Марокко - красная земля - [30]
Вокруг города раскинулись сады, рощи, оливковые плантации, поля. Внутри живописных городских стен, усеянных зубцами и башнями с множеством ворот, живет около 10 тысяч человек, в том числе 100 европейцев.
Кроме садоводства и земледелия население Таруданта занимается еще тем, что шьет бабуши и кожаные сумки, лудит котлы, делает арабское оружие, особенно кинжалы с инкрустированными серебром ножнами, а также богато разукрашенную медную посуду.
Еще дальше на юг от Таруданта, в 102 километрах от Агадира и в 300 километрах от Маракеша, у подножия Антиатласа лежит Тизнит. Граница испанского Рио-де-Оро, расположенного между Атлантическим океаном и Сахарой, находится совсем рядом.
Французские путеводители предостерегают туриста, сообщая, что Тизнит "еще не открыт для европейской цивилизации". Вот поэтому-то здесь явственнее, чем где бы то ни было, можно увидеть Марокко без европейской косметики и помады, таким, каким оно было столетия назад. В Тизните в отличие от Таруданта нет и 100 европейцев. В мою бытность в Тизните из европейцев там жили хозяин постоялого двора — португалец и командир воинской части. Третьим был я.
Между расположенным невдалеке утопающим в зелени Тарудантом и Тизнитом, где дает себя чувствовать близкое, ничем не смягчаемое дыхание Сахары, чудовищный контраст. Ощущение такое, будто ты вышел из красивого сада, полного зелени и цветов, и попал под сирокко, секущий песком и сбивающий с ног. В Тизните нет гор, оливковых рощ, садов, пальм. Вблизи от него Сахара обрывается у берега океана: безмерные просторы песка и безмерные просторы воды без каких-либо переходов и преград между ними.
В памяти моей Тизнит запечатлелся не только своей — архитектурой или воротами, в которые ветер бьет зернистым песком, принесенным из глубин Сахары. В Тизните я стал свидетелем необычайного празднества.
Ночь. Полнолуние. На четырехугольной площади, окруженной домами без окон, — молчаливая толпа людей, насчитывающая, может, пять, а может, шесть или семь тысяч. Они стоят вплотную, мужчины и женщины, много, очень много африканцев. Не знаю, что это за праздник. Я не хочу, да и не могу спрашивать. В муравейнике этом нет ни одного европейского лица.
Внутри четырехугольника домов — четырехугольник людей, а в нем — пустое пространство. Одну из сторон человеческого четырехугольника составляют сидящие в ряд седовласые и седобородые старцы. Подле них стоят музыканты с примитивными барабанами, с палочками, загнутыми крючком, и пищалями.
С противоположной стороны какими-то неестественными прыжками то приближается, то удаляется, то снова приближается и снова удаляется ряд танцоров, украшенных венками из листьев и злаков. Барабаны звучат то тише, то громче, ни на минуту не смолкая, не изменяя ритма. Слитные движения изгибающейся в танце шеренги напоминают океанскую волну, ударяющуюся о берег и отступающую назад с тем, чтобы через мгновение вернуться вновь.
По сторонам горят костры, с неба льется серебряный волшебный свет луны.
Гудят, рокочут барабаны. Пляшут, извиваясь, танцоры. Когда один из них, обливаясь потом, уходит, не в силах больше держаться на ногах, его место тут же занимает другой. Танец продолжается. Невозмутимо сидят старцы.
Рокочут, рокочут барабаны. Проходят часы… Луна достигла зенита. Миновала зенит. Склоняется к западу. Горят костры, старцы сидят, неподвижные, как статуи, ряд танцоров колышется, колышется непрестанно… Он то приближается, то удаляется в каком-то безумном, лунатическом танце, словно завороженный ритмом и движением.
По временам слышатся какие-то странные звуки, напоминающие ржание, будто кто-то кричит во все горло высоким вибрирующим голосом. Наконец, мне удается подсмотреть, откуда они исходят: черная мусульманка откинула чаршаф, и я увидел, что ее нижняя челюсть дрожит, а из горла рвется вой. Экстаз!..
Кто из нас, европейцев, может так самозабвенно чувствовать пусть даже самую изысканную музыку, самую великолепную танцевальную мелодию?
Вой раздается уже со всех сторон. Мужчины тоже начинают издавать не то стоны, не то вздохи…
Я не чувствую ног от усталости, в голове у меня гудит от монотонного боя барабанов, визг пищалей сверлит уши. Танец все продолжается. Я хочу дождаться конца, но не могу: нервы не выдерживают. С трудом выбираюсь из толпы. На меня смотрят с гневом. Я выхожу за стены, окружающие город. Со стороны океана тянет бодрящий утренний ветерок. На востоке, в той стороне, где Нил, пирамиды, сфинкс, Хоггар и Ливийская пустыня, утренней зарей краснеет небо. Над Сахарой всходит солнце.
До моих ушей долетает приглушенный расстоянием непрестанный бой барабанов, визг пищалей и безумные вопли женщин, напоминающие ржание…
Прошли годы… Но когда я, смежив веки, обращаюсь памятью к тем местам и к тем временам, мне и сегодня слышатся все те же звуки: дум ду-ду дум-дум… дум ду-ду дум-дум… дум ду-ду дум-дум…
В ГОРАХ ВЫСОКОГО АТЛАСА
Уже пятый день путешествую я по волшебной сказочной стране гор. Далеко внизу остались города, мечети, дворцы, мазанки, площади и сады. Нас часто пленяют творения человеческих рук — прекрасные здания, произведения искусства, украшения. Но каким мелким, каким жалким кажется все, что сделал человек, по сравнению с величием, мощью, суровой дикой красотой творений природы.
Автор — морской биолог — восемь месяцев изучал яркую и красочную жизнь коралловых рифов Явы, Сулавеси (Целебеса), островов Вали и У наука, грозного архипелага Кракатау, необитаемых коралловых островов. Работал он и в мангровых лесах, на скалистых порогах и пляжах в осушной полосе Яванского, Целебесского и Молуккского морей, Мадурского и Зондского проливов, бурного Индийского океана. Ему посчастливилось познакомиться с пышной тропической растительностью среди нетронутой природы, а также в замечательном Богорском ботаническом саду, с геологическими достопримечательностями, с величественными памятниками прошлых эпох и с прекрасным изобразительным и музыкальным искусством балийцев.
В книге этой вы найдете рассказ про путешествие увлекательное и в значительной мере необычное. Необычное потому, что оно сулило не только множество дорожных впечатлений, но и много серьезных опасностей, какими чреваты морской перегон речных судов и ледовая проводка. Необычное потому, что участники его прошли на самых обыкновенных речных судах около двенадцати тысяч километров через Россию — по крупнейшим рекам Европы и узким живописным речушкам Севера, по лабиринту шлюзов старинной системы и беспокойным южным морям, по простору новых водохранилищ и коварным морям Ледовитого океана.
В. Н. Наседкин в 1907 году бежал из сибирской ссылки, к которой был приговорен царским судом за участие в революционном движении, и эмигрировал в Японию. Так начались пятнадцатилетние скитания молодого харьковчанина через моря и океаны, в странах четырех континентов — Азии, Австралии, Южной Америки и Европы, по дорогам и тропам которых он прошел тысячи километров. Правдиво, с подкупающей искренностью, автор рассказывает о нужде и бездомном существовании, гнавших его с места на место в поисках работы. В этой книге читатель познакомится с воспоминаниями В. Н. Наседкина о природе посещенных им стран, особенностях труда и быта разных народов, о простых людях, тепло относившихся к обездоленному русскому человеку, о пережитых им многочисленных приключениях.
«Семидесятый меридиан» — книга о современном Пакистане. В. Пакаряков несколько лет работал в стране собственным корреспондентом газеты «Известия» и был очевидцем бурных событий, происходивших в Пакистане в конце 60-х — начале 70-х годов. В очерках он рассказывает о путешествиях, встречах с людьми, исторических памятниках, традициях. Репортажи повествуют о политической жизни страны.
Автор, молодой советский востоковед-арабист, несколько лет живший, в большой теплотой и симпатией рассказывает о повседневной жизни иракцев во всем ее многообразии. Читатель познакомится с некоторыми аспектами древней истории этой ближневосточной страны, а также найдет в книге яркие описания памятников прошлого, особенностей быта и нравов народа Ирака, современных его пейзажей.
Ирина Летягина в свои 26 лет была успешным юристом в крупной консалтинговой компании, жизнь била ключом, но чего-то явно не хватало. Все твердили о том, как нужно и как правильно жить, но никто не говорил, что на самом деле нужно жить так, как хочется самой. Потеряв всякое желание развиваться в юриспруденции, оставив престижный университет за спиной и бросив нелюбимую работу, Ирина отправляется в путешествие без обратного билета. И все только для того, чтобы найти себя и узнать, какой путь предначертан именно ей.
Книга Люндквиста «Люди в джунглях» посвящена одному из ранних периодов (1934–1939 гг.) пребывания автора на самом большом, но малонаселенном острове Индонезии — Борнео.
Опасная охота на тигров в Средней Азии и Казахстане, нападения этих хищников на людей и домашних животных, природа тугайных лесов и тростниковых джунглей, быт и нравы коренного населения — обо всем этом повествуют очерки, вошедшие в сборник «Мантык — истребитель тигров». В него включены произведения русских охотников натуралистов и писателей XIX в., а также статья, знакомящая с современными представлениями о тигре.
Сборник включает отрывки из путевых записок таджикских, русских, украинских и грузинских путешественников, побывавших в странах Африки с XI по 40-е годы XIX в.
Хроника мореплавании в Тихом океане изобилует захватывающими эпизодами, удивительными и нередко драматическими приключениями. Но в этой летописи история путешествия английского судна «Баунти» представляет собой, пожалуй, самую яркую страницу. Здесь нет необходимости излагать ход событий: читатель найдет превосходный рассказ об этом плавании в предлагаемой книге.