Марионетка - [12]

Я остановился у него за спиной и поднес пистолет к его правому уху, а он так ничего и не почувствовал.

Потом коснулся его правого плеча. Он вздрогнул, резко обернулся и вскрикнул от боли: ствол моего пистолета угодил ему прямо в глаз. Он закрыл руками лицо, я я, без труда отобрав у него пистолет, сунул его в карман и, схватив парня за плечо, сильно тряхнул. Коридорный откинулся назад и вместе с креслом свалился па пол, больно ударившись спиной и затылком. Он был совершенно оглушен падением и секунд десять

лежал без движения. Потом приподнялся на одном локте, издав при этом какой-то свистящий звук. Бескровные губы в волчьем оскале обнажили желтые, прокуренные зубы, а глаза его потемнели от злости. Да, дружеской беседы у нас не получится!

— Решил пойти с козырной?—прошипел он.

Наркоманы обожают кино, особенно боевики с мордобоем, и поэтому часто заимствуют лексикон из этих фильмов. "

— Нет, с козырной пойду, если не расколешься.

Пусть думает, что я смотрю те же фильмы,

что и он.

Я поднял с тлеющего ковра сигарету, с отвращением понюхал ее и раздавил в пепельнице.

Коридорный с трудом поднялся на ноги: он все еще не мог оправиться после падения. Его даже слегка пошатывало. Но я был начеку, опасаясь, что он притворяется. Когда он заговорил, злобное выражение глаз и волчий оскал исчезли. Видимо, взял себя в руки и стал хладнокровным. Затишьецперед бурей. Старый, заигранный, опереточный сценарий. Может, и вправду настало время сменить кино на оперетту?

— О чем вы хотите говорить со мной? — спросил

он.

— Для начала расскажи, зачем явился в мой номер и кто послал тебя.

Коридорный устало улыбнулся.

— Легавые уже пытались расколоть меня, но я знаю законы. Вы не имеете права допрашивать меня. В законе об этом сказано.

— Закон за дверью. Здесь закон — я, и тебе это известно. В больших городах только один закон — закон джунглей: ты убьешь или тебя убьют!

Наверное, я слишком перестарался, навязывая ему свои несвоевременные мысли. Он качнулся и попытался проскочить под моей рукой, в которой я держал пистолет. При этом он подбородком угодил мне в колено. И как только он сам не свалился от такого удара! Боль была нестерпимой. К тому же он успел ухватиться за мою ногу, и мы оба потеряли равновесие. Пистолет выпал из моей руки, а мы, награждая друг друга тумаками, покатились по полу. Парень не был слабаком, но у него были два минуса: постоянное курение марихуаны ослабило его физическую силу и, хоть он применял запрещенные приемы, до профессионала ему

было далеко. Мы поднялись на ноги, и мне удалось вывернуть его правую руку и завести ее за спину. Потом я дернул ее вверх, и в плече у него хрустнуло. Парень взвыл от боли. Не отпуская его руки, я вытолкнул его на балкон и перегнул через перила так, что его ноги оторвались от пола. Парень судорожно вцепился свободной рукой в перила, спасая свою жизнь.

— Ты кто, поставщик или торговец?

Он выкрикнул нецензурное голландское ругательство. Но я этот язык знаю хорошо, в том числе и нецензурную брань. Я зажал ему рот рукой: звуки, которые он собирался издать, перекрыли бы даже грохот уличного движения, а мне совершенно не хотелось смущать покой жителей Амстердама. Я расслабил руку, а потом совсем убрал ее с его рта.

— Кто ты?

— Торговец,— не то проговорил, не то прохрипел

он.

— Кто тебя подослал?

— Нет... я не могу сказать...

— У тебя нет времени на размышления! Когда на тротуаре найдут твой труп, то подумают, что еще один наркоман накурился до одури, свалился с балкона на землю, а потом прямиком отправился на небо.

— Вы убьете меня?!—голос его перешел в хриплый, задыхающийся шепот. Возможно, высота вызвала у парня головокружение и ужас.— Вы не посмеете убить меня!

— А ты в этом уверен? Тебе известно, подонок, что сегодня ваши люди прикончили моего лучшего друга? Если я убью такую тварь, как ты, это доставит мне истинное удовольствие! Семьдесят футов — отличная высота, да к тому же ни единого признака насильственной смерти! Когда ты окажешься на тротуаре, у тебя не останется ни одной целой кости. Посмотри вниз, и тебе сразу станет ясно, что такое семьдесят футов.

Я толкнул его немного вперед, чтобы он хорошо убедился, какая участь его ожидает.

— Ты наконец заговоришь, негодяй?

Из его горла вырвался хрип. Я стащил его с перил и толкнул в комнату.

— Кто тебя подослал?

Я предчувствовал, что этот парень—сильный противник, но, видимо, недооценил его. Еще не успев прийти в себя от боли и страха, он вдруг неожиданно

вырвался из моих рук. На какое-то мгновение я растерялся и тут же увидел сверкнувший в его руке нож. Он бросился на меня, пытаясь ударить в грудь. В нормальных условиях это ему наверняка бы удалось, но сейчас координация движений и быстрота реакции были потеряны. Я обеими руками схватил его за кисть руки, в которой он держал нож, сжал ее, откинулся назад, упал на спину и, уперевшись ему в грудь ногой, перебросил его через себя. Грохот падения потряс не только мой номер, но и все соседние. Я повернулся и одним движением вскочил на ноги. Торопиться было некуда. Он лежал на полу, и' его голова упиралась в порог балкона. Схватив за отвороты ливреи, я приподнял его и, увидев, что голова безжизненно откинулась назад, опустил его на пол. Коридорный был мертв. Убивать не входило в мои планы: я надеялся получить у него информацию, именно эта причина вызывала у меня сожаление.