Маршал Рокоссовский - [27]

Приказ поставил командование 16-й армии в тупик. Армия имела крайне ограниченные силы, к тому же срок подготовки определялся всего одной ночью. Доводы командарма об отмене этого явно нецелесообразного приказа или хотя бы продлении срока подготовки к операции остались без внимания.

Поначалу нашим частям удалось прорваться на 2–3 километра в глубину расположения противника, но затем последовало отступление, сопровождавшееся значительными потерями. Особенно пострадала конная группа Доватора, которая с трудом вырвалась из кольца окружения.

Наступающий противник имел явное превосходство в силах, и рассчитывать на успех в единоборстве с ним не приходилось. Но командующий фронтом не верил донесениям штаба армии, обвинял армейское командование в «паникерстве». В трехдневных боях войска 16-й армии нанесли врагу существенный урон, но и их ряды значительно поредели.

Тогда же произошел известный конфликт Рокоссовского с Жуковым по поводу отвода войск армии на более выгодный рубеж — за Истринское водохранилище. «Стоять насмерть!» — последовал тогда приказ командующего фронтом, хотя обстановка требовала отвода войск.

Упоминалось в рукописи и о моменте, когда в ходе разбора конфликтной ситуации по телефону ВЧ с Жуковым Рокоссовский заявил, что если тот не изменит тона, он прервет разговор.

Не попал в книгу и случай, произошедший на Западном фронте. В одном из тяжелых боев на истринском направлении противнику удалось потеснить дивизию 16-й армии. Узнав об этом, Жуков приехал на армейский командный пункт вместе с командующим 5-й армией Говоровым. «Что, опять немцы вас гонят? Сил у вас хоть отбавляй, а вы их использовать не умеете! — обрушился он на находившихся там офицеров. — Вот у Говорова противника больше, чем перед вами, а он держит его и не пропускает. Вот я его и привез сюда для того, чтобы он научил вас, как нужно воевать».

Рокоссовский со свойственным ему тактом поблагодарил начальника, заявив, что учиться никому не вредно. Оставив генералов, Жуков направился на узел связи. Дальше по описанию автора произошла такая сцена:

«Вдруг вбежал Жуков, хлопнул дверью. Вид его был грозным и сильно возбужденным. Повернувшись к Говорову, он закричал срывающимся голосом: ״Ты что? Кого ты приехал учить? Рокоссовского?! Он отражает удары всех немецких танковых дивизий и бьет их. А против тебя пришла какая-то паршивая моторизованная и погнала на десятки километров. Вон отсюда на место! И если не восстановишь положение…»»

Оказывается, в тот день с утра противник, подтянув свежую моторизованную дивизию, вместе с другими находившимися там соединениями перешел в наступление на участке 5-й армии Говорова. И пока комфронтом и Говоров ехали сюда, немцы успели продвинуться на полтора десятка километров. Было от чего возбудиться!

Пыл Жукова несколько поубавился, когда он уезжал. «Теперь поеду наводить порядок у Говорова», — сказал он, прощаясь…

«Напрасно некоторые занимающие высокие посты начальники думали, что только они могут хорошо справляться с делами, что только они желают успеха. А к остальным, чтобы подтянуть их к собственному желанию, нужно применять окрики и запугивания, — заключал Константин Константинович. — Достоинством военного руководителя в любой обстановке являются его выдержка, спокойствие и уважение к своим подчиненным. Ни один командир, уважающий себя, не имеет права оскорблять в какой бы то ни было форме подчиненных, унижать их достоинство».

Интересно и письмо маршала Рокоссовского, направленное им главному редактору «Военно-исторического журнала». Вот его текст.

«Битве на Курской дуге посвящено много статей, воспоминаний и пр., опубликованных в свое время. В этих трудах ряда товарищей довольно объективно и, я бы сказал, правдиво освещались события. Но вот в воспоминаниях Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, опубликованных в «Военно-историческом журнале» (1967 г., № 9), допущена с его стороны тенденциозность и неверное освещение событий.

Итак, Г. К. Жуков пишет, что разработка плана оборонительной операции проводилась на Воронежском фронте Ватутиным и Хрущевым и была ими представлена в Ставку ВГК, а на Центральном фронте это делалось начальником штаба Малининым и им же была представлена в Генеральный штаб.

Отвечаю. Так же, как и на Воронежском фронте, план оборонительной операции разрабатывался командованием фронта с привлечением для этого всего коллектива руководящих работников управления и штаба и был представлен в Ставку военным советом фронта. Малинин был слишком порядочным человеком, и на подобный поступок, который приписывает ему Жуков Г. К., он никогда бы не решился. Жукову должно быть известно, что по установившемуся в Красной Армии порядку подобного рода документы представлялись в Ставку военными советами фронтов, а не начальниками штабов. К этому еще добавляю, что для окончательной отработки упоминаемого плана обороны войск Центрального фронта я был вызван в Ставку и лично докладывал свои соображения Верховному Главнокомандующему Сталину, и после некоторых уточнений этот план был им утвержден.

Второе. Жуков Г. К. утверждает, что более успешные действия в оборонительном сражении войск Центрального фронта, чем войск Воронежского, объясняются тем, что против войск Центрального фронта было значительно меньше сил противника, чем против войск Воронежского фронта.