Марк Болан - [38]

— Я стоял вплотную к пропасти. У меня было восемь нервных депрессий и пять раз я сходил с ума. Невозможно было делать то, что я делал и сохранять здоровую душу. Некоторое время я практически был алкоголиком. Шесть месяцев я провёл во Франции, на юге, я сидел целый день на солнце и пил бренди. Я набрал десять кило лишнего веса. У меня также была своя доза наркотиков. Через ноздри… Нет ничего более разрушительного, чем успех в индустрии развлечении. В 14–15 лет берёшь в руки гитару и мечтаешь, что станешь самой большой рок–звездой в мире… Когда ты идёшь к вершине, люди очень охотно дают свои советы, но никто не подскажет как быть, когда ты уже там. Так мечта превращается в кошмар…

Не думаю, чтобы сейчас Марк Болан был уважаемым мертвецом. Его карьера до последнего шага была такова, что в ней можно найти всё, кроме респектабельности. Для меня он первый из современных артистов. Первый, кто не знал страха. Первый, о котором большинство и дольше будет вспоминать.

Первый и незамутнённый.

Вместо послесловия

Мелоди Мейкер 24.9.77

Прощай, танцующий чертёнок…

Крис Велч

Чародей любви, танцующий чертёнок, король модов, пионер глиттер–рока — все любили награждать Марка подобными титулами. И, казалось, что все они так легко ложились на его кудрявую голову.

Менеджер Болана Тони Ховард сформулировал это лучше всех:

— Марк был звездой. Он всегда был звездой. Ему удавалось в музыкальном бизнесе всё, за что бы он ни брался… Он мог бы стать и преуспевающим продюсером и великим менеджером.

Марк обладал непоколебимой верой в себя, которая привлекала к нему друзей, но могла вывести из себя самого терпеливого журналиста. Но те, кому довелось провести вместе с ним хотя бы совсем немного времени, находили в нём сердечного, благородного и щедрого человека неукротимой энергии и незаурядного интеллекта.

Из–за неожиданности его гибели горе от потрясения, которое испытали его друзья, было почти ошеломляющим. Даже сейчас трудно поверить в то, что его нет среди нас, в то, что мы готовим для него прекрасные слова и пишем некрологи.

Что бы не говорилось о Марке, мы ни в коем случае не должны верить в то, что он хотел умереть «героем рок–н–ролла», как об этом кричала бесчувственная рок–пресса. Марк был далёк от этого: он слишком любил жизнь, и у него было всё, ради чего стоит жить. Его карьера вновь пошла в гору, о нём опять стали говорить, как о звезде первой величины.

Марк так много говорил и так много делал, что зачастую его яростная властность и сила его личности затмевали его истинные достижения. Вместе с Тираннозаурус Рэкс он достиг успеха в подпольной музыке исключительно благодаря своим собственным силам, независимо от всех предшествующих течений рока.

Успех Ride А White Swan почти мгновенно укрепил его позиции, и в дальнейшем его карьера развивалась лучше всяких ожиданий.

Когда к нему пришла слава, Марк действительно начал страдать избытком самомнения. И он был готов первым как признать это, так и отрицать это. В начале этого года в процессе подготовки статьи из очередной серии ММ мы с Марком просидели больше трёх часов, разговаривая о великих рок–певцах. Я обратился именно к Марку потому, что эта тема была близка ему, как старому любителю всего рок–бизнеса. А кроме того, Марк всегда был мечтой любого репортёра благодаря всем своим вечным шуткам, афоризмам и отличному пониманию того, что от него хочет журналист.

Но на этот раз Марк признал, что был период, когда он «хватил через край». Он сказал:

— Я стал немного монстром, и это мне совсем не нравилось.

Если Марк кого–то и критиковал, то, как правило, объектом этой критики был он сам. Я знал Марка двенадцать лет — с 1968 года — и за всё это время я не помню, чтобы он отзывался о ком–нибудь мстительно или обидно, несмотря на то, что его самого ругали, критиковали и делали объектом большого количества насмешек, чем кого бы то ни было из рок–музыкантов.

В бизнесе он умел быть жестоким, он умел своевременно принимать полезные для себя решения, он умел обрывать ненужные связи, но у него никогда не было злобных намерении.

Критика могла его расстроить, несмотря на то, что внешнее его эго оставалось к ней невосприимчивым. Он говорил мне о своих рок–героях, с которыми он хотел бы познакомиться и поговорить:

— Но мне всегда казалось, что они принимают меня за маленького грубияна.

И он очень огорчался, когда люди говорили, что все его пластинки «похожи одна на другую». Хотя Болан обладал, шокирующей привычкой говорить о себе в манере Боба Дилана, ему нравилось звучание его слов, и даже если некоторые из них оказывались бессмыслицей, то, по сути дела, такой же чепухой было большинство самых популярных текстов песен Дилана.

Что касается Марка, основой его музыкального стиля стали звуки и чувство слов, сплетённые с самыми коммерческими и классическими поп–риффами и ритмами. И сам он к своему стилю относился крайне серьёзно. Пожалуй, больше всего его расстраивало то, что немногие были готовы воспринимать его музыку так, как этого хотелось ему.

Но, тем не менее, Марк записал ряд классических сорокапяток и несколько прекрасных альбомов.