Марк Болан - [39]

Он написал множество песен ещё до Деборы, которую в 1968 году он с Тираннозаурус Рэкс выпустил на фирме Ригал Зонофон.

Одной из первых песен Болана, услышанных мною, была Чародей, выпущенная на сорокапятке фирмы Декка, и эта пластинка до сих пор хранится в моей коллекции.

Марк утверждал, что он некоторое время прожил во Франции с магом, который и вдохновил его на написание этой песни. Чародей обладает странным, почти неземным ароматом, и поклонники Болана до сих пор считают её одной из его самых важных записей.

Когда я познакомился с Марком, он по привычке носил старый школьный блейзер в красную полоску, а его волосы уже тогда были копной вьющихся кудрей. Но в то время он был одиноким электрическим воином, бедствующим в ожидании помощи.

Помощь пришла со стороны его подруги Джун Чайлд, на которой он в последствие женился и со стороны диск–жокея Джона Пила, которому Марк посылал свои первые демонстрационные записи.

Джун с Марком жили в крохотной чердачной квартире в Ноттинг—Хилле, где Джун делала для своих друзей бумажные абажуры, а Марк рисовал Рождественские открытки. Вся эта игра называлась «само–обеспечение» и «независимость». Они не пили, не курили, были вегетарианцами и олицетворяли собой движение цветочных детей.

Напряжения и стрессы, связанные с успехом электрического ТиРэкса, разрушили этот образ жизни и эти взаимоотношения, и, в конце концов, привели Марка и Джун к разводу. Но в те годы они были великолепной парой: Джун помогала Марку превращать полёты его фантазии в твёрдую реальность.

Тираннозаурус Рэкс со Стивом Перегрином Туком на бонгах существовал на минимум средств: их инструменты были куплены у Вулворта, накладные расходы были минимальными, а в то же время Pink Floyd и Cream уже начинали превращать рок в гораздо более сложный процесс, чем тот, каким он был до тех пор.

Имидж Тираннозуарус Рэкс был прост: Марк по–турецки сидел на полу и пел, а Стив стучал на своих бонгах и по глиняным горжам. Они были почти фолковой группой и часто выступали на больших фестивалях на открытом воздухе, столь частых в эру хиппи.

И всё–таки, как говорил один из старых приятелей Болана, все эти акустические дела были навязаны Болану жёсткими обстоятельствами. К тому он уже успел вкусить радости электричества, поиграв с Детьми Джона, кемповой, забавной, неистовой и более чем странной группой, в исполнении, которой стала боевиком его песня Дездемона.

Вокалистом Детей Джона был Энди Эллисон, сейчас он возглавляет Радио Звёзды. Он работал с Марком в 1967 году. О тех временах он вспоминает так:

— Я редко встречался с ним со времён Детей Джона, но мне

всегда хотелось посидеть и поговорить с ним. Помню, как ходил к нему в гости в дом его родителей в Уимблдоне. Этот дом стоял рядом со стадионом, он был похож на коробку. Кажется, это был крупноблочный дом. Марк готовил грибы, и мы репетировали и писали песни.

Во время гастролей, когда все бывали возбуждены и крикливы, он оставался очень спокойным и всё время писал песни, вереницы слов на клочках бумаги.

Все песни с его первого альбома My People Were Fair были изначально написаны для Детей Джона. Кроме того, он был нашим лидер–гитаристом. Играл он просто, но мощно, и этот стиль превосходно подходил группе.

Однажды он сделал из фольги экран и установил его у усилителя, чтобы тот отражал фидбэк. В то время он страшно торчал на Джими Хендриксе и любил играть на электрической гитаре. Я не знаю, почему, основав Тираннозрурус Рэкс, он вернулся к акустике. Вероятно потому, что покинув нашу группу, он остался без аппаратуры.

Вся она осталась у Трэк–Рекордс, а у него сохранилась лишь акустическая гитара со сломанным грифом, на которой он играл уже два года. Но он привык к ней, а кроме того, людям это начало нравиться, поэтому он долго не мог бросить свои акустические дела.

Когда он ушёл от нас, он хотел создать большую электрическую группу, но не смог подобрать музыкантов, и поэтому он начал гастролировать с Джоном Пилом и со своей акустической гитарой.

Помню, как мы с Детьми Джона играли в Александра Палас [Северный Лондон] на фестивале Техниколор Дрим. Марк положил гитару себе на голову и оставил её заведённой на все оставшиеся двадцать минут нашей игры. Не знаю, как ему удалось оставаться всё это время спокойным. А я это время носился по сцене, орал и разбрасывал по воздуху перья, а наш барабанщик Крис разбивал свою установку. Как это выглядело? Бесподобно! Публика полностью охреневала, а в это время в противоположном конце зала играла другая группа, так что, наверное, всё это звучало очень странно. Позже я видел часть этого шоу по ТВ, и всё, что можно было разглядеть на экране, это летающие перья.

В другой раз мы играли в Дюссельдорфе, в Германии, и Марк начал стегать свою гитару и усилитель железными цепями. Он врубился в хэви–метал раньше всех! А усилители были добротные, американского производства, и ему просто не удалось их разбить. После подобных игр Марк в течение получаса пребывал в очень возбуждённом состоянии, но потом постепенно успокаивался.

Наверное, истинным Боланом был спокойный Болан. Он был немного скрытным, но он всегда смело встречал трудности и чувствовал, что он нужен людям, и постепенно это захватило его. Во времена ТиРэкстаза, когда Болан был поп–феноменом, бывали дни, когда с Марком было невозможно разговаривать: он разговаривал с вами.