться в том, что я в прошлый раз ничего не пропустил, и тут появляетесь вы. — Он глубоко затянулся. В его ручище — большой кусок окорока — сигарета выглядела как щепочка. — Я только сегодня и занялся этим делом вплотную. И теперь, пожалуй, готов выслушать вас.

Я сел и подтянул галстук.

— Мне еще надо во всем этом разобраться. — Я попытался поправить совершенно промокший воротник. — Мой друг из Алекса сказал, что полиция об этой квартире ничего не знает, и вот я прихожу сюда и застаю вас. Это наводит меня на мысль, что вам или тому, на кого вы работаете, хотелось бы, чтобы именно так все и думали. Вам необходимо найти фон Грайса или по крайней мере заполучить в свои руки то, из-за чего весь сыр-бор разгорелся, раньше, чем это сделает полиция. И это не серебро и не картины, поскольку все эти ценности остались на месте.

— Продолжайте.

— Если это квартира Геринга, значит, вы — человек Геринга. Геринг, конечно, не собирается доставлять удовольствие Гиммлеру, которому в свое время он вынужден был передать руководство полицией и Гестапо. Так что Герингу меньше всего хочется, чтобы люди Гиммлера сунули нос в это дело.

— А вы ничего не перепутали? Не забыли, что я из Гестапо?

— Конечно, Ринакер, ко мне можно подойти сзади и ударить по голове, но из этого не следует, что голова у меня глупая. Мы ведь оба знаем, что друзья в Гестапо у Геринга остались. Да это и неудивительно, он стоял у истоков организации.

— А знаете, вы, наверное, неплохой детектив.

— Мой клиент, так же как и ваш, не горит особым желанием привлечь полицию к участию в этом деле. А это означает, что я могу быть с вами откровенным. Моего клиента интересует картина — это масло, — которая у него пропала. Но поскольку приобрел он ее не совсем легально, то, как вы понимаете, в такой ситуации лучше будет обойтись без полиции.

Ринакер молчал, и потому я продолжил:

— Несколько недель назад эту картину украли у него из дома. И тогда он обратился ко мне. Я встречался с разными дилерами и выяснил, что Герман Геринг — большой знаток искусства, что в Каринхалле у него коллекция старых мастеров и не все эти работы попали в коллекцию законным путем. Я слышал, что у него есть доверенное лицо, господин фон Грайс, который по его поручению приобретает произведения искусства. Поэтому я решил прийти сюда и попытаться с ним на эту тему поговорить. Кто знает, может быть, картина, которую я ищу, недавно висела на этой стене.

— Все может быть, — ответил Ринакер. — Пока будем считать, что я вам верю. А чья картина и что на ней изображено?

— Это картина Рубенса. — Моя находчивость удивляла меня самого. — Две обнаженные женщины на берегу реки. Называется «Купальщицы» или что-то в этом роде. У меня в офисе ее фотография.

— А кто ваш клиент?

— Боюсь, что этого я вам сообщить не могу.

Ринакер медленно сжал пальцы в кулак.

— Надеюсь, что это сможет вас переубедить.

Я пожал плечами.

— И все равно я вам не назову его имя. Не из благородства и не потому, что мне дорога репутация моего клиента — все это чепуха. Дело в том, что мне обещан очень серьезный гонорар. У меня появился шанс стать по-настоящему богатым, и если эта история обойдется мне в несколько синяков и сломанных ребер, я уж как-нибудь перетерплю.