Мартовские фиалки - [45]

— О каком Союзе ты говоришь?

— О «Германской мощи».

— Ну, эти никогда не узнают, кто их выдал. Кроме того, такой силы, как раньше, у них сейчас нет. В наши дни процветает только один картель — партия национал-социалистов.

— Гомиков и наркоманов немного поприжали, — сказал он. — Это так, но клановые картели по-прежнему контролируют игорный бизнес, валютные дела, черный рынок, изготовление паспортов, мошенничество со ссудами и перепродажу краденого. — Он снова взял сигарету. — Поверьте мне, господин Гюнтер, они по-прежнему в силе. Не дай вам Бог перейти им дорожку.

Он наклонился ко мне и понизил голос:

— До меня даже дошел слушок, что они замочили одного старого юнкера[24], который работал на самого Премьер-министра. Как вам это понравится? Полицейские даже не подозревают, что его прикончили.

Я порылся в памяти и вспомнил имя, которое я выписал из адресной книги Герта Ешоннека.

— А имя этого юнкера случайно не фон Грайс?

— Не слышал, чтобы кто-то называл его по имени. Все, что я знаю, это то, что он мертв и что полиция ищет труп.

Нойман небрежно стряхнул пепел в пепельницу.

— А теперь расскажи мне о взломщике сейфов.

— Ну что ж, какие-то слухи до меня доходили. Примерно месяц назад один парень — его зовут Курт Мучман — закончил свой срок в тюрьме Тегель. Похоже, что этот самый Курт — большой мастер по всем делам. Он может раздвинуть ноги монашке, которую трупное окоченение уже скрутило. Но легавые об этом его таланте ничего не знают. В тюрьму он загремел за то, что угнал машину. Как видите, к его «основной профессии» это не имеет никакого отношения. Между тем Курт состоит в «Германской мощи», и когда он вышел из тюрьмы, люди из картеля сразу же его разыскали. А вскоре поручили провернуть одно дельце по его специальности. Не знаю, в чем оно заключалось. Но здесь есть интересная деталь, господин Гюнтер. Шеф «Германской мощи», Красный Дитер, получил задание прикончить Мучмана, однако не может его найти. Все считают, что Мучман перехитрил Красного Дитера.

— Ты говоришь, он профессионал высокого класса?

— В своем деле один из лучших.

— А как ты думаешь, убить Мучман может?

— Ну, я сам с ним не знаком. Но из того, что я о нем слышал, можно понять, что он настоящий артист. Убийства, скорее всего, в круг его интересов не входят.

— А что ты знаешь об этом Красном Дитере?

— Вот он-то как раз и есть настоящий убийца. Ему убить человека — все равно что в носу поковырять.

— Как ты думаешь, где я смогу его найти?

— А вы не скажете, что это я вам адресок подсказал, господин Гюнтер? Даже если он приставит пушку к вашей голове?

— Нет, не скажу, — солгал я, так как на такой подвиг можно пойти только ради очень близкого человека.

— Тогда загляните в ресторан «Золото Рейна» на Потсдамерплац. Или в «Крышу Германии». И мой вам совет — держать при себе пушку.

— Нойман, я глубоко тронут твоей заботой о моей безопасности.

— Вы забываете о деньгах, — напомнил мне Нойман о моих обязательствах. — Вы сказали, что остальные двести марок я получу, если все подтвердится. — Он помолчал, а потом добавил: — И сто сейчас.

Я снова вытащил бумажник и протянул ему два банкнота по пятьдесят марок. Он посмотрел их на свет, проверяя, как там обстоит дело с водяными знаками.

— Ну, ты и шутник!

Нойман смотрел, прямо на меня.

— Это еще почему?

Быстрым движением он сунул деньги в карман.

— Да это я так. — Я встал и бросил мелочь на стол. — У меня еще один вопрос. Ты не вспомнишь, когда ты слышал о том, что Мучмана решили пришить?

Нойман явно старался вспомнить, это было видно по нему.

— Если я не ошибаюсь, это было на прошлой неделе. Примерно тогда же я услышал о юнкере. О том, которого убили.

* * *

Я шел на запад вдоль Унтер-ден-Линден по направлению к Паризерплац и отелю «Адлон».

Миновав роскошные двери отеля, я очутился в великолепном вестибюле, украшенном квадратными колоннами темного мрамора с желтыми прожилками. И живопись, и скульптура — все здесь было подобрано с большим вкусом. Я прошел в бар, набитый иностранными журналистами и дипломатами, и, заказав бармену, моему старому другу, кружку пива, спросил, не могу ли я воспользоваться его телефоном — мне нужен был Бруно Штальэкер из Алекса.

— Алло, это я, Берни.

— Привет, Берни. Что тебя интересует?

— Что ты можешь сказать о Герхарде фон Грайсе? — спросил я.

Последовала долгая пауза.

— Что я могу сказать? — В голосе Бруно чувствовался вызов, поскольку он, видимо, считал, что я знаю больше, чем положено.

— Пока что для меня это всего лишь имя на бумажке.

— И все?

— Ну, я слышал, что он пропал.

— А ты не можешь мне случайно сообщить, куда он пропал?

— Послушай, Бруно, с чего это ты стал вдруг таким скрытным? Я узнал о фон Грайсе от одной маленькой птички. Допускаю, что если бы я знал об этом деле немного больше, я бы смог помочь тебе.

— Берни, наш отдел в данный момент расследует два «горящих» дела, и, похоже, ты тоже занимаешься обоими. Это меня уже настораживает.

— Чтобы ты успокоился, я сегодня пораньше лягу спать. Мне нужно отдохнуть, Бруно.

— Ты отдыхаешь уже второй раз за неделю.

— Я твой должник.

— Да уж, черт тебя побери, и смотри, не забудь про должок.