Марсианская святая - [7]

           В восьмом часу утра Миранда, позёвывая, вышла к завтраку. Когда она села за туерный стол, паривший в метре от пола, Сэм налил ей бокал мутной зеленоватой жидкости из графина.    - Выпей, полегчает, - протянул ей напиток Беккет.    Миранда пригубила, и её лицо озарила радостная улыбка.    - Рассольчик, - признала она жидкость в бокале. - То, что нужно.    - А вот ещё попробуй, - Сэм наполнил второй бокал из другого графина. Жидкость была мутно-желтоватой.    - Сладенько, - сказала швея, не узнавая вкус, и тут её осенило: - Неужели это вода из-под консервированной кукурузы?    - Ага, - подтвердил Сэм. - И она значится в том же разделе, что и рассол. Написано, что помогает при похмелье.    - Кстати, да. А что это зелёненькое в третьем графине?    - Жидкость из-под консервированного горошка.    - Моя любимая, - воскликнула Миранда. - Налей-ка мне. В консервных банках её совсем чуть-чуть. Никогда не думала, что её продают, как самостоятельный напиток.    - Видимо, кто-то додумался, - мужчина наполнил бокал Миранды, и та стала лечиться.    - Как самочувствие? - спросил Сэм.    - Спасибо, теперь лучше, - кивнула напарница. - А вообще, на удивление неплохо. Я ведь выпила две бутылки виски?    - Да, - подтвердил Беккет. - Две литровые бутылки. Это три смертельных дозы, если пересчитать чистый спирт на массу тела.    - Три смертельные дозы, - как зачарованная повторила Миранда и, отставив бокал, опустила глаза и сказала серьёзным голосом: - Беккет, мы должны объясниться. Я должны сообщить тебе нечто важное, что скрывала от тебя всё это время.    - А может не надо? - с надеждой спросил Сэм.    - Как так не надо? - уставилась на Беккета помощница, не ожидавшая от него такого ответа.    - Мне вчерашнего с головой хватило - и в куполах, и потом - у твоей постели, - пожаловался детектив. - Я хочу хоть день прожить без шокирующих откровений и умопомрачительных приключений. Давай просто съездим сегодня к Клементине, составим план действий по нейтрализации преступника, а завтра спокойно всё реализуем?    - Ты ничего не понимаешь, - возразила Миранда и, взяв из хлебной вазочки багет, сказала:    - Беккет, дай-ка твой боевой нож на минутку.    Сэм, не почувствовав подвоха, протянул ей наваху. Женщина открыла нож и, приставив лезвие к запястью левой руки, замерла в нерешительности.    - Ты чего там задумала? - первые ростки тревоги проклюнулись в сознании детектива.    - Не отвлекай, я собираюсь показать тебе кое-что, - огрызнулась Миранда.    - Это кое-что у тебя под кожей?    - Практически, - помощница разочарованно убрала нож от запястья и с досадой заметила: - Не могу резать, когда смотрю, и не могу не смотреть, когда режу. Что же делать?    - Нож верни, пока не порезалась, - мягко попросил Сэм и протянул руку через стол.    - Эврика! - радостно воскликнула Миранда и в одно движение перерезала себе горло.    Ошибкой Беккета было то, что он ломанулся к помощнице прямо через стол. Туерный стол-поднос не имел ножек и при желании его можно было легко перетянуть с одного места на другое, просто удерживая за одну из управляющих ручек на его боках. Но передвинуть его без помощи ручек не было никакой возможности - туер есть туер. Он был прибит к Марсу невидимым гвоздём. Запаниковавший Беккет забыл про ручки, забыл про всё. Раскидывая еду и напитки, он перелез через стол к Миранде. Та лежала в своём кресле, откинувшись, недвижимая, и из перерезанного горла на её грудь сочилась кровь. Сэм встал сбоку от кресла и прижал ладонь к разрезу, в надежде, что сможет перекрыть рану и остановить кровопотерю.    Сильные женские пальцы оторвали его руку от раны.    - Беккет, прекрати, ты меня так задушишь, - прокашлявшись, сказала Миранда.    - Тебе нужна срочная медицинская помощь, - Сэм бросился к болталке, чтобы вызвать реанимационный туер.    - Стой, Сэм, со мной всё в порядке, - крикнула ему вслед помощница, и Беккет так и не позвонил.    - Посмотри на рану, - сказала она ему, и Сэм посмотрел - на шее Миранды не было разреза. Даже следов не было. Была только кровь.    - Как это понимать? - спросил её детектив. - Это какой-то фокус?    - Да, это фокус, - ответила напарница. - Давай сядем за стол и поговорим. Я кое-что тебе расскажу. То, что мне удалось вспомнить благодаря вчерашнему нашему эксперименту.    Взяв салфетки, женщина стёрла с себя кровь и опустилась в кресло. Комната напоминала свинарник - всюду валялась посуда и пища, но это мало волновало Миранду, а Сэма - ещё меньше.    - Ты спросил меня вчера, что со мной случилось, когда "Космодамианск" был уничтожен, и я ответила, что умерла, - напомнила Сэму Миранда. - Так вот, я сказала тебе неправду. Я не умерла. Я жила в обломках корабля неделю, а потом перешла на борт "Неугасимого светодиода".    - Как можно прожить неделю в вакууме без скафандра? - спросил Сэм.    - Ну я же ньюмен, - напомнила швея.    - Не помню, чтобы ньюмены были на такое способны.    - Я не обычный ньюмен, а бракованный. Ошибка эксперимента, - печально улыбнулась собеседница. - Как однажды выразилась Клементина, я, возможно, самый бесполезный ньюмен в истории, так как все мои способности направлены на меня саму. Мои создатели отбраковали меня не потому, что они не смогли найти у меня способностей. Наоборот, они отбраковали меня потому, что смогли их найти.    - Я не понимаю тебя, - признался Беккет. Он и так был выбит из колеи. Его даже знобило.    - Я объясню, - пообещала напарница. - Клементина происходит из семьи потомственных врачей. Как богатое и влиятельное семейство, они могли себе позволить не только фамильное гнездо на Луне, но и семейную исследовательскую лабораторию, и семейный архив научных данных. Предки Клементины активно участвовали в разработке ньюменов, так что им было много чего известно по данной теме - того, что не придаётся широкой огласке, а остаётся в узких кругах.    - И что же это? - спросил Сэм.    - А вот что, - ответила Миранда. - На каждого из живущих непрерывно изливается особая энергия - Благодать. Кто-то получает её больше, кто-то меньше, но в целом - примерно поровну. Однако на меня изливается столько же Благодати, как на несколько десятков тысяч обычных людей. По словам Клементины, я являюсь локальным центром притяжения Благодати.    - То есть ты обкрадываешь окружающих людей на эту Благодать? - предположил Беккет.    - Нет. Благодать бесконечна. Это не тот ресурс, за который надо сражаться. Благодаря моим генетическим особенностям, я получаю Благодать в огромных количествах. Я просто купаюсь в ней.    - Да что это за Благодать такая? - удивлённо поднял бровь Сэм.    - Божья Благодать, очевидно же, - улыбнулась в ответ Миранда. - Она и есть то самое "поле Бога", про которое нам рассказывал Урквин.    - Ну и ну, - мотнул головой Беккет. - Погоди, то есть ты уникальная? Чудо из чудес, так?    - Нет. Я не уникальна. Все ньюмены получают благодать в том же количестве, что и я, ведь у нас одинаковая базовая ДНК, созданная в рамках довоенного проекта Homo Divinus. Разница между ньюменами в том, на что каждый из нас используют свою Благодать. А тут мне похвастаться нечем. Только устыдиться.    - В каком это смысле?    - Всё познаётся в сравнении, - вздохнула Миранда. - Смотри, Сэм, я буду приводить в пример только самых известных ньюменов современности. Не то, чтобы я гордячка и ставила себя с ними вровень, просто они на виду, и на их примере легче всего объяснить разницу между их способностями и моей. Так вот, знай, что на Венере, в Земле Иштар, живёт Эрик Лакшмийский, ньюмен и постумный святой ВЦС. Он способен видеть будущее на несколько десятилетий вперёд, причём все варианты развития событий. Он возглавляет Службу Безопасности Венеры, и благодаря своим способностям предотвращает теракты и войны, предсказывает природные катаклизмы и экономические кризисы. Он сделал Венеру самым безопасной и процветающей планетой Солнечной системы. Более того, Венера стала мощным оплотом Церкви.    - Я слышал о нём, - задумчиво кивнул Сэм.    - Тогда ты мог слышать об Аркадии Московском.    - Это святой с Земли?    - Именно, - подтвердила собеседница. - Аркадий способен читать мысли людей на тысячи километров в округе. Он добирается до сокровенных тайн и намерений, даже неосознаваемых самим человеком. Он может исцелить любую душевную боль, просто стерев гнетущие воспоминания прошлого или изменив их так, чтобы они стали безвредными. Благодаря его способности Земля стала самым справедливым и счастливым местом в Солнечной системе. Там нет ни коррупции, ни преступлений. Люди счастливы и спокойны. Вселенская Церковь Спасения избрала Землю своей штаб-квартирой. И наконец есть Марс...    - Клементина Сидонская, правильно? - догадался детектив.    - Именно. Она также постумная святая, но, в отличие от этих двух, она не ньюмен, а обычный человек. Наверное, поэтому её способности гораздо скромнее. Она всего лишь исцеляет любые болезни и оживляет мёртвых. Это позволяет Церкви сохранять на Марсе своё влияние. Люди не ропщут на власть, ведь у них тут есть собственная постумная святая. И ещё на Марсе есть я. Как сказала Клементина после нашего знакомства, я самый эгоистичный ньюмен на её памяти, так как я трачу всю свою Благодать на себя же саму.    - Это как?    - Я технически бессмертна, Сэм, - ответила Миранда. - Меня невозможно уничтожить.    - Ты уверена в этом?    - Раньше я не была уверена, но сейчас - да, - сказала швея. - Когда тебя ранило, мне, на самом деле, досталось тоже. Когда я очнулась, то обнаружила, что моя одежда пробита во многих местах и вся испачкана в крови, но, тем не менее, ран не было, и я чувствовала себя нормально, так что я не придала всему этому значения. Первые подозрения у меня возникли, когда тот бездомный бил меня по голове. Было очень больно, но, в результате, когда позже я пощупала свою голову, на ней не было и царапины. Всё на свои места расставил сегодняшний эксперимент с твоим ножом. Ты же сам видел, как я перерезала себе горло.    - Действительно, твоя рана зажила, - кивнул Беккет. - Ты исцелила себя? Или она зажила сама?    - Ни то, ни другое, - отрицательно помотала головой собеседница. - Моя способность не имеет ничего общего с исцелением или регенерацией тканей. Когда мы познакомились на "Космодамианске", Клементина исследовала мой генетический код и не обнаружила в нём механизмов, отвечающих за целительство, биоэнергетику, регенерацию или чего-нибудь подобное. Я полный ноль в медицине. У моей способности к самовосстановлению совершенно иная физическая природа.    - И какая же?    - Путешествие во времени.    - Но это же невозможно.    - Тем не менее, я путешествую в нём постоянно, но не вся я, а только отдельные мои части.    - Это вообще как? - с недоверием спросил Сэм.    - Когда я получаю рану, моя способность определяет область повреждения и отправляется в прошлое - в то время, когда у меня ещё не было раны. Способность копирует неповреждённый участок и отправляет копию назад в настоящее, чтобы она заменила повреждённые ткани.    - Ничего не понял, - признался Беккет и попросил: - Можешь пояснить на конкретном примере?    - Смотри, если ты отстрелишь мне голову, моя голова отрастёт заново, но я не буду помнить момент выстрела, потому что моя новая голова - это копия моей головы из прошлого, за секунду до того, как произошёл выстрел. Когда по "Космодамианску" был нанесён удар, шрапнель оторвала мне ноги, а тело размозжила о переборку. Когда я пришла в себя, я была снова целой, но вокруг не было воздуха, и я стала задыхаться, но моя способность упрямо восстанавливала мои ткани до того состояния из прошлого, когда в них было достаточно кислорода для жизни. Я не могла думать ясно, потому что клетки моего мозга постоянно восстанавливались до состояния, когда в них ещё был кислород. Всё, что я могла, это летать в невесомости, как зомби, и перетаскивать мёртвых сестёр в шлюз, в ожидании, когда за мощами Клементины прилетит корабль-храм Экзархии. Я очень испугала Альбория и Павлиния своей живучестью, но они нашли в себе смелость взять меня на борт. Там я ещё некоторое время вела себя как сомнамбула, но быстро пришла в норму и вскоре уже наворачивала их корабельную стряпню. Такова моя природа, Беккет.    - Да уж, - покачал головой детектив и спросил: - Это всё? Или ты ещё что-нибудь вспомнила?    - Не всё, - ответила Миранда. - Я вспомнила, как оказалась в монастыре. Похоже, я действительно была создана в рамках подпольного производства ньюменов. Когда мои создатели поняли, что я бесполезна, они, скорее всего, попытались меня убить, как и остальных отбракованных детей, но не смогли, как ни пытались. В итоге, они выкинули меня из купола в надежде, что Марс меня доконает. И всё же, оказавшись вне купола в бескислородной атмосфере при минус пятидесяти, я не умерла. Несколько месяцев я брела, куда глаза глядят, по безжизненным пустошам, пока не набрела на купол монастыря. Меня приняли и, как и всем остальным сиротам, дали образование медсестры. Когда началась Первая марсианская, сёстрам предложили отправиться на "Космодамианск", и я была в первых рядах - как доброволец. Там я получила прозвище Неумеха, так как была плохой швеёй плоти, и мне доверяли только перевязывать уже прооперированных пациентов и ухаживать за легкоранеными... А потом меня заметила Клементина и сделала своей первой помощницей. Её расстроило, что моя способность распространяется на меня одну, но она обещала что-нибудь придумать. Правда, я не помню, чтобы у неё что-нибудь получилось.    - Так всё-таки, - спросил Беккет. - Почему же она сделала тебя своей помощницей? Почему именно тебя?    - Кто знает? - пожала плечами швея. - Помню, она подошла ко мне, такая красивая, в сияющем белом мундире, взяла меня за руку и сказала: "Ты будешь мне помогать, Саломея Неумеха. Ты станешь моей тенью, моей правой рукой. Вместе мы спасём десятки тысяч жизней". Я спросила, чем я обязана её вниманию. Тогда она сказала "Солдаты говорят, твои молитвы слышит Бог".    - Что она имела в виду?    - Понятия не имею. Я ведь ещё не всё вспомнила, но я обязательно вспомню, - пообещала Миранда.    Сэм поднялся и прошёлся по комнате, сложив руки на груди.    - По крайней мере, одной бедой меньше, - сказал он, стоя у окна. - Теперь я могу за тебя не бояться. Ты выживешь при любом раскладе. Это хорошо. Теперь я могу сосредоточится на собственной безопасности.    - Точно, - согласилась напарница. - Теперь я тоже могу сосредоточиться на том, чтобы не дать тебя в обиду, Беккет.    - Ты? - усмехнулся мужчина.    - Ага, - подтвердила Миранда. - Мне теперь всё по плечу. Заметь, я выпила вчера две бутылки, а наутро чистая, как стекло. Пожалуй, закажу себе выпить по этому поводу.    - Даже и не думай! Нам же скоро к святой Клементине ехать, - встревожено напомнил Сэм.    - Расслабься, Беккет, - отмахнулась Миранда. - С бутылки шампанского со мной ничего не случится. Если прямо сейчас выпью, то через полчаса гарантирую - ни в одном глазу. Даже и следа не останется. Мой организм быстренько всё метаболизирует, как он вчера сделал это с виски.    Беккет нахмурился, но возражать не стал:    - Поступай, как знаешь.            В десять часов утра им позвонила Клементина.    - Беккет, вы вообще где? - раздался её недовольный голос.    - У нас задержка, - сказал детектив. - Миранде нездоровится.    - Что за чушь ты несёшь, Беккет? - рассердилась святая. - Ей не может нездоровиться. Она всегда здоровая. Что там у вас происходит?    - Хорошо, Клементина, смотрите сама, - сдался Сэм и развернул камеру болталки в сторону Миранды - та спала в кресле, обнимая полуторалитровую бутылку "Вдовы Клико".    Дальше произошло то, чего Сэм ожидал меньше всего. Клементина засмеялась так громко и звонко, что Миранда забормотала и зашевелилась во сне.    - Идиотизм какой-то, - Сказала Клементина Сидонская, вытирая выступившие слёзы. - Беккет, почему она пьёт утром?    - Она решила, что её тело успеет метаболизировать алкоголь, и она мгновенно протрезвеет, - Беккет решил сказать правду, осознавая, что любая ложь будет играть против него самого. Никакого иного способа объяснить происходящее так, чтобы Клементина поверила ему, он просто не видел.    - Вот ведь дура, - покачала головой целительница. - Её организм усваивает алкоголь так же медленно, как мой или твой. Она так до вечера проспит. Беккет, у меня к тебе задание.    - Слушаю.    - Закажи виски, разбуди Миранду и заставь её выпить всю бутылку.    - Я что-то не понимаю, зачем это надо, - решил проявить непокорность Сэм.    - Беккет, делай, как я говорю, - настояла на своём Клементина. - Ты знаешь Миранду всего неделю, я же знаю её многие десятилетия. Пока концентрация спирта в её крови не станет смертельной, никакого отката не будет и она не протрезвеет. Залей в неё виски, Беккет, и ты увидишь - она протрезвеет на глазах. Как закончишь, садитесь в такси и летите ко мне.    - Будет сделано, - сказал хмурый Сэм.    Отложив болталку, он забрал у Миранды шампанское. Она сладко спала, и было бы правильным отнести её на кровать и оставить в покое, но он должен был накачать её алкоголем, потому что так сказала их куратор.    - Будь ты проклята, Клементина Сидонская, - бросил в сердцах Сэм. - Крутишь нами, как хочешь.    Но было в произошедшем и кое-что очень ценное - Клементина открытым текстом призналась, что Миранда вела сознательную жизнь те сто лет, что прошли с гибели корабля-госпиталя. "Я знаю её десятилетия", сказала святая. Значит, Миранде ещё было, что вспомнить.            Уже через сорок минут, они высадились из туерного такси в главном куполе Экзархии. Миранда была абсолютно трезвой и очень грустной. У входа на верхний уровень их ждала женщина без возраста.    - Матушка примет вас в другом месте, - сказала Глаша. Она повела их по новому маршруту, и вскоре они вошли в просторный зал с бассейном посередине. На шезлонге у воды полулежала Клементина Сидонская. Глаза её были закрыты. В этот раз на целительнице было только пастельно-розовое платье, доходившее до щиколоток. Уже привычного золотого одеяния нигде не наблюдалось. Клементина была, по своему обыкновению, босой. Глаша оставила гостей со святой наедине.    В бассейне тихо плескалась вода, блики света играли на потолке. Сэм огляделся. Пол помещения был выложен голубой плиткой. Стены украшали мозаики - что-то земное, совсем древнее - дельфины над волнами и гребные суда, воины с круглыми щитами и копьями, женщины в колоколообразных юбках. "Крито-микенская культура", решил Сэм. Было странно видеть здесь такое - он ожидал чего-то, имеющего отношение к религии.    Клементина Сидонская открыла глаза и, вынув из ушей горошины наушников, положила их в карман.    - Я уж думала, что не дождусь вас, - недружелюбно буркнула святая.    - Классные у вас хоромы, госпожа Клементина, - искренне заметил Сэм.    - Это не мои хоромы, а моих покровителей, - поправила его целительница. - Протопресвитеры просто разрешают ими пользоваться.    - Крутые у вас покровители, - одобрительно покачал головой детектив. - Частная собственность на Альфе Центавра - это мощно.    - Решил поболтать со мной по-светски, да, Беккет? Растопить лёд и пробросить мостики взаимопонимания? - криво усмехнулась Клементина. - Ну допустим. Давай сыграем в эту игру. Всякие глупости и сплетни - когда ещё их говорить, если не сейчас, пока мы не погрузились в суть предстоящей операции?    - Я просто в хорошем настроении, госпожа Клементина, - как бы извиняясь, сказал Сэм.    - А вот и славно, - Клементина встала с шезлонга и взяла с подлокотника сложенную в несколько раз белую ткань. Развернув её, она получила круглый платок с овальным отверстием. Сунув в отверстие лицо, святая распределила ткань по плечам - края головного убора достигали пояса.    - Интересуешься экзосолярными владениями моих покровителей, а, детектив? - спросила Клементина.    - Я просто поражён этим. Иметь собственность так далеко от Солнца - это что-то необыкновенное.    - В этот нет ничего поразительного, - хмыкнула целительница. - Были бы деньги. Хотя, признаюсь, Альфу Центавра я ещё могу понять - в конце концов, ВЦС уже основала там полноценную Экзархию, но вот купить кусок земли на одном из планетоидов, крутящихся вокруг звезды Бернарда - это уже чудачество.    - Звезда-беглянка? - удивился Сэм. - Там что - продают землю?    - Да, представь себе, даже на красный карлик кто-то позарился, - ответила Клементина и вдруг переключилась на Миранду: - А ты, душечка, чего молчишь?    - Я слушаю, матушка, - ответствовала швея, потупив взор.    - Беккет, как ты её только терпишь? - с искренним весельем спросила Клементина.    - У нас сложились очень хорошие рабочие отношения, - ответил тот. - Я благодарен вам, что вы дали мне в напарницы именно Миранду.    - Но она ведь скучная, разве нет? - попыталась выбить у него признание святая.    - Лично мне Миранда скучать не даёт, - искренне признался Беккет.    - Вау, - Клементина подняла брови. - Это очень хорошо. Я даже завидую тебе, потому что меня она иногда бесит. Бывали такие моменты, когда мне прямо хотелось её убить.    - И что вы тогда делала, матушка? - подняла глаза Миранда.    - Я мутузила тебя, - ответила целительница, встав напротив швеи. Сэм ещё раз поразился, как же они похожи: один и тот же рост, одинаковое телосложение. Сейчас они стояли, как борцы перед боем - в воздухе повисло тревожное напряжение.    - А я? - спросила Миранда, выдержав взгляд своей госпожи. - Что делала я, когда вы мутузили меня?    - Ты мутузила меня в ответ.    - И у меня получалось? - уже с нескрываемым вызовом спросила швея.    - Первые десять лет я мутузила тебя всухую, - ответила Клементина. - Вторые десять лет мы дрались на равных. Последние десять лет уже ты мутузила меня так, что я просила пощады. Тебя трудно чему-то научить, сестра, но когда ты наконец-то научилась, у тебя есть преимущество, которому мне нечего противопоставить.    - И что же это за преимущество? - заинтересовалась Миранда.    - Сколько бы я тебя ни мутузила, ты всегда встаёшь на ноги. С тех пор, как ты научилась держать удар и бить самой, мне ни разу не удалось заставить тебя отступить или сдаться.    - Простите меня, матушка, - поклонилась швея Клементине. - Я сожалею.    - Прощаю, - целительница повернулась к детективу с вопросом: - Она тебя уже мутузила, Беккет?    - Да, один раз, - признался Сэм, вспомнив бой на снежках. - Я благоразумно уступил.    - Это ты правильно сделал, - одобрила Клементина. - Пойдёмте. Разговор мы продолжим уже в моих хоромах.            Пока они шли по коридору, все, кто попадался им на пути, просили у Клементины благословения. В основном это были священники и монахи обоих полов. В ответ святая протягивала руку для поцелуя и осеняла крёстным знамением. Сэм, шедший за ней следом на пару с Мирандой, не уставал удивляться одеяниям и вполголоса расспрашивал напарницу. Та отдувалась как могла:    - Это не платок с дыркой, это апостольник. Такой же когда-то носили великомученицы Елисавета и Варвара. Клементина носит его, потому что она, как и они, военный медик... Нет, Сэм, это не цилиндр с занавеской. Это камилавка с намёткой. Обычная одежда наших батюшек. И это не сутана, а подрясник... Беккет, ты меня уже замучил вопросами. Крест такой большой не потому, что у кого-то зрение плохое, а потому что это наперсный крест.    - А почему... - в сотый раз начал детектив.    - Отстань, Сэм. Доставай вон Клементину, - в какой-то момент сдалась Миранда, и дальше они следовали молча, пока не дошли до маленькой двери в стене. Дверь была на высоте пояса, и к ней вели каменные ступеньки. По обе стороны стояло по сестре в красивом чёрном облачении, обильно украшенном белыми крестами и надписями.    - Вот и мои хоромы, - провозгласила Клементина. - Добро пожаловать, и берегите голову.    Келья Клементины представляла собой куб два метра шириной, длиной и высотой. Ровно половину крохотного помещения занимала койка. Ещё четверть занимала высокая тумба, задвинутая к стене. Оставшаяся четверть комнаты - площадка метр на метр - теперь была забита людьми. Клементина вытерла ступни о коврик и, шагнув на кровать, с неё перешла на тумбу, где и села по-турецки. Святая сняла апостольник и повесила его на спинку кровати. Миранда села на постель, Беккет же остался на ногах - для него просто не было места. У стены, к которой прислонился Беккет, стоял потрёпанный кожаный чехол - вероятно, тот самый, который они видели в приёмном зале, рядом с троном Клементины. Сейчас чехол впивался крышкой Сэму в бедро.    - Госпожа Клементина, почему именно здесь? - спросил детектив, намекая не тесноту.    - Тут нас не подслушают, - объяснила святая.    - Вы в этом уверены?    - Утром я дезактивировала помещение, - сказала Клементина. - Обезвредила три радиожучка, одного радиотаракана и четыре радиоблохи, которые кусались как настоящие. Эти твари портили мне жизнь годами, но сегодня я прижала их к ногтю.    С этими словами целительница наклонилась и, открыв верхний ящик тумбы, показала старинные титановые плоскогубцы.    - Эти современные жучки таки твердые, - пожаловалась святая.    Сэм окинул взглядом помещение.    - Как насчёт стен, пола и потолка? - спросил он. - Через них могут проникать звуки?    - Исключено. Вокруг нас метр пеностали, - сообщила хозяйка комнаты.    - Пеносталь? - удивился гость.    - Это помещение было получено путём заливки гораздо большего помещения жидкой пеносталью. Я аргументировала это тем, что так смогу молиться в полной тишине.    - А как же дверь?    - У двери дежурят сёстры-великосхимницы, - объяснила целительница. - Поверьте, они умеют держать язык за зубами.    - Госпожа Клементина, почему вы избавились от прослушки именно сегодня? - поинтересовался Беккет.    - Я знала, что вы придёте поговорить по душам, - ответила святая. - У вас в головах накопилось столько разрозненной информации, решила я, что вы наверняка попытаетесь вытянуть из меня хоть какие-то ответы, даже рискуя вызвать мой гнев и немилость.    - А мы вызовем в вас эти чувства? - спросил Сэм осторожно.    - Да уж будь уверен, Беккет, - убедила его Клементина. - Вот сейчас и посмотрим, сможет ли это вас остановить.    Хозяйка комнаты достала из кармана один наушник и сунула его в ухо.    - Что вы слушаете? - спросил гость.    - Тебя что - интересуют мои музыкальные пристрастия? - удивилась Клементина.    - Стало интересно.    - Я слушаю риконстракт.    - Впервые слышу о таком.    - Риконстракт возник из дистракта, - сказала Клементина и тут же добавила. - Хотя вряд ли ты слышал даже про дистракт.    - Я большой поклонник дистракта, - возразил Сэм. - Конкретней, джаз-дистракта.    - Даже так? - изумилась святая. - Тогда тебе может понравиться.    - Держи. Как раз новая композиция начинается, - Клементина протянула ему второй наушник.    Сэм вставил горошину в ухо, и чуть не выковырял обратно - в ухе словно разверзся ад. Какофония звуков и мешанина голосов - вот чем была эта музыка.    - Это риконстракт церковного хорового пения. Он начинается как дистракт, - сказала целительница. - Но если дистракт - это вечная погибель души, разложение гармонии и торжество хаоса, то риконстракт - это постепенное воскрешение величественной и чистой музыки из той пучины, в которую её низверг дистракт. Если дистракт - это крушение всех надежд, то риконстракт - это новая надежда.    - Разве такое возможно? - не поверил Сэм. - После дистракта ничего нет. Это как абсолютный ноль.    - Я, как и ты, однажды потеряла всё и нашла убежище в дистракте, - сказала святая. - Но я пошла дальше. Мне была дарована надежда на спасение. Однажды я смогу слушать обычную музыку, которую привыкли слушать люди, но для меня она будет значить гораздо больше чем для них. Ведь я вернулась к ней, полная новых надежд, пусть однажды я и отвергла её, потеряв всякую надежду.    - И как же обрести эту надежду? - спросил Сэм.    - Через Бога, - ответила целительница.    - Вот уж спасибо, - Сэм вынул из уха горошину и протянул её Клементине.    Та вынула свою и протянула её Беккету:    - От тебя зависит, будешь ли ты спасён или канешь в бездну. Музыка - всего лишь аллегория, воплощённая в звуке, но выбор человека - всегда материален. Прямо как сейчас.    Сэм колебался. Наконец он взял у целительницы вторую горошину и убрал наушники в карман плаща.    - Мы должны обсудить детали завтрашней вашей операции по задержанию преступника, - сказала Клементина. - Но прежде чем мы к ним перейдём, повторюсь, вы можете спросить меня всё, что хотите... Миранда, ну вот опять ты молча сидишь. У тебя есть ко мне вопросы?    - Где моё лицо? - ответила швея, не поднимая взгляда.    - Ого, - хлопнула в ладоши Клементина. - Вот это подача. Не стала размениваться на пустяки и сразу перешла к главному.    - Где моё лицо? - повторила свой вопрос Миранда.    - Твоё лицо теперь у твоей статуи на мемориале. Оно пластинировано, - ответила Клементина. - Фактически, его больше нет.    - Зачем ты забрала моё лицо? - Миранда подняла глаза на целительницу.    - Эй, полегче, - остановила её та. - Не вали с больной головы на здоровую, ладно? Я твоё лицо не трогала. Когда его забирали, я была мертва и существовала только в цифровой копии. Это всё Альборий и Павлиний проделали - их и спрашивай.    - Зачем у меня лицо Петы?    - Затем, что ты лучше Петы справишься с этой задачей, - ответила Клементина. - Следующий вопрос?    - Что в нём? - Миранда кивнула в сторону прислоненного к стене чехла. - Там Зингер?    - Сама посмотри, - был ответ Клементины.    Миранда потянулась с кровати, и Сэм подал ей чехол. Открыв крышку, Миранда сунула в него руку так, как она делала, доставая свой Зингер. Сначала на её лице отразилось недоумение, словно что-то внутри оказалось не так, как она ожидала, потом швея вздрогнула и попробовала выдернуть руку, будто в чехле захлопнулся капкан. Когда руку выдернуть не получилось, Миранда замерла и, задрав голову, пустым взглядом упёрлась в потолок.    - Как дела? - спросила её Клементина.    - Нормально, - ответила Миранда спокойно.    - Руку будешь вытаскивать? - поинтересовалась святая.    - Буду, - ответила швея. - Дай посидеть спокойно, а?    - Ну, сиди, - пожала плечами целительница.    Сэм скорее почувствовал, чем осознал, что в его напарнице что-то изменилось, стало другим, когда её рука попала в чехол. Выражение лица, взгляд, даже оттенок голоса - всё чуточку, но отличалось.    - Миранда, - позвал Сэм.    - Да, Беккет, - швея сконцентрировала взгляд на детективе.    - Что с тобой?    - Задумалась, вот и всё, - сказала Миранда и вытащила руку из чехла. Теперь на ней было странное устройство, чем-то напоминавшее Зингер, но тоньше и длиннее. Сэму показалось, что он где-то его уже видел.    - Это же та штука, - сказал он Клементине. - На мемориале у вашей статуи...    - Омрон Ньюромиссая, - подсказала святая. - Полевой сшиватель нервов.    Миранда осмотрела устройство на своей руке. В её глазах появился интерес. Пальцы легли на переключатель режимов. Напарница стала переключать их по очереди.    - Режим рассечения нервов. Режим сшивания нервов. Режим нейростимуляции, - Миранда улыбнулась. - Просто песня. Никогда бы не снимала.    - Если хочешь, можешь оставить его себе, - предложила Клементина.    - Он меня будет мало толку, я тебе уже говорила, - отказалась Миранда. - Завтра в этих руках должен быть Зингер, а не Омрон. Моё время ещё придёт. А пока что - спасибо за предложение.    С этими словами Миранда сняла с руки устройство и, убрав в чехол, передала Беккету, чтобы тот поставил на место.    - Что с тобой? - спросил напарницу мужчина, обеспокоенный её странными словами.    - Со мной всё в порядке, - ответила та на автомате и, чуть подумав, добавила: - У меня больше нет вопросов. Я всё поняла.    - Зато вопросы есть у меня, - обратился к Клементине Беккет. - Я хотел бы поговорить про коррупцию в Экзархии.    - Затем тебе это? - недружелюбно отозвалась хозяйка комнаты.    - Я уверен, что преступник убивает только тех, кто ускорил своё продвижение по очереди - по протекции или за деньги, - открыто озвучил свои выводы Беккет.    - Ты хоть понимаешь, что можешь плохо кончить, если зайдёшь слишком далеко в своём любопытстве? - решила удостовериться Клементина.    - Да.    - Я тебе не верю, - наморщила губы собеседница. - Ты просто так говоришь. Ты не знаешь, что стоит на кону. Тебе кажется, что тебе всё сойдёт с рук. Почему я должна тебе что-то рассказывать? Я тебя не знаю. Ты мне чужой.    - Я расследую это дело и хочу докопаться до истины, а не просто убить того старика. Я уважаю себя. Для меня это вопрос чести.    - Честь, уважение, - брезгливо повторила Клементина. - Всё это пустые слова. За десять минут бега человек тратит сто сорок килокалорий. За десять минут болтовни человек тратит ноль калорий. Как я могу поверить чему-то, настолько бесплатному? Ты можешь что-то себе напридумывать о том, кто ты есть, но всё это - не больше чем твои фантазии. Всё своё мужество и крутость, которые ты демонстрируешь мне на словах, ты взял в займы у того крутого парня, которым ты себя вообразил. Но если дело дойдёт до того, что на кону окажется твоя жизнь, не заплачешь ли ты, не пожалеешь ли о том, что слишком много хотел знать?    - Не пожалею, - принял вызов Сэм.    - Брехня, - наклонившись вперёд, бросила ему в лицо Клементина.    - Проверь меня, - сквозь зубы процедил Беккет и чуть было не добавил "сука".    - Хорошо, я проверю тебя, - согласилась святая. - Ты докажешь мне, что ты человек, а не животное. Если ты сможешь доказать мне, что ты Квисатц Хадерах, я, так уж и быть, отвечу на твои вопросы.    - Квисатц Хадерах? - не понял Сэм. - Что это значит?    - Если не знаешь, то неважно, - отказалась объяснять Клементина. Вместо этого она достала из кармана тот самый дюбель, который крутила в руках всю прошлую встречу, и положила рядом с собой. Затем она открыла верхний ящик тумбочки и достала оттуда две баночки и кисточку.    - В этой баночке - крем на основе молотых щупалец кубомедузы. Я уже рассказывала вам о том, что таким кремом в наших тюрьмах мажут преступников, чтобы те через интенсивное страдание искупили свою вину. Боль настолько нестерпимая, что преступник будет искать любую возможность, чтобы немедленно её прекратить. Дай такому преступнику нож, и он с радостью отрежет поражённую ядом конечность. Ожог от мази останется на всю жизнь, - объяснила Клементина. - Во второй баночке - жидкость-противоядие. Она мгновенно уничтожает стрекательные клетки, нейтрализует токсин и обезболивает кожу. Я нанесу тебе на ладонь мазь вот этой кисточкой. Ты должен будешь вытерпеть пять минут, держа ладонь на весу и не сжимая её в кулак. Если ты не сможешь терпеть, то ты вправе вылить содержимое второй баночки себе на руку, но знай, что тогда я воткну тебе в шею этот дюбель, и ты умрёшь. Потом я оживлю тебя, но ты больше не сможешь у меня ничего спрашивать, ты будешь только выполнять мои команды и всё. Если же ты выдержишь испытание, то я буду отвечать на твои вопросы. Это не значит, что ты сможешь выпытать из меня все тайны мирозданья, но я буду отвечать тебе так, будто передо мной настоящий взрослый мужчина, которому я могу доверять, а не просто любопытный и своенравный мальчонка, который писает в штаны и рыдает, стоит только жизни обойтись с ним строго. Ты всё ещё можешь отказаться, Сэмюэль Беккет. Ты готов к испытанию или выбываешь сразу? Если согласишься, то шрам на ладони останется по любому, вне зависимости от результатов испытания, так что подумай хорошенько.    В ответ Сэм задрал край водолазки, чтобы Клементина могла видеть шрамы, оставшиеся от взорвавшейся рядом микрогранаты.    - Шрамов у меня уже предостаточно, госпожа Сидонская, - бросил Сэм с усмешкой. - Давайте начнём испытание.    - Хорошо, Сэм. И помни, если сдашься, я воткну мой Гом Джаббар тебе в шею, - Клементина покрутила в пальцах дюбелем.    - Да как пожелаешь, - Сэм протянул её правую руку.    Клементина достала свою болталку:    - Теперь мой черёд включать секундомер. И это уже не будет трюком.    Выставив на болталке обратный отсчёт на пять минут, Клементина открыла первую баночку и, макнув в неё кисточку, взяла руку Сэма в свою. Святая провела на его ладони четыре черты - так, что они образовали местный вариант распятья.    Сначала Беккет ничего не почувствовал, но вскоре кожу в месте нанесения яда стало припекать. Сэм поборол желание стиснуть пальцы или вытереть руку об одежду. К тому же, он догадывался, что это бесполезно, а только размажет очаг поражения по всей руке. Уже спустя двадцать секунд рука горела так, будто на неё капали горящим пластиком. Детектив перехватил запястье левой рукой - его пошатывало от нестерпимой боли. К адским ощущениям в руке прибавилась головная боль и ломота в позвоночнике и грудной клетке. Было трудно вздохнуть. Холодный пот выступил по всему телу.    - Что со мной? - прохрипел Беккет.    - Синдром Ируканджи, - с хищной улыбкой объяснила Клементина. - Прошла минута, но не расхолаживайся - скоро добавятся новые эффекты. Если не сможешь контролировать сфинктер или мочевой пузырь - не переживай. Мы сейчас проверяем не их.    Игольно-острый кончик дюбеля поблескивал в свете потолочной лампы. Миранда сидела с закрытыми глазами, стиснув руки на груди, и губы её шептали молитву.    Перед Сэмом всё поплыло. Слёзы застили глаза. Он боялся потерять контроль над собственным телом. Захрипев, детектив чуть приподнялся, прижимаясь к стене, но удержал руку на весу.    - Повторяй за мной, Сэм, - сказал целительница, видя его борьбу. - Я не должен бояться. Страх - убийца разума.    - Заткнись! - рявкнул на неё Беккет. - Заткнись и смотри. Мне не нужны детские считалки, чтобы оставаться мужчиной в час испытания.    - Две минуты прошли, - ответила святая и продолжила: - Страх - это маленькая смерть, влекущая за собой полное уничтожение. Я встречусь лицом к лицу со своим страхом.    - Да что ты знаешь о страхе? - диким голосом не то засмеялся, не то зарыдал мужчина, смотря на свою ладонь, на которой горел крест. - Что ты знаешь об отчаянии? Когда... Когда не было ни кислорода, ни горючего, и инерция мёртвого корабля уносила меня из солнечной системы...    Беккет зарычал и замотал головой. Капли пота срывались с кончиков его волос, сердце колотилось как бешенное. Тошнота подкатывала к горлу.    - Три минуты, Сэмюэль, - уведомила Клементина. - Я позволю страху пройти через меня и сквозь меня. И, когда он уйдет, я обращу свой внутренний взор на его путь.    Пусть боль была нестерпимой, какая-то часть создания Сэма оставалась спокойной, и эта часть прокручивала перед внутренним взором испытуемого одну и ту же картину - как он стискивает правую руку в кулак и с размаха бьёт Клементину в челюсть, а потом с левой руки, а потом снова с правой.    Эта воображаемая сценка была настолько желанной, настолько притягательной, что Сэм едва переборол дикое желание воплотить её в жизнь прямо сейчас. Стало трудно дышать. Он задыхался, тщетно ловя раскрытым ртом воздух.    - Четыре минуты, друг мой, - сказала Клементина и закончила свою считалку, или что это там было. - Там, где был страх, не будет ничего. Останусь лишь я.    Сэм уже её не слышал. Он жил в той окуклившейся реальности, где была его рука, крест на ней и боль, океан боли. Боялся ли он за свою жизнь? Чёрта с два. Он отбоялся своё ещё тогда, в глубоком космосе - когда его повреждённый охранной ракетой лёгкий разведчик, кувыркаясь, уносился прочь от Солнца. "Вам ведь раньше не приходилось сталкиваться со смертельным риском?" - вспомнил он вдруг вопрос Клементины. "Смертельный риск? Нет, не слышал".    Всё вернулось - темнота, пустота, холод, мёртвая приборная панель, вмятый взрывом фонарь кабины. Бесконечное ожидание смерти.    - Где ж вас столько носило, черти вы ленивые? - крикнул он спасателям, достававшим его из-под искорёженного кокпита.    - Это ты сейчас ко мне обращаешься? - спросила мучительница.    - Нет, - ответил Сэм, вынырнув из нахлынувших воспоминаний, в реальность, полную жгучей боли. Его пальцы так и не сжались, пока он бредил. Он по-прежнему стискивал запястье.    - Пять минут, - сказала Клементина. - Можешь применить противоядие.    Тогда Сэм поднял правую руку на уровень груди и сжал все пальцы кроме среднего.    - Продолжаем испытание, - прохрипел он Клементине в лицо, брызгая слюной и тряся головой. - Я только разогрелся.    - Это становится интересным, - прищурилась мучительница и убрала дюбель в карман. - Ты впервые заинтересовал меня как мужчина, Беккет.    - Сэм, прекрати, - взмолилась Миранда. - Ты же страдаешь.    - Нет, я получаю удовольствие, - возразил детектив и, показав ей ладонь, разъеденную ядом, снова прислонился к стене, чтобы отдышаться.            Прошло ещё десять минут.    - Нет, ну вот же хитрец, - негодовала Клементина. - Ты стискивал запястье всё испытание, не давая крови циркулировать, поэтому яд не подействовал и вполовину своей обычной силы!    - Давай, - отозвался Сэм слабо. - Убеждай себя, что ты не проиграла. Это ведь так достойно настоящего человека - отрицать своё поражение.    - Хватит кривляться. Тебе, наверняка, уже не больно. Омой руку противоядием, - сказала целительница.    - Только после того, как ты признаешь своё поражение, - настоял на своём Сэм.    - С каких пор ты обращаешься ко мне на "ты"? - запоздало рассердилась святая.    - Вот с этих самых пор! - Сэм сунул ей под нос свою руку, где на коже вспух крестообразный рубец.    - Дай руку, - Клементина притянула его кисть к себе и налила в неё противоядие. Вскоре боль прошла.    Сэм рухнул на пол и прислонился к двери. Он сидел так с закрытыми глазами ещё минут пять, а две женщины смотрели на него - одна с уважением, другая с жалостью.    - Сэмюэль Беккет, - обратилась к детективу Клементина. - Я дарую тебе право говорить со мной на "ты".    - Я сам взял себе это право, - усмехнулся Сэм.    - Ты заблуждаешься, - возразила Клементина. - Тем не менее, теперь я готова говорить с тобой на чистоту.    - Вот и славно, - слабо улыбнулся Беккет и, собравшись с мыслями, спросил: - Теперь мы можем поговорить о коррупции?    Клементина манерно закатила глаза, но всё же согласилась:    - Ну давай, Беккет. Уломал.    - Ты как будто не любишь эту тему?    - Для меня это давно уже пустое место, - призналась святая.    - Почему нельзя найти никакой информации по церковной коррупции в русскоязычном сегменте Сети?    - Потому что считается, что это вредно для верующих, - объяснила целительница. - Божья справедливость и человеческая не тождественны друг другу. С точки зрения веры, все мы здесь только гости. Земная жизнь - лишь испытание, подготовка к жизни вечной. За все свои грехи человек ответит перед Богом после смерти. Каждый его даже самый мелкий грешок будет учтён, и виновных в преступлениях перед Творцом ждёт вечная погибель.    - Вообще-то, я в курсе, - вставил Сэм.    - Так вот, Беккет. Боженька сам разберётся с грешниками, без нашей с тобой помощи. Твоя первая задача как христианина - бороться за спасение твоей собственной души, ну и за спасение душ твоих близких, естественно, раз уж ты их любишь и желаешь им добра, - продолжила вещать общие истины собеседница. - Если какой-то священник берёт с прихожан мзду или устраивает кому-нибудь протекцию - Бог ему судья. Он за всё ответит на том свете.    - Ловко, - неодобрительно хмыкнул Сэм.    - Беккет, простые люди часто этого не понимают. Понятие справедливости есть даже у животных. Если две обезьянки за одинаковую работу получат разное количество фруктов, то та, которая получит меньше, будет негодовать и кидаться фекалиями. Человеческая справедливость недалеко ушла от обезьяньей, и люди часто путают эту свою примитивную справедливость со справедливостью Божьей, а они абсолютно разные, хотя бы потому, что человеческая справедливость подразумевает непременное наказание преступника при его жизни, а Божья - только после смерти. Смешивая несмешиваемое, люди считают, что церковь должна активно бороться с коррупцией внутри себя, но церковь никому, кроме Бога, ничего не должна. Более того, церковь постоянно борется с коррупцией в своих рядах, но с коррупцией другого рода...    - Другого рода? - удивился Сэм. - Это как?    - Это когда священник присваивает церковные деньги, не передаёт их дальше по цепочке. Жадничает, короче, - ответила Клементина. - С такими работают, воспитывают их, наставляют на путь истинный. В целом, система довольно справедлива. Это не Божья справедливость и не общечеловеческая, а некая третья - цеховая - справедливость. Это те правила, которые ты должен принять, если хочешь существовать внутри системы. Естественно, прихожанам об этом знать вредно. Люди должны быть покорны властям так же, как они покорны Богу. Если распалять их воображение фактами коррупции, то они будут роптать против церкви, а это уже - смертный грех. Чуешь, Беккет, что на кону? Вечное спасение душ человеческих. Вот поэтому ты не найдёшь никакого компромата на Экзархию в русскоязычной Сети. Там, вообще, нет соблазнов для отступничества. Всё сделано так, чтобы даже слабые верой стяжали царствие Господне...    - Это ты сейчас свою собственную позицию рассказываешь или официальную? - поинтересовался Сэм.    - Официальную.    - А какая твоя личная позиция, Клементина?    - А какая у меня может быть личная позиция, Беккет? - святая раскрыла руки, как бы охватывая всё вокруг. - Я сто лет безвылазно сижу на верхнем уровне этого купола. Ко мне приводят людей - я их лечу. Когда приносят мёртвых - я их воскрешаю. Шестнадцать часов в сутки, и так - круглый год. Вот и всё. Какая у меня может быть позиция?    - Неужели у тебя никогда не бывает перерыва в работе? Отпуск, например, или выходные дни? - не поверил Беккет.    - Вот как раз сейчас у меня в кои-то веки отпуск, - улыбнулась хозяйка комнаты. - Правда, мне приходится чуть ли шантажировать своих опекунов тем фактом, что я сто лет работала без продыху, чтобы они позволили мне сейчас бездельничать - под благим предлогом, естественно. Преступник действительно снизил темпы. После Марсианца новых убийств не было. Возможно, это связано ещё и с тем, что полиция усилила свои патрули.    - Я не заметил ничего такого, - возразил Сэм.    - Они используют активный термооптический камуфляж. То, что вы их не видите, вовсе не означает, что их нет.    - Резонно, - согласился Беккет, припомнив, как полиция застала его и Миранду врасплох.    Клементина задумчиво покручивала дюбелем между пальцев.    - Хотя, знаешь, Сэм, я, по ходу, приврала. Был у меня один раз отпуск, почти двадцать лет назад. Звучит невероятно, но я отдыхала целых пять дней. Как раз в это время хакеры с южного полушария провели успешную кибератаку на банковскую систему русской половины. Платёжная инфраструктура была полностью парализована. Понятия не имею, как это связано с моей работой, но все эти дни ко мне никого не приводили. Я просто валялась в кровати и слушала музыку. Чудесное было времечко. До сих пор, когда вспоминаю, теплеет на душе.    Усмехнувшись, Беккет покачал головой.    - Клементина, я вынужден ходить с ферзя, потому что, считаю, что сейчас не время для осторожностей. Скажи, ты в курсе того, что место в очереди к тебе можно получить по протекции или же купить за деньги? Ты знаешь, что протопресвитеры наживаются на твоих трудах?    - Ах если бы одни пресвитеры, - махнула рукой святая. - Бери выше, вся Экзархия. Протопресвитеры - лишь мои управляющие. Они сами отстёгивают львиную долю тем, кто выше.    - Тебе нравится такая ситуация?    - Нет, - отрицательно мотнула головой собеседница. - Хотя, по идее, мне должно быть всё равно, ведь я сама не имею с этого ни копейки. Да и к чему мне деньги? Тут, на верхнем уровне, даже торговых автоматов нет.    - Тогда почему ты терпишь всё это? Почему не борешься?    - И как, по-твоему, я должна бороться? - насмешливо прищурилась целительница.    - Заяви о коррупции открыто, - призвал её Беккет. - Ты же постумная святая Клементина Кидонайя, дева-мученица, чудотворница, на тебя молится всё северное полушарие. Тебя точно услышат.    Тяжело вздохнув, Клементина спросила:    - Сэм, ты когда-нибудь слышал про Дафнию Люксембургскую?    - Нет.    - Она жила двести лет назад и была ньменом первого поколения. С рождения воспитывалась в церковном приюте. Единственной её способностью был дар убеждения. Двадцать лет подряд она стояла на площадях европейских городов и призывала людей нести деньги в храм. Люди её слушались. Да и как было её не послушать? Мне позволили ознакомиться с засекреченными видеозаписями тех лет, и я смогла увидеть её на экране, будто воочию. Дафния была дивным и чистым цветком. Её глаза светились неподдельной верой и любовью к Богу. Во время проповеди её слабый голосок набирал силу и заставлял вибрировать сердца. Поток средств захлестнул епархию. На двадцать первом году своего служения, тридцатилетняя Дафния подняла открытый мятеж против иерархов церкви. Она видела, как они обогащаются вместо того, чтобы пустить деньги на благотворительность и на заботу о пастве. Её обличительный голосок звенел на улицах, и верные ей люди всякий раз спасали её от подосланных убийц, но её крестовый поход против церкви не мог продолжаться вечно. Через год её поймали. Объявили Антихристом, Сатаной в юбке, заклеймили как ведьму и богомерзкого еретика. Её сожгли в Люксембурге, её родном городе. Бывший духовник Дафнии, местный епископ, лично поднёс горящую зажигалку к её пропитанной напалмом сорочке. Спаси Бог невинную душу, - закончила свой красочный экскурс в историю святая.    - Я хочу, чтобы ты понял, Сэм, - наклонилась вперёд Клементина. - Церковь уничтожит любого ньюмена-мятежника, какой бы силы он ни был, какой бы популярностью он не пользовался среди народа. Даже если он перетянет на свою сторону местных правителей, то Церковь может наложить интердикт на ту страну - и церкви закроются, священники прекратят совершать таинства. Вечное спасение души для целого народа станет под вопросом. Кто посмеет противиться? Кто встанет на пути правосудия Божьего? Никто. У нас, ньюменов, выбор всего один: или ты во всём подчиняешься Церкви и пашешь на её благо, или тебя безжалостно уничтожают. Анафема и мучительная смерть - вот удел сильных. Я же... Я слабый ньюмен. Я умею только лечить и воскрешать. Я женщина, в конце концов, а этот мир принадлежит мужчинам. Этой мой урок смирения, это мой подвиг служения, которое прервёт только смерть. На что ты меня сейчас толкаешь, Беккет?    - Секундочку! Ты сказала, что ты ньюмен, но ты же человек.    - Да кто тебе такое сказал?    - Урквин. Он изучил твою родословную и готов дать гарантию, что Клементина в первой жизни точно была человеком! - убеждённо заявил Беккет.    - Он прав, - согласилась собеседница. - Клементина Фредерика Гейден, баронесса Витгенштейнская, действительно была человеком, но постумная святая Клементина Сидонская - ньюмен, уж это я тебе гарантирую.    - Но как? - остолбенел Сэм. - И кто же ты тогда?    - А вот на это вопрос я отвечать не стану, - с улыбкой закрыла тему целительница.    - Но... - начал было детектив и замолчал, поражённый услышанным.    - Я хочу, чтобы ты знал, Сэм, - сказала Клементина. - Мои благодетели - протопресвитеры Павлиний Фарсидский и Альборий Элизийский - не просто мои опекуны. Они официальные хранители моего цифрового образа, и составляют комиссию по контролю моей постумной святости. Если я пойду против них и откажусь тащить свою ношу, то они вправе снять с меня звание святой за мятеж против церкви. Мой цифровой образ сотрут с суперкомпьютера ВЦС, а меня саму заточат в келье, где я умру от старости. Естественно, это будет моя окончательная и бесповоротная смерть. Готова признать, тут много тех, кто заслуживает дюбель в шею, но любое открытое противостояние для меня не вариант. Уж ты извини, Беккет, но я пас.    - Получается, что ты раб своих покровителей? Их дойная корова? - с тенью жалости и неодобрения спросил детектив.    - Раб? Ну, тебе на эту тему стоило бы пообщаться с Петой Йагердсен, - ответила святая. - Я-то, считай, сто лет прожила без перерыва, а её оживляли только для конкретных заданий, а потом распыляли до следующего раза. Вот уж кто мог бы рассказать тебе о лояльности циркуля, который достают из готовальни только для того, чтобы начертить окружность.    - Так теперь я могу наконец поговорить с Петой? - обрадовался детектив.    - Ты с ней обязательно переговоришь, но позднее, - пообещала Клементина. - Сейчас это может всё испортить.    Беккет хотел сказать что-то в ответ, но в дверь постучали.    - Заходите, - крикнула хозяйка помещения, и в келью заглянула Глаша.    - Чего тебе?    - Матушка, службу отслужить бы надо, - сказала гостья.    - Мне, что ли?    - Ага.    - Так я не могу. С гостями занята. К тому же, я ведь не мужчина. Мне не положено. Как я служить буду?    - Матушка, ну ведь служила же, - не сдавалась Глаша.    - Грешна, было дело, - призналась Клементина. - Но больше не буду - грех же великий. А что же благодетели наши? Они почему не отслужат? Их же храм, личный, самим Экзархом Марса дарованный.    - Так ведь это... При деле оба, - развела руками гостья. - Отец Павлиний жития свои пишет. Не открыл, а через дверь велел проваливать. А отец Альборий с утра в женскую гимназию уехал экзамены по богословию принимать. Пока что не вернулся и на звонки не отвечает. Как же быть, матушка?    - Да уж, - устало покачала головой святая.    - Аглая, - подала голос Миранда.    - Чего? - напряглась Глаша.    - Ступай в центральный холл. Там вечно куча батюшек крутится возле кафетерия. Любой за честь почтёт.    Гостья промолчала и только впилась глазами в Клементину, словно ожидая её комментария.    - Сестра верно говорит, - подтвердила совет Миранды целительница. - Иди-ка ты на первый уровень.    - Слушаюсь, матушка, - резво поклонившись, Глаша вышла.    Как только дверь за ней закрылась, Сэм спросил:    - Кстати, сколько этой вашей Аглае лет?    - А сколько дашь? - ответила вопросом на вопрос Клементина.    - Ну, не знаю. Она как будто старая, глубокие морщины есть, но при всём при этом кожа очень молодо выглядит, да и носится она бодрячком. Лет пятьдесят? - попробовал угадать Сэм.    - А сто пятьдесят не хочешь? - хмыкнула святая.    - Это шутка такая?    - Нет, не шутка. Сто лет назад, когда меня воскресили в первый раз и я попала сюда, Глаше было сорок девять. Она моя келейница, и я к ней очень привязана. Где-то раз в месяц я её омолаживаю своими способностями, и всё же я не могу продлевать ей жизнь бесконечно. Пусть и очень медленно, но она стареет и рано или поздно всё равно умрёт. И тут я буду уже бессильна что-то поделать, - печально покивала целительница. - Упокоения во плоти Глаша так и не заслужила за все полтора века своего служения.    - Однако, - только и смог сказать Сэм.    - Совсем мы что-то заговорились, - Клементина устало потёрла виски. - Даже голова заболела. А ведь я рассчитывала, что секция вопросов будет короткой, и мы срезу перейдём к делу. Как я теперь буду вас инструктировать?    - Я могу помочь, матушка, - предложила Миранда.    - Как? - не поняла целительница.    Швея отсела к самому краю кровати:    - Положите мне голову на колени. Я облегчу ваше состояние.    - Так ты и это вспомнила? - глубокомысленно покачала головой Клементина. - Давно таблетки не пьёшь?    - С самой поездки к Урквину, - призналась Миранда.    - Ну, смотри сама, Миранда. Я хотела уберечь тебя от того, что ты рано или поздно вспомнишь, но ты сделала свой выбор, - сказала Клементина. Тем не менее, она приняла предложение и, сойдя с тумбочки, легла на кровати так, что её голова теперь покоилась на коленях швеи. Та положила сложенные лодочкой ладони на лоб святой и стала шептать молитву. Святая закрыла глаза и задышала глубоко и спокойно.    - Клементина, - позвал мужчина. - Пока мы не перешли к обсуждению предстоящей операции, у меня есть ещё вопросик.    - Да валяй, чего уж там, - расслабленно сказала целительница.    - Я хотел бы поговорить о Саломее.    - Что за Саломея? - не поняла Клементина.    - Сестра Саломея с "Космодамианска", ваша первая помощница. Та, что на мемориале обнимает ваши колени. Та, кто держала людей за голову и молилась, пока вы резали их на операционном столе. Та, кого теперь зовут Миранда, - не стал ходить вокруг да около Беккет и сразу выложил все карты на стол.    - Ого, - святая открыла глаза и уставилась на детектива. - Как вы узнали о Саломее?    - Урквин помог, - честно ответил Беккет, понимая, что своей откровенность он никак не мог навредить другу - тот жил на другой стороне планеты, в другом государстве, так что был недосягаем и для Клементины, и для её церковного начальства.    - А он опасней, чем я думала, - сказала святая задумчиво. - Мне казалось, что они стёрли все упоминания о моей первой помощнице. Мир забыл о Саломее. Так удивительно, что ты спрашиваешь меня о ней сто лет спустя того дня, когда её имя прозвучало в последний раз.    - Разве меня не называли Саломеей всё это время? - удивилась Миранда и прервала молитву.    - Никто не называет тебя так с момента гибели госпиталя. У тебя было другое имя всё это время, - ответила ей целительница.    - Какое же?    - А вот его ты должна вспомнить сама. Бросила таблетки - мучайся теперь, - грустно усмехнулась святая.    - Почему удалили информацию о Саломее? - задал вопрос Сэм.    - Когда Альборий и Павлиний прилетели на своём "Светодиоде" и пристыковались к "Космодамианску", они считали, что достаточно будет снять с меня цифровую копию, и дело в шляпе. На тот момент они были лучшими техниками в вопросах упокоения, и оба, кстати, были всего лишь дьячками, - сказала Клементина. - Так вот, они крепко накосячили в моём случае, и ситуация усложнилась настолько, что их планы на повышение могли пойти прахом. В результате мне удалось выторговать себе Саломею, но о ней никто не должен был знать, особенно в Экзархии. В некотором смысле, все мы вчетвером - я, Саломея, Альборий и Павлиний - стали заговорщиками, чтобы сохранить тайны друг друга. Тридцать лет назад к нам присоединилась Пета. Я выпросила её у протопресвитеров, потому что мы уже не справлялись. Таким макаром Пета вырвалась из бесконечного цикла кратковременных воскрешений, чтобы вступить в наш маленький клуб по интересам.    - И что же за тайны вы храните? - спросил детектив.    - Так я тебе всё и рассказала, - отмахнулась Клементина.    - Почему ты меня выторговала? - спросила у святой Миранда.    - Мы связаны с тобой, - ответила Клементина. - Есть вещи, которые никогда не становятся достоянием общественности, но от этого не исчезают.    - Что за вещи? - поинтересовался Сэм.    - Ну, например, ты знаешь Эрика Лакшмийского?    - Уже наслышан, - кивнул Беккет. - Ньюмен. Постумный святой с Венеры. Предсказывает будущее.    - Да. Эрик видит будущее, это правда, - подтвердила целительница. - Но его дар крайне ненадёжен. Иногда он видит грядущее чисто-чисто, будто в солнечный день смотрится в лесной ручеёк и различает каждый камешек на его дне, но иногда будущее - как бушующий поток. Муть может не оседать неделями, а с него требуют каждый день, понимаешь? У него там есть свои протопресвитеры, и им вынь да положь предсказание. Тогда он берёт и проходит две дороги чистейшего колумбийского кокаина - так, что голова становится звонкой и пустой, как колокол. И будущее открывается, как сверкающая бездна, и он говорит и говорит, а десять дьяков записывают каждое его слово. Но беда в том, что Эрик, этот культурный, воспитанный и застенчивый человек, потомственный клирик, вдруг начинает загибать семиэтажным матом и, на чём свет стоит, кроет всех подряд - и Церковь, и Экзархов, и дьяков, и тех людей и события, которые ему открылись. Когда он приходит в себя, Эрик всё помнит. И он начинает просить у дьяков прощения, ползает перед ними на коленях, целует обувь. Они прощают его, но он всё равно идёт и бичует себя до крови, а потом держит самый строгий пост - так его греховные слова жгут ему сердце... Однажды он даже прилетел сюда ко мне. Ему показалось, что в тот раз только я смогу отпустить ему грехи. Я хлестала его плёткой по его просьбе, а потом залечила ему раны и мы, обнявшись, проплакали и промолились ночь напролёт. Люди никогда не узнают всего этого из открытых источников. Мы, постумные святые - по-прежнему живые люди, и у нас есть свои слабости. Церковь вынуждена скрывать некоторые факты о собственных святых, чтобы поддерживать тот благоговейный образ, который они создали.    - И как это относится к Саломее? - спросил Буккет.    - Я и Саломея - мы были ближе, чем друзья. Ближе, чем сёстры, - ответила Клементина, поймав взгляд Миранды. - В наших чувствах друг к другу и в наших отношениях не было ничего порочного и грязного. Однако, Альборий и Павлиний сочли, что пора положить этому предел, сразу после того, как я сделалась постумной святой. Они предпочли, чтобы никто и никогда не узнал, что подле меня всегда была Саломея.    - Кем мы были друг для друга? - спросила Миранда.    - Сёстры в Благодати, - ответила Клементина. - Мы с тобой сёстры в Благодати.    - Что это значит?    - И это ты тоже должна вспомнить сама. Мне было тяжело отправлять тебя в это рискованное мероприятие по поимке преступника, но ты настаивала. В результате, я злилась на тебя и на себя тоже. Поэтому я так строга к тебе.    - Клементина, почему ты не послала Пету? - спросил Беккет. - Она профессиональный детектив, а со своей встроенной в руку пушкой она смогла бы разделаться с преступником в два счёта.    - Я поступила так из-за тебя, Беккет, - ответила святая.    - Да я-то тут причём? - развёл руками Сэм.    - Пета - профессионал, но она одиночка. Она выжила бы, но она не смогла бы сохранить твою жизнь. Преступник слишком опасен, чтобы так рисковать. Я предпочла отправить Миранду, потому что она выживет при любом раскладе и, как швея, сможет сохранить твою жизнь.    - Ты так говоришь, будто я чем-то важен и ценен для тебя, - недоверчиво хмыкнул мужчина.    - Не только для меня, но и для всех нас, - хитро улыбнулась Клементина. - Ты, Сэм, ключевой элемент во всём происходящем.    - Да ладно, - отмахнулся детектив.    - А теперь, когда мы все трое немного подружились, пора переходить к делу, - Клементина убрала голову с коленей Миранды и села. - Мне уже лучше. Спасибо, сестра.    - Пойдёмте в зал для приёмов, - предложила святая. - Там у меня большой проектор. Мы обсудим операцию и наметим приготовления... Но ты, Беккет, по дороге умоешься, а то выглядишь так, будто тебя тут пытали.    - Действительно, - согласился Сэм. - Освежиться мне не помешает.            Трёхмерная голограмма, отражавшая схему купола 11А, висела в центе приёмного зала. Клементина, используя свой любимый дюбель как указку, показывала Сэму и Миранде, что и как устроено.    - Так как мы не знаем, какой дорогой преступник проникает в купол, лучше брать старика в его логове, о котором нам, по крайне мере, что-то известно, - сказала святая, прохаживаясь вокруг голограммы. - Купол устроен так. Снизу находятся военные склады стратегического запаса министерства обороны, охраняемые патрульными дронами. Вам там делать нечего. Почему, думаю, объяснять не надо. Наверху купола прикреплена сварная ферма, на которой стоит двухэтажное здание вокзала. Первый этаж - это досмотровое оборудование и камеры хранения, второй этаж - зал ожидания и кафетерий. Оттуда наверх уходит лифт на внешнюю ферму купола. Там четыре посадочных площадки для орбитальных шаттлов. К каждой ведёт гермокоридор, заканчивающийся подвижным стыковочным шлюзом. Сейчас, понятное дело, никаких шаттлов там уже нет, поэтому через верх старику бежать некуда. Если только спрыгнуть с внешней фермы и съехать по километровому скату к стыку с одним из соседних куполов.    - Звучит, как чистое самоубийство, - заметил Беккет.    - Именно, - кивнула Клементина. - Раз побег через верхний шлюз невозможен, у преступника остаётся только один путь - убегать вниз. В этом ему могут помочь четыре эскалатора, ведущих к вокзалу с нижних уровней - по одному эскалатору на каждую сторону света. Все эскалаторы поделены на четыре дорожки. Две работают на подъём, и ещё две - на спуск. Итого - шестнадцать дорожек, восемь - вниз и восемь - вверх.    - Но сейчас эскалаторы выключены? - решил уточнить Сэм.    - Я как раз к этому веду, - ответила святая. - Длина каждой дорожки - семьсот метров. Дорожки установлены под углом сорок пять градусов. Сейчас все эскалаторы выключены. Или наш преступник - чемпион мира по выносливости, или он нашёл возможность управлять дорожками.    - Разумное предположение, - кивнул Беккет.    - Также прямо под фермой находится шахта грузового лифта. Вот она, - целительница показала на голограмме. - Лифт ведёт вниз, к складам. Сейчас кабина поднята наверх. Очевидно, что преступник не мог не подготовить лифт к бегству.    - Допустим, - согласился детектив. - И что ты предлагаешь?    - Я? - усмехнулась Клементина. - Вот уж нет. Теперь ты давай предлагай, стратег!    - Хорошо, - Сэм задумчиво вглядывался в схему. Покрутив её так и эдак и увеличив отдельные её участки, он тщательно изучил купол. Пока Беккет этим занимался, Клементина отвела в сторону Миранду, и они о чём-то шептались.    Когда у Сэма созрел план, он подозвал их к себе.    - Я хочу, чтобы в определённый момент - строго по моей команде - все эскалаторы заработали на подъём на максимально скорости, а лифт наоборот - был полностью обесточен, - изложил свои требования детектив.    - Я поняла, - кивнула Клементина. - У моих благодетелей есть связи в министерстве обороны. Я договорюсь, чтобы в купол выслали военного климатехника. В отсутствие старика он подготовит цепи к переключению. На твою болталку, Сэм, будет выведена стартовая кнопка. Чтобы болталка смогла функционировать в законсервированном куполе, инженер восстановит работоспособность внутрикупольных ретрансляторов. Так вы сможете быть со мной на связи.    - Отлично, - обрадовался Беккет. - Как только дорога с фермы будет отрезана, я под прикрытием дымовой завесы...    - Исключено, - прервала его святая. - Дыма быть не должно.    - Почему?    - Сработает система пожарной охраны, - объяснила Клементина. - Военные будут вынуждены послать в купол пожарную бригаду. Будет расследование. Такая огласка нам не нужна.    - Смотрите, вот тут мы сойдём с эскалатора на ферму, - мужчина развернул подробный план площадки перед вокзалом. - Тут располагался пост охраны. Это крепкая бетонная будка. Пока мы в ней, он не сможет нас увидеть, но от неё до крыльца пятьдесят метров по открытому пространству. Пока мы бежим, он подстрелит нас со второго этажа, как в тире. Пока мы не нырнули под широкий козырёк первого этажа, наша жизнь под угрозой. Там я уже смогу вырезать дверь лазером и пройти в здание. На первом этаже я также планировал использовать дымовые шашки и светошумовые гранаты.    - Дым исключён. Гранаты исключены, - поставила свои условия Клементина. - У тебя и так лазерный пистолет. Он такой мощный, что им купол просверлить можно, если поставишь себе такую задачу.    - Но старик нас убьёт, - возразил Сэм. - Меня-то точно.    - Убьёт - тогда и приходите, - не приняла возражений целительница. - Я оживлю. А вообще, не вижу проблемы в том, чтобы добежать. Наверняка, пока старик проснётся от шума, возьмёт винтовку и выглянет в окно, вы уже будете внутри. Что-то ещё, Беккет?    - Нет, - процедил Сэм сквозь зубы.    - Вот и хорошо. Тогда я пойду договариваться насчёт эскалаторов и лифта, - сказала Клементина. - Если верить твоим данным, старик уходит из дома в восемь утра. В четыре часа ночи он наверняка ещё спит. Назначаю вашу операцию на это время.    - Почему мы так спешим? - спросил детектив.    - Потому что, как только преступник будет нейтрализован, я возобновлю свою работу, как целительница, - объяснила Клементина. - Меня каждый день торопят. И не только протопресвитеры, но и Экзарх тоже - за нами идёт пригляд с самого верху. Я вам уже рассказывала обстоятельства. Будьте готовы к двум часам ночи. Я свяжусь с вами. А пока что марш в гостиницу высыпаться. Это приказ. Всё, аудиенция закончена. Глаша вас проводит.            - Она нас фактически выставила, - зло пробурчала Миранда, когда они покинули верхний уровень купола и эскалатор понёс их вниз.    - Именно что, - горячо поддержал её детектив. - Если ты не поняла, это была чистой воды показуха - всё это обсуждение операции. Там было не так уж и много вариантов. Похоже, она заранее прикинула, в каком направлении будет двигаться моя мысль, а потом просто отметала любые мои попытки с этого направления уйти.    - Мне, кстати, понравилось про дымовые шашки. Мы бы там ими всё задымили и зашли, как к себе домой, - похвалила придумку Сэма напарница.    - Спасибо, - смутился он и продолжил делиться наблюдениями: - Самое главное, всё это обсуждение было рассчитано исключительно на публику. Очевидно, что за ней постоянно присматривает кто-то из сестёр, которые стоят там вдоль стен в зале приёмов, и докладывает её начальству или ещё выше. Может, даже Глаша приставлена к ней, чтобы держать Клементину под контролем.    - Думаешь?    - Уверен.    - Но она же разговаривала с нами откровенно, когда мы были в её келье, - напомнила Миранда. - Ты, кстати, поверил тому, что она рассказала? Ну, про меня, про неё и вообще...    - Нет, не поверил, - признался Сэм. - Думаю, она лгала от начала и до конца.    - Почему ты так решил? - удивилась напарница. - Звучало правдоподобно.    - Запомни, Миранда, - сказал её Сэм. - Когда люди такого калибра, как Клементина, врут, их слова звучат даже более достоверно, чем когда они говорят правду. Когда ты ловишь себя на том, что веришь им всем сердцем, знай, именно в этот момент они тебе и врут. Проверено на политиках.    - Понятно, - повесила нос швея. - А я-то уши развесила.    - У Клементины есть дар убеждения и определённый шарм, - признал Сэм. - Признаться, поначалу она мне даже понравилась.    - Бу на тебя, Беккет, - толкнула его напарница, да так, что он был вынужден ухватиться за поручень эскалатора.    - А что такого-то? - возмутился мужчина.    - Я думала, это я тебе понравилась.    - Ты мне до сих пор нравишься, - попытался выкрутиться Сэм.    - Поздно оправдываться, - отвернулась от него Миранда.    - Да что не так-то!    - Ты мог выразить эту же мысль романтичнее, - надулась помощница. - Холодная констатация факта - это так по-мужски.    - На тебя не угодишь, - отчаялся Беккет.    - Ты даже не пробовал.    Сэм закрыл лицо руками и перестал отзываться. Он понял - ему надо просто пережить всё это. Просто пережить. Просто.            До гостиницы они так и не дошли. Было три часа дня, и Миранда захотела пикник. Они сидели на скамейке в том самом парке, в котором ждали посылку с Зингером, сразу после посещения больного мальчика и его матери.    - Не понимаю, почему ты нас сюда притащила, - сказал Сэм. - Тут уныло.    - Взгляни, небо стало фиолетовым, - ответила напарница, показывая в сторону панорамного окна. - Разве ты не видишь?    - Это потому что солнце светит прямо по центру, - Сэм прищурился, взглянув туда, куда был направлен палец Миранды. - Сказывается эффект Пуркинье.    Кусок небес, видневшийся в панорамном окне, был типичен для этого времени суток - красновато-коричневый по краям, с бледно-опаловым светилом, окружённым фиолетовым ореолом. Совсем не романтично, особенно, если смотреть на вещи с точки зрения Миранды.    - Так зачем ты нас сюда привела? - повторил свой вопрос мужчина.    - Мы сидели тут в первый день нашего знакомства, - сказала напарница. - Мы ждали туер. И сейчас мы тоже его ждём. Правда, здорово?    - Ты что-то заказала?    - Да, Беккет. Я заказала то, от чего ты отказался при первой нашей встрече.    - Ума не приложу, о чём ты, - Беккет был заинтригован.    - А вот и посылочка, - швея смотрела, как к ним летит кубический контейнер.    - Служба скоростной доставки "Поль Убасу", - начала коробочка.    - Знаю-знаю, - швея вытащила из неё упаковку из шести банок пива и две небольшие пиццы.    - Я не пью перед ответственными заданиями, - начал было Сэм, но Миранда прижала палец ему ко рту:    - Заткнись, Беккет. Это красный ирландский эль в настоящей алюминиевой банке. Как в древности, представляешь? К тому же, он очень вкусный. Выпьешь немного, а остальное мне.    - Вкусный? - ухмыльнулся Сэм. - Но ведь получать удовольствие от еды - это греховно. Ты же сама рассказывала.    - Я в курсе, - швея сунула ему в руку ледяную банку пива и дала кусок мясной пиццы на пластиковой тарелочке. - Ешь.    - Решила напиться? - спросил её детектив.    - Буду бороться с амнезией, как Урквин научил, - Миранда открыла банку и отпила. Пенная коричневая жидкость побежала по её подбородку и затекла за кружевной воротник платья.    - Я опять облилась! - Миранда убрала банку от лица и стала вытирать себя салфеткой.    - Какая же я неряха безрукая. Ну сколько можно? Почему я всегда обливаюсь? - досадовала Миранда, и Беккет поспешил её успокоить:    - Не кори себя. В этом нет твоей вины. То, что ты обливаешься, не зависит от твоей сноровки.    - Как это не зависит? - не поверила ему спутница.    - Могу научить тебя тому, чтобы ты никогда больше не обливалась, когда пьёшь из банки, - предложил Сэм.    - Как это?    - Смотри, вот банка. Вот ключ, - Сэм стал показывать на своём пиве. - Когда ты тянешь за ключ, он выламывает из жестяной крышки лючок и загибает его внутрь банки так, чтобы он не мешал тебе пить. Так вот, этот лючок, бывает, открывается не до конца и встаёт под углом. Из-за этого, когда ты опрокидываешь банку, жидкость течёт не вниз, тебе в рот, а вбок - тебе за шиворот. Чтобы этого избежать, перед тем, как пить, не поленись и, сунув палец в банку, отогни лючок вниз. Тогда ты больше никогда не обольёшься. Попробуй. Отогни лючок у своей банки.    Миранда последовала совету Беккета и попробовала отпить во второй раз. У неё всё получилось.    - Фантастика. Как ты до этого додумался? - радостно воскликнула помощница.    - Своим умом, - скромно ответил Сэм.    Они сидели, и Миранда методично вливала в себя банку за банкой. Сэм отставил своё пиво и через болталку что-то искал в Сети.    - Чего ты там забыл? - Миранда перевела мутный взгляд на спутника. - Переписываешься с какой-нибудь барышней?    Сказав это, швея глупо захихикала. Лицо её раскраснелось, глаза блестели.    - Ты так сопьёшься, - встревожился за неё Сэм. - Нельзя так много пить.    - Я не могу спиться, Беккет, - отмахнулась Миранда. - На "Космодамианске" мы с сёстрами бодяжили медицинский спирт апельсиновой шипучкой из автомата и пили. Если мы бы этого не делали, то просто сошли бы с ума от того, что нам приходилось видеть день ото дня. Если бы я могла спиться, я бы спилась ещё тогда.    - Рад, что ты в себя так веришь. И всё же будь поосторожней с алкоголем.    - Как только я всё вспомню, я тут же завяжу, - пообещала Миранда.    - Хотелось бы верить.    - Так что ты там делаешь? - спутница кивнула на болталку Сэма - та светилась голографическим экранчиком у него на коленях.    Вздохнув, Сэм почесал подбородок:    - Я думаю, мы использовали неправильную стратегию в выборе снаряжения. Шубы оказались совершено непрактичны. Они даже не грели после того, как мы их запачкали. Теперь я понимаю - одежда должна давать защиту.    - Хочешь купить штурмовой скафандр? - предположила собеседница.    - Не совсем. Штурмовой скафандр рассчитан на современное оружие - лазерное. Он не даёт защиты от такого анахронизма, как микрогранатная винтовка. Напоминает ситуацию, имевшую место в прежние века, когда кевларовый бронежилет не пробивался пистолетной пулей, но легко протыкался кинжалом. Против кинжала нужно брать железную кирасу, так ведь?    - Хочешь купить что-то древнее? - попробовала угадать Миранда.    - В точку, - кивнул Сэм. - Сейчас нам лучше всего подойдут противоосколочные комбинезоны времён Второй марсианской войны. Их бронеткань могла деградировать за сто лет, но ведь когда-то такие комбинезоны обеспечивали защиту с лихвой, так что, в любом случае, они лучше, чем ничего. Миранда, какой у тебя размер?    - Мне не нужен комбинезон, - сказала швея.    - Разве?    - Я уже говорила - в тот раз, когда старик в нас стрелял, в меня попало несколько осколков. Это было неприятно. Особенно тот, который попал в глаз, но даже он не стал поводом для беспокойства. Гораздо важнее, чтобы я смогла утащить тебя из-под огня. Если на мне будет тяжёлый и неудобный комбез, у меня может не хватить сил на нас двоих, особенно, если ты тоже будешь в комбезе, так что заказывай на себя одного.    - Хорошо, - согласился с её доводами Беккет.    - И ещё, - добавила напарница. - Надо будет нашить на твой комбинезон ручки-петли в нескольких местах, чтобы мне было сподручней тебя тащить.    - Прекрати немедленно, - потребовал Сэм. - Я настроен на победу.    - Хорошо, - не стала спорить Миранда. - Я сама нашью.    Неодобрительно помотав головой, Беккет сделал заказ, указав в качестве адреса доставки их номер в отеле. Позже, когда Миранда спала, положив голову ему на плечо, он вызвал такси. Затащив мертвецки пьяную помощницу в двухместный туер, он откинулся в кресле и позволил себе задремать. Когда они вернулись в номера, Беккета уже ждал его заказ.            В восемь часов вечера Сэма разбудили трели болталки. Это был Урквин.    - Привет, Грегор, - поприветствовал товарища сонный Беккет.    - Чего это ты так рано спать лёг?    - Этой ночью мы пойдём брать преступника в его логове. Вот и высыпаемся перед миссией, - ответил детектив.    - И где же он скрывается?    - В куполе 11А, - выложил всё на чистоту Беккет.    - Ого. Легендарное местечко. Поздравляю, - сказал Урквин.    - Тебя, всезнайку, послушать, тут всё легендарное, - буркнул Сэм. - И чем тот купол прославился?    - Как это чем? - возмутился аналитик. - Ты уже слышал, что во Вторую марсианскую мы попытались высадить десант на золотые купола Экзархии, чтобы обезглавить силы оборонявшихся. На внешней площадке купола 11А засели четыре отделения штурмовиков с ракетно-лазерными зенитками. Они сбивали наши десантные катера, опускавшиеся с орбиты. Именно их отчаянное сопротивление решило исход сражения. Штурм Сидонии продолжался семь часов. К исходу битвы на вершине купола 11А в живых оставались всего два человека.    - И что с того? - спросил Сэм, зевая.    - Этих двоих ты знаешь в лицо, - сказал Урквин.    Сэм почувствовал, что против воли просыпается.    - Это ты на кого сейчас намекаешь? - спросил он.    - Первый выживший - это Пета Йагердсен, - подсказал Урквин.    - А второй?    - Второй выживший - это ваш неуловимый убийца.    - Да ты гонишь! - не поверил своим ушам детектив.    - Я нашёл его, Сэм. Я нашёл старика, - ответил Урквин. - Не понимаю, как мы не могли найти его раньше. Он всегда был у нас на виду. Мне сейчас стыдно за себя, а ты знаешь - стыдно мне бывает ой как нечасто.    - И кто же он? - спросил Сэм севшим голосом.    - Почётный житель Сидонии, самый старый горожанин и последний из ныне живущих ветеранов второй марсианской войны. Единственный штурмовик, чья наградная микрогранатная винтовка так и не была конфискована и уничтожена, потому что её владелец до сих пор жив. Вот его фотография из Сети. Познакомься. Перед тобой стосорокалетний Захарий Потапчук.    С фотографии, выведенной Урквином на экран болталки, на Сэма смотрел тот самый старик.    - Но как же так? - пробормотал Сэм ошарашено. - Я не понимаю.    - Я тебе сейчас всё объясню, - пообещал Грегор. - Захарий Потапчук был командиром спецназа Экзархии во Вторую марсианскую войну. Он погиб при штурме орбитальной крепости Миротворцев. Останки Захария были доставлены на "Космодамианск", где его вернула к жизни Клементина Сидонская. Он продолжил воевать и в течение двух месяцев возвращался к ней ещё пятнадцать раз, и она оживляла его снова и снова. На шестнадцатый раз у него констатировали профессиональное выгорание, или, на жаргоне орбитальных частей первого прорыва, "сажа накопилась". Захария списали на поверхность, где он работал инструктором ополчения до конца войны. Из-за постоянного использования в боевых операциях лёгкого скафандра, у него, как и у многих абордажников, проникавших на корабли врага через кормовые дюзы, развилась лейкемия, вызванная излучением активной зоны корабельных реакторов. Умиравший от рака крови Потапчук записался в очередь к Клементине. Как онкологический больной и ветеран войны он прошёл очередь всего за два года, и она исцелила его, но через восемь лет он снова заболел лейкемией. Снова два года в очереди и приём у Клементины. За сто лет Захарий был у неё ровно десять раз. Всегда с одним и тем же диагнозом - лейкемия. Что скажешь?    - Просто завсегдатай клуба какой-то, - помотал головой Беккет.    - Я про другое. Сэм, ты только прикинь. Сто сорок лет! Люди столько не живут.    - Сами по себе не живут, - согласился детектив. - Но если он столько прожил, значит, так захотела Клементина. Он что-то бормотал про служение своей госпоже при нашей встрече. В золотом куполе живёт монахиня, келейница Клементины. Ей сто пятьдесят лет, но выглядит она максимум на пятьдесят. Это проделки нашей святой, очевидно.    - Сэм, будь крайне осторожен. Этот Захарий - он очень опасен, - предостерёг Беккета товарищ. - Даже сто лет спустя, будучи древним стариком, он всё ещё способен отправить тебя на тот свет. Потапчук был элитой смертников, и сколько бы раз его ни убивали, он укокошил на порядок больше. У него есть тогдашнее оружие и снаряжение. Эффективность всех этих штук с тех пор ничуть не изменилась.    - Я понял, - кивнул детектив. - Спасибо, Грегор.    - Два миллиона, Сэм, - не моргнув и глазом, отозвался товарищ.    - И почему я ждал этого?    - Потому что мы профессионалы, друг мой.    - Тогда держи транш, - детектив вызвал меню перевода средств.    - Спасибо, Сэм, и береги себя, - попросил Урквин. - Мне будет не хватать твоих щедрот.    - Я уж постараюсь, - пообещал Беккет.    - Есть ещё кое-что про старика, - сказал Урквин, когда убедился, что средства поступили на его счёт.    - И что же это?    - После войны он выучился на климатехника и семьдесят лет отпахал на коммунальные службы Сидонии. Есть данные, что после выхода на пенсию, он продолжил оказывать услуги частным образом, но сохранил контакт со своими прежними коллегами и начальством. Как климатехник со связями, он имеет доступ во все купола, даже в законсервированные. У него, наверняка, есть электронные коды ото всех служебных помещений и технических каналов, связывающих купола между собой. Этим и объясняется его неуловимость. Документы, подтверждающие его профессиональную деятельность, оранжевый плащ и снаряжение климатехника превращают его в человека-невидимку, а статус ветерана войны и внушительный список государственных наград - так и вообще в ходячую икону. Уверен, если он и попадался на глаза полиции, они отпускали его сразу и без малейших подозрений.    - Ловко устроился гад, - с ненавистью поцедил Беккет.    - Это ещё не всё. Я как раз подхожу к главному, - снова заинтриговал его Урквин.    - Да что ещё?    - Тридцать лет назад, сразу после выхода на пенсию, Потапчук поступил в частную лётную академию. Он получил лицензию пилота, дающую право на покупку и пилотирование орбитальных шаттлов. У него долгое время был грузовой туер, на котором он бомбил по всему северному полушарию и даже гонял на Фобос и Деймос, обслуживая живущих там богачей.    - Что значит "бомбил"? - напрягся Сэм. - Он же не на бомбардировщике летал?    - Нет, конечно. Это значит, что Захарий подрабатывал частным извозом.    - А, - облегчённо вздохнул детектив.    - Так вот, чуть больше месяца назад, сразу после очередного целебного визита к Клементине, он продал свой орбитальный грузовик.    - Зачем продал?    - Непонятно. За последние два десятилетия Захарий несколько раз попадался на контрабанде корабельных запчастей, но всякий раз выходил чистым из воды благодаря своим связям и статусу героя войны. Судя по всему, на чёрном рынке подержанных кораблей у Захария есть крепкие связи. Возможно даже, что он специально занимался контрабандой только для того, чтобы эти связи заполучить.    - У Потапчука есть лицензия на междупланетные перелёты? - спросил Беккет.    - Нет, конечно, - ответил Урквин. - Там, в отличие от орбитальных перелётов, которые считаются уделом пилотов-любителей, действует строгое ограничение по возрасту. Сорок пять лет. Естественно, ваш старик оказывается не у дел. Однако, стоит учитывать, что человек, способный раз в пять лет пройти проверку навыков пилотирования на лётном тренажёре, чтобы продлить лицензию, как минимум сохраняет крепкое здоровье - всё-таки тренажёр имитирует рабочие нагрузки до десяти Джи.    - Старик действительно в хорошей форме, а вот за его рассудок я бы не поручился, - Сэм задумчиво закусил губу и озвучил риторический вопрос. - Интересно, зачем ему всё это было нужно, и зачем он продал свой корабль?    - Пока что версий нет, - пожал плечами Урквин. - Возможно, это часть некоего плана. У меня слишком мало входных данных, чтобы выстроить достоверную гипотезу. Единственное, на что я бы обратил внимание - ещё при своей первой жизни Клементина оживляла Потапчука семнадцать раз. Не думаю, что они подружились, ведь для неё это был сплошной конвейер из трупов, но одно скажу точно - у них обоих была возможность друг к другу присмотреться. На данный момент, Захарий - один из тех немногих людей, кто знал Клементину ещё до гибели "Космодамианска" и дожил с этим знанием до наших дней. Возможно, ему известно о ней нечто эксклюзивное. Какой-то секрет, имеющий отношение к её первой жизни... Эй, Сэм, ты как считаешь?    - Если бы я только знал, - сокрушённо покачал головой Беккет. - Есть ещё какая-то информация?    - Вот теперь всё, - ответил эксперт.    - Тогда пока, Грегор, и ещё раз спасибо за помощь, - попрощался с аналитиком Сэм.            Минут десять он ходил по комнате, собираясь с мыслями. Глупо было бы звонить Клементине без подготовки и задавать вопросы в лоб. Всё-таки, Сэм всё больше убеждался, что с ней не всё так просто. Вся эта история дурно пахла. Что-то важное, произошедшее сто лет назад на "Космодамианске", круто изменило судьбы сразу многих людей - Клементины, Саломеи, Петы, обоих протопресвитеров и Захария Потапчука... и что-то значительное вновь приключилось тридцать лет назад. Тридцать лет - он уже несколько раз слышал эту дату за время расследования. Снова была замешана та же компания - Клементина, Саломея, Пета, протопресвитеры и Захарий. "Часть некоего плана", так сказал Урквин. Но что это за план, и кто его автор? Слишком много вопросов, и очень важно было не ошибиться и сформулировать их правильно. Ведь, как говорится, правильно заданный вопрос - это уже половина ответа.    Детектив набрал номер Клементины. Она ответила раза с третьего.    - В чём дело, Сэм? - спросила она. - Разве вы не должны отсыпаться перед операцией?    - Мне позвонил Урквин. Он изучает переданные ему списки. У него есть к вам вопрос.    - Что за вопрос?    - Скажите, вы знаете Захария Потапчука?    - Потапчук? - напрягла память святая. - Ах, да. Знаю, конечно. Милейший дедушка. Всегда много шутит, когда ко мне приходит. Цветы приносит. Он был у меня не так давно - недель пять назад.    - Как так получилось, что он попадает к вам на приём каждые десять лет?    - Ну, - Клементина тепло улыбнулась. - Во время войны он был орбитальщиком. Его убивали раз двадцать, и всякий раз я ставила его на ноги. Такие частые оживления, вообще, плохо влияют на психику. В общем, раз на десятый Захарий решил, что я его личный ангел-хранитель, повелительница или что-то вроде того. Естественно, после войны он не мог ко мне попасть, поэтому где-то раздобыл слабый источник радиации и наловчился раз за разом облучать себя до такого состояния, что у него начиналась лейкемия. Он довольно быстро попадал ко мне на приём, и я его исцеляла. Иногда дедушка может говорить всякие странные вещи, вроде того, что он, мол, мой рыцарь и непременно меня спасёт, но я научилась фильтровать его признания. В конце концов, он довольно безобидный старикан.    - Клементина, Захарию сто сорок лет, - сказал Беккет. - Как так получилось, что он дожил до столь преклонного возраста?    - Тут ситуация практически как с Глашей, только целебные воздействия гораздо реже, потому и эффект заметно слабее.    - Не подскажешь, зачем ты продлеваешь ему жизнь?    - Я не делаю это намеренно, - голос Клементины зачерствел. - Омоложение - побочный эффект любого моего исцеления. Десять-двадцать лет к сроку жизни прибавляется точно. Так что Захарий, скорей всего, просто хитрец, который хочет пожить подольше с моей помощью. Я, конечно, не одобряю его трюки с радиацией, но и понять его тоже можно - кто откажется пожить подольше?    - Он не похож на человека, который хочет пожить подольше, - сказал Сэм.    - Беккет, я не очень понимаю, зачем ты и Урквин интересуетесь Потапчуком. У вас была другая задача, именно под неё я и передала списки, - недоверчиво прищурилась Клементина. - Что вы там затеваете?    - Это как раз та самая задача, - ответил Сэм. - Этот милый дедушка - и есть убийца.    - Да быть того не может! - ахнула целительница.    - Я опознал его по фотографии, - подтвердил Сэм. - Старик, напавший на нас сразу после убийства Гарика Марсианца, это Захарий Потапчук.    - Невероятно, - ошарашено проговорила святая, приложив руку к щеке.    - Как по-твоему, какие цели может преследовать Потапчук, совершая убийства? - спросил детектив.    В ответ Клементина только пожала плечами.    - Хотя бы что-то, прошу. Хотя бы намёк, хотя бы зацепку, - настаивал Беккет.    - Я не знаю! - сорвалась на крик Клементина. - Он сошёл с ума. Слетел с катушек. Я просто в шоке. Ужас какой.    - Но что-то же толкнуло его на эти преступления?    - Понятия не имею, - снова пожала плечами святая. - Просто нейтрализуй его, Сэм! Ради всех нас, ради него самого.    - Спасибо за помощь, Клементина, - сказал детектив сухо.    Та кивнула, всё ещё сокрушённо прижимая пальцы к лицу.    - Всего доброго. Буду спать дальше, - сказал Беккет и отключился.    Закончив звонок, он долго смотрел на крестообразный шрам на своей ладони.    - И почему я больше тебе не верю, Клементина? Почему мне всё больше кажется, что ты водишь всех нас за нос? Почему? - спросил Сэм у пустой комнаты, и пустота ему не ответила.