Марсианская святая - [9]

           Сэм сидел в пилотской рубке и грустил. Межпланетные путешествия - скука смертная, если, конечно, это не разведывательный вылет. Выведя на носовой экран тетрис, Беккет убивал время. Когда открылся люк, и в рубку вплыла Фредерика, Сэм даже удивился. С чего бы это? К нему сюда забредала только Саломея. То, что его посетила именно баронесса, а не швея, легко было понять по надетому на руку женщины Омрону.    - Как дела? - спросила гостья.    - Нормально.    - Слушай, Сэм, нам с Петой нужен один час с ускорением в один Джи.    - Зачем это?    - Ну там в душ сходить с комфортом, да и вообще. Это ты привык в туалет в вакууме ходить.    - Не в вакууме, а в невесомости, - поправил её Беккет. - Нашей полётной программой не предусмотрено ускорение в один Джи в течение часа. Мы уже прошли разгонный участок.    - Ну ты же потом компенсируешь часом торможения, а? - попросила Фредерика.    - Ладно. Вот уж не думал, что вы так цените комфорт, - заметил Сэм. - Миранда... То есть Саломея мне все уши прожужжала, что любое удовольствие - это грех.    Гостья хохотнула:    - Да, есть за ней такое. Ты, главное, её не слушай. На самом деле, она та ещё еретичка, если между нами. Мы однажды чуть не погорели из-за её воззрений.    - Это как? - заинтересовался Беккет.    - Как-то раз Саломея решила, что раз она святая, то ей непременно стоит написать какой-нибудь богословский труд в назидание потомкам. В итоге, она месяц усердно работала по ночам. Я не вмешивалась, а зря. Едва дописав послесловие, она отправила сей труд на рецензирование, причём не кому-нибудь, а самому Экзарху Марса. Он почитал за завтраком и пришёл в ужас. Разгневался страшно. Вызвали нас с Саломеей на ковёр - для разбора полётов. Я уломала охрану, чтобы нас пустили к нему с моим Омроном, потому что я везде с ним на иконах изображена, и всю аудиенцию продержала его надетым на руку. В итоге, с Экзархом общалась именно я, а не Саломея.    - И что Экзарх?    - Кричал, ногами топал, даже разок мне по хребтине посохом своим съездил. Попутно он объяснил, что если я, дочь ехидны, погубить себя решила, то нечего его за собой в Геенну Огненную тащить. Если эта еретическая писулька попадётся кому-нибудь на глаза в Патриархии Земли, то меня казнят, а его разжалуют и сошлют на Ганимед - на вечный затвор в ледяную келью.    - Жёстко.    - Наш Экзарх, на самом деле, очень милый и душевный человек, - объяснила Фредерика. - Это его третье перерождение в данной должности. У него двенадцать сыновей по всей Солнечной системе батюшками служат. Посуди сам, было бы глупо губить столько добрых людей из-за того, что у одной полуграмотной сестры милосердия слишком оригинальный взгляд на Бога и на Церковь. Так что, я горячо согласилась с доводами Экзарха, глубоко раскаялась и клятвенно пообещала, что больше из-под моей руки не выйдет ни строчки богословского текста. Он меня извинил, добрая душа, и на прощанье даже обнял и в макушку поцеловал. С тех пор я пристально слежу, что Саломея делает и что кому говорит, чтобы больше таких подстав не было. Уж куда как я всегда была человеком мирским, а и то разбираюсь в официальном богословии лучше неё - наблатыкалась за сотню лет.    - Даже странно, - удивился Сэм. - Саломея всё-таки монашка.    - Кто монашка? - смутилась гостья.    - Саломея.    - Да Бог с тобой, Беккет, - махнула на него Омроном Фредерика. - Какая она монахиня? Она же елисаветинка.    - Елисаветинка?    - Ага. Сестра милосердия, живущая по уставу святой Елисаветы. В отличие от настоящих монахинь, все обеты, которые давали швеи плоти, носили временный характер и длились определённое количество лет. По окончанию этого срока швея могла вернуться в мир и завести семью. Хотя наша Саломея планировала постричься в мантию и уйти в затвор сразу, как окончится война, уничтожение госпиталя поставило крест на её планах. Теперь она даже и не елисаветинка вовсе. Сто лет ведь прошло.    - То есть она не монахиня? - едва скрывая трепет, переспросил Сэм.    - Ага, мирянка она, - подтвердила Фредерика. - А чего это ты вдруг заинтересовался этим вопросом?    - Да так, просто, - не стал отвечать Беккет и сразу перевёл тему. - Слушай, кстати, я как-то спрашивал Саломею ещё в её бытность Мирандой о том, каково это - жить вечно, не тяжело ли, не притупились ли чувства и ощущения, не устала ли она, но она сказала, что не помнит последние сто лет своей жизни и поэтому не может ничего толком ответить на мой вопрос.    - Это ты, наверное, на Захария насмотрелся, потому и спрашиваешь? - предположила гостья.    - И на него тоже. Я много где читал, что человек психологически не выдержит бессмертия. Всё ему наскучивает, и он стремится лишь к смерти. Разве нет?    - Сам подумай, Сэм. Захарий, как ни крути, был глубоким стариком. Немного благодати раз в десять лет позволяли ему не умирать, но молодость это вернуть ему не могло. Он старел и старел, и недомогания его росли, а с ними и печаль. Его гормональный уровень, как и у всех стариков, был просто никакой, вот он и тяготился жизнью.    - И что?    - Другое дело - Саломея. У неё биологический возраст застрял между тридцатью и тридцатью двумя годами. Я выяснила, что её тело живёт двухгодичным циклом. В его начале ей всегда тридцать, потом она стареет в течение двух лет, а потом - бамс! - и ей снова тридцать. Не всё обнуляется, понятное дело - воспоминания, знания и навыки, а также физическая форма - всё это переносится в сохранности. Бывает даже, что к концу двухлетнего цикла мы с ней набираем пару-тройку лишних килограммов, от которых потом всё равно приходится избавляться - сами они не исчезают. Это к слову об удовольствиях. Что бы тебе ни рассказывала Саломея про свою безгрешность, но я, как её личность-дублёр, готова поклясться, что её чувства и ощущения так же ярки, как и сто лет назад. В биологическом плане, она молодая репродуктивная женщина. Ей так повезло, как ещё никому ни разу не везло. Вот, например, Пету Йагердсен воскресили тридцать лет назад, в возрасте двадцати семи лет. Все тридцать лет она каждый день подключалась к Благодати с помощью Саломеи. Способность Саломеи распространять свою Благодать на других позволила Пете оставаться молодой и здоровой довольно долго, но это всё равно не решение - рано или поздно она постареет, а однажды - умрёт. Поэтому, в конце концов, нам придётся оживить протопресвитеров и с их помощью получить доступ к "Неугасимому светодиоду".    - Кораблю-храму? - догадался Беккет.    - Именно. Это личный корабль наших протопресвитеров, и там есть всё оборудование для автономного упокоения и воскрешения. Наверняка, у них там есть копия Петы и меня. Если так, то я наконец-то отделюсь от Саломеи и верну себе своё тело. Там же мы упокоим и тебя, Сэм, на всякий случай. Такие классные пилоты на дороге не валяются, так что копию иметь стоит.    - Погоди-ка, - прервал её пилот. - Если ты вернёшь себе своё тело и переселишься в него, то вы же будете с Саломеей на одно лицо.    - Я ей новое лицо сделаю. То есть старое, конечно же, какое у неё и было изначально. Я всё-таки нейрохирург. Получится конфетка, не переживай, - успокоила его гостья. - В общем, вскорости мы планируем оживить наших благодетелей, и ты будешь их допрашивать. Так что готовься, Беккет.    - Я? Это ещё почему?    - Не дрейфь, Пета тебе поможет. Заодно и поучишься у неё. Мы с Саломеей будем следить, чтобы их жизнь не оборвалась в процессе. Вы добудете из них коды доступа и всё такое. Но для начала мы всё-таки сгоняем на Венеру. Нам нужен Эрик-провидец в команду перед тем, как бросаться в опасные приключения.    - А он согласится?    - Во время его визита на Марс, он сам нам это предложил. Посмотрим, что скажет теперь. После Эрика останется только убедить Аркадия. Он крепкий орешек, к нему близко не подобраться из-за его способности читать мысли на расстоянии и переписывать воспоминания, но вместе мы что-нибудь обязательно придумаем.    - Мечты-мечты! - скривился Беккет. - Мы ещё до твоих родственников не долетели, чтобы пересесть на "Лунную бабочку".    - Эй, пессимист, так будет нам гравитация или нет? - напомнила о цели своего визита Фредерика.    - Будет-будет. Иди уже в кресло, - ответил пилот. - Через три минуты врублю тягу.            Когда десять минут спустя Сэм перешёл в жилой модуль, он застал обеих дамочек - Пету и Миранду - сидящими на полу. Взяв друг друга за руки, они молились.    "Сёстры в Благодати балуются Благодатью", догадался пилот.    Прокашлявшись, чтобы они обратили на него внимание, он сказал:    - А почему бы вам не найти себе ещё ньюменов для этого занятия? Вы могли бы все взяться за руки и гонять эту вашу Благодать по кругу, усиливая её, пока не надоест. А что? Получится эдакий ускоритель Благодати... Подождите-ка, вы, случаем, не за этим к Эрику летите?    - Я же тебе говорила - он сообразительный! - с жаром обратилась к оперативнице швея.    - Ну, он не производил впечатление умного человека, по крайней мере, в начале, - возразила Пета неуверенно.    - Тем не менее, он догадливый, - настаивала Миранда.    - Должна сказать, что детектив из него вышел никудышный, - осталась при своём оперативница.    - Детектив у нас уже есть - это ты. По-моему, так Сэм отважен и умён. Он будет полезен нам не только как пилот. Я думаю, мы сможем на него положиться в будущем, - предположила Миранда.    - Ничего, что я слушаю, как вы меня обсуждаете? - спросил смущённый мужчина.    - Просто не лезь пока, - отмахнулась от него нахмурившаяся Пета. Она не сводила глаз со швеи, возбуждённой этим внезапной спором.    - Против судьбы не попрёшь, сестра, - твёрдо сказала ищейка. - Пусть Эрик Лакшмийский и предсказал, что с нами будет мужчина, но он сказал, что того мужчину будут звать Симеон Ньюпортский. Значит, нам ещё предстоит его встретить.    - Ньюпорт? - вмешался Беккет несмотря на запрет разговаривать. - Да я же там родился.    - Ты родился в Эллада-Сити, - возразила Пета. - Я уже проверила.    - Родители подкупили писаря. Ньюпорт - та ещё дыра. Они хотели, чтобы у меня в метрике значилась столица сектора, поэтому они отвезли меня в долину Маринера и зарегистрировали там.    - Тогда сомнений нет, - торжественно покачала головой Миранда. - Ты Симеон Ньюпортский из пророчества Эрика.    - Почему тогда я фигурирую не по фамилии, а по месту рождения? Я ведь даже не отношусь к вашей церковной шатии-братии, разве нет? - спросил Сэм.    - Согласно пророчеству, существуют варианты будущего, где ты будешь канонизирован, - ответила швея.    - Фига себе! - присвистнул мужчина. - Вот это достижение.    - Не спеши радоваться, - остановила она его веселье. - Полностью тебя будут звать так - святой великомученик и страстотерпец Симеон Ньюпортский. Сам понимаешь, просто так такие звания не присваивают. Не пугает перспектива?    - Ну, - потянул Сэм. - Вы девчата бедовые. Теперь вас не станет ловить только ленивый. Раз уж я с вами связался, мои шансы стать великомучеником приближаются к ста процентам, но вот от звания страстотерпца я пожалуй откажусь. Я всё ещё надеюсь пожить в своё удовольствие, если честно.    - Он думает, это смешно, - заметила Миранда.    - Он думает, у него есть выбор, - добавила Пета.    - Кстати, как насчёт согрешить? - предложил Сэм. - Я могу выкачать несколько литров спирта из систем корабля без вреда для его работоспособности. Может, выпьем за успешное путешествие?    - Иди и рули, грешник! - разочарованно бросила швея. - Ему великая почесть оказана, а он всё о бренном печётся.    - По ходу, пророчество Эрика дало сбой, - ехидно заметила Пета.    - Зачем рулить? Я же автопилот включил, - начал было Сэм, но Клементина гневно прикрикнула на него:    - Живо с глаз моих долой!    Сэм развернулся и пошёл к люку. Закрывшись в пилотской кабине, он наконец дал волю чувствам и врезал кулаком в остекление кокпита - да так, что разбил костяшки.    - Тоже мне, страстотерпца нашли, - прорычал он. - Я десять лет отпахал в дальней разведке, один в космосе, месяцы напролёт. Потом два этих проклятых года впроголодь, от одного дурацкого расследования к другому, и сейчас вдруг лечу с двумя сочными бабами. Одна типа монашка-недотрога... Да куда уж там, целая святая! А вторая - злая как чёрт гордячка, с пушкой в руке, к тому же, за дебила меня держит. Неужели я такой неудачник? Так до конца своих дней бобылём прохожу? Может, и в правду, так от отчаянья под конец святым и заделаюсь? - Сэма замутило от такой перспективы. От жалости к себе и обиды на судьбу защипало глаза, но это горестное уныние длилось недолго, вскоре уступив место новому сильному чувству.    - И всё же я буду защищать тебя, - прошептал мужчина, часто моргая. - Даже если я не верю в успех вашей авантюры, даже если всё кончится очень плохо, даже если я буду погибать раз за разом, чтобы однажды сгинуть навсегда... Ты дала мне цель, ты позвала меня на свет, вывела из тьмы, в которой я бродил доселе. Поэтому я буду подле тебя, Миранда, что бы ни случилось.    - Сэм? - вдруг ожил интерком голосом Саломеи... или Фредерики.    - Что тебе? - зло огрызнулся пилот.    - Не хочешь с нами помолиться?    - Я не умею.    - Так я научу.    - Я ведь даже не ньюмен, - напомнил Беккет. - Зачем я вам?    - Ты наш друг и брат. К тому же, технически, мы можем пропускать через тебя Благодать, как если бы ты был ньюмен, просто без усиления, но зато и без потерь.    - А это хоть приятно? - оживился Сэм.    - А ты думаешь, мы этим от скуки занимаемся? Как распробуешь Благодать, враз обо всех плотских утехах забудешь.    Сэм пошленько захихикал.    - Ты эти мыслишки-то грязные брось! - оборвала его собеседница. - Я тебя насквозь вижу, даже через стенку.    - Ты неправильно меня поняла, - возразил Сэм. - Я кажется, догадываюсь, как стану страстотерпцем. Сейчас приду. Без меня не начинайте.    Поймав своё отражение в стекле кокпита, пилот подмигнул себе:    - Долой хандру. Неважно, что было в прошлом и что ждёт тебя в будущем. Прямо здесь и сейчас - выше нос. Живи, друг мой, живи, ведь жизнь прекрасна!