Марина Цветаева — Борис Бессарабов. Хроника 1921 года в документах. Дневники Ольги Бессарабовой. 1916—1925 - [5]
К сожалению, в список читавших и слушавших его роман, составленный Даниилом Андреевым под давлением следователей МГБ, было внесено и имя престарелой Варвары Григорьевны Малахиевой-Мирович. Только чудом она избежала ареста. Анна Степановна Веселовская рассказывала, что должна была получить копию романа со дня надень, но не успела. Это ее и спасло. Сам же роман «Странники ночи» сгинул в недрах Лубянки. Единственный его экземпляр, спрятанный под половицей лестницы добровского дома, Даниил отдал следователям. В 1948 году Н.И. Гаген-Торн встретила в мордовском лагере Шурочку Доброву, в мемуарах она вспоминала свой разговор с солагерницей:
«— А кто эта, с косами? Москвичка…
— Доброва Александра Филипповна. По делу Даниила Андреева, знаете это дело?
— Ну кто в Темниках про него не слышал!
— Расскажите.
— Даниил Андреев, сын писателя Леонида Андреева, младший. Его мать, "дама Шура", как назвал ее Горький, умерла родами, и он остался у ее родных, у доктора Доброва. Не из тех ли она Добровых?
— Вероятно.
— Написал этот Даниил роман. За роман сели не только те, кто его читал или слушал, но даже сапожник, который чинил Даниилу ботинки, зубной врач, у которого он лечился, словом, около двухсот человек. Получили от 10 до 25 лет. Я про это слышала еще в тюрьме, а месяца два назад сюда прибыла с 13-го Алла, его жена, работает художницей в КВЧ <культурно-воспитательная часть>.
— По одному делу с Добровой? Как же их соединили?»[7]
А.Ф. Доброва-Коваленская не дожила до освобождения, умерла в лагере, ее муж Александр Викторович Коваленский добился разрешения привезти из Потьмы гроб с прахом жены. Урну с ее пеплом похоронили в Добровской могиле на Новодевичьем кладбище.
Сам Даниил Андреев, пройдя Владимирскую тюрьму, был освобожден в апреле 1957 года, будучи уже тяжело больным, умер в Москве 30 марта 1959 года. Вернувшись из лагеря, Александр Коваленский, абсолютно больной, жил на даче уже покойного академика Веселовского в Луцине. Его приютила Ольга Бессарабова.
Незадолго до этого умер С.Б. Веселовский. В конце жизни он был очень одинок. «Вокруг отца существовал какой-то вакуум, отсутствие друзей, коллег, среды, — вспоминает A.C. Веселовская. — Степан Борисович Веселовский скончался 23 января 1952 года в Москве и похоронен на Введенском (Немецком) кладбище. Эпитафией на его памятнике избраны слова из пушкинского "Бориса Годунова": "Закончен труд, завещанный от Бога"»[8]. Ольга Александровна все последующие годы была погружена в дневники своего мужа (затем она передала их его сыну Борису). Степан Борисович Веселовский вел дневник с перерывами в 1915–1923 годы. Последняя запись — в 1944 году.
После смерти Варвары Григорьевны Малахиевой-Мирович в 1954 году Ольга Бессарабова разбирала ее дневники. На некоторых страницах остались следы ее руки — вымаранные слова, абзацы, иногда целые страницы. Страх был связан как с гибелью всего добровского дома, так и с тем, что в 1947 году ее вызывали на Лубянку, где продержали пять часов, пытаясь выпытать сведения о близких друзьях. Особенно их интересовала личность и окружение художника Владимира Фаворского. Но Ольга Александровна уходила от любых ответов, которые могли кому-либо навредить. Через несколько дней ее сразил инфаркт, а вслед за этим в 1948 году инфаркт случился и у Веселовского. Ольга пережила своего мужа на шестнадцать лет и умерла в 1967 году.
Дневники Ольги Бессарабовой отличаются от традиционной по форме подневной записи одного лица; окончательный текст — результат соединения не только собственных заметок, но и чужих дневниковых записей, писем близких Ольге адресатов, документов, переписки между собой друзей и знакомых. По сохранившемуся разнородному материалу, вошедшему в дневники, очевидно, что Ольга Бессарабова хотела создать хронику своего времени. Известно, что в 30-е годы Ольга Александровна предпринимала попытку издать дневники, но безрезультатно.
При публикации перед составителем встала непростая проблема — отобрать наиболее интересные страницы дневника. В подготовке дневников принимали участие многие, кто делал это по велению сердца; новизна материала, литературное дарование и высота нравственных качеств Ольги Бессарабовой привлекли к работе большое количество людей. Выражаем благодарность за деятельное участие в подготовке книги Е. Гращенковой, О. Волковой, Дм. Громову, Т. Тепляковой, за техническую помощь — Г. Датновой, О. Мининой, за советы — Т. Поздняковой, В. Масловскому.
Особенную признательность выражаем дочери Ольги Бессарабовой A.C. Веселовской, а также И.М. Веселовскому, детям Н.Д. Шаховской и М.В. Шика — С.М. Шику, М.М. Шик(Старостенковой), Е.М. Шик, Дм. М. Шаховскому.
Н. Громова
ВСТРЕЧА[10]
С Мариной Цветаевой я познакомился зимой 1920-21 гг. в начале января месяца в семье доктора Филиппа Александровича Доброва[11]. Семья доктора Филиппа Александровича Доброва занимала первый этаж и в подвале кухню и комнату в 2-этажном особняке в доме № 5 по Малому Левшинскому переулку. Квартира просторная, светлая, с высокими потолками, с 9 комнатами в 1-м этаже. Просторная передняя, красиво обставленная: круглый стол, мягкий диван и четыре мягких кресла, обтянутых декоративной тканью с розами, неяркого, блеклого цвета в розовой гамме, на круглом столе со скатертью ковровой ткани немного более яркой, чем мебель.
Наталья Громова – писатель, драматург, автор книг о литературном быте двадцатых-тридцатых, военных и послевоенных лет: «Узел. Поэты. Дружбы и разрывы», «Распад. Судьба советского критика», «Эвакуация идет…» Все книги Громовой основаны на обширных архивных материалах и рассказах реальных людей – свидетелей времени.«Странники войны» – свод воспоминаний подростков сороковых – детей писателей, – с первых дней войны оказавшихся в эвакуации в интернате Литфонда в Чистополе. Они будут голодать, мерзнуть и мечтать о возвращении в Москву (думали – вернутся до зимы, а остались на три года!), переживать гибель старших братьев и родителей, убегать на фронт… Но это было и время первой влюбленности, начало дружбы, которая, подобно пушкинской, лицейской, сохранилась на всю жизнь.Книга уникальна тем, что авторы вспоминают то, детское, восприятие жизни на краю общей беды.
Многим очевидцам Ленинград, переживший блокадную смертную пору, казался другим, новым городом, перенесшим критические изменения, и эти изменения нуждались в изображении и в осмыслении современников. В то время как самому блокадному периоду сейчас уделяется значительное внимание исследователей, не так много говорится о городе в момент, когда стало понятно, что блокада пережита и Ленинграду предстоит период после блокады, период восстановления и осознания произошедшего, период продолжительного прощания с теми, кто не пережил катастрофу.
Эта книга о судьбах поэтов в трагические 30‑е годы на фоне жизни Москвы предвоенной поры. В центре повествования, основанного на ранее неизвестных архивных материалах и устных воспоминаниях М. И. Белкиной, Л. Б. Либединской и других современников тех лет, – судьбы поэтов, объединенных дружбой и близкими творческими позициями, но волей судеб оказавшихся на разных полюсах. Главные герои книги – Б. Пастернак, В. Луговской, Н. Тихонов, Д. Петровский, а также знаменитые и незаслуженно забытые поэты и писатели, без которых невозможно полно представить русскую литературу советской эпохи. Издание переработанное и дополненное.
Наталья Громова – писатель, историк литературы, исследователь литературного быта 1920–1950-х гг. Ее книги («Узел. Поэты: дружбы и разрывы», «Странники войны. Воспоминания детей писателей», «Скатерть Лидии Либединской») основаны на частных архивах, дневниках и живых беседах с реальными людьми.«Ключ. Последняя Москва» – книга об исчезнувшей Москве, которую можно найти только на старых картах, и о времени, которое никуда не уходит. Здесь много героев – без них не случилась бы вся эта история, но главный – сам автор.
Роман философа Льва Шестова и поэтессы Варвары Малахиевой-Мирович протекал в мире литературы – беседы о Шекспире, Канте, Ницше и Достоевском – и так и остался в письмах друг к другу. История любви к Варваре Григорьевне, трудные отношения с ее сестрой Анастасией становятся своеобразным прологом к «философии трагедии» Шестова и проливают свет на то, что подвигло его к экзистенциализму, – именно об этом белом пятне в биографии философа и рассказывает историк и прозаик Наталья Громова в новой книге «Потусторонний друг». В формате PDF A4 сохранен издательский макет.
Лидия Либединская (1921–2006) — прозаик, литературовед; урожденная Толстая, дочь поэтессы Татьяны Вечорки, автор книги воспоминаний «Зеленая лампа».Всю жизнь Лидия Либединская притягивала незаурядных людей, за столом ее гостеприимного дома собирался цвет нашей культуры: Корней Чуковский, Виктор Драгунский, Давид Самойлов, Семен Липкин, Булат Окуджава, Каверины, Заболоцкие… Самодельная белая скатерть, за которой проходили застольные беседы, стала ее Чукоккалой. Литераторы, художники, артисты и музейщики оставляли на ней автографы, стихи, посвящения, рисунки.Эта книга и получилась такой же пестрой и разнообразной, как праздничный стол.
Тему автобиографических записок Михаила Черейского можно было бы определить так: советское детство 50-60-х годов прошлого века. Действие рассказанных в этой книге историй происходит в Ленинграде, Москве и маленьком гарнизонном городке на Дальнем Востоке, где в авиационной части служил отец автора. Ярко и остроумно написанная книга Черейского будет интересна многим. Те, кто родился позднее, узнают подробности быта, каким он был более полувека назад, — подробности смешные и забавные, грустные и порой драматические, а иногда и неправдоподобные, на наш сегодняшний взгляд.
Советские люди с признательностью и благоговением вспоминают первых созидателей Коммунистической партии, среди которых наша благодарная память выдвигает любимого ученика В. И. Ленина, одного из первых рабочих — профессиональных революционеров, народного героя Ивана Васильевича Бабушкина, истории жизни которого посвящена настоящая книга.
Селеста АльбареГосподин ПрустВоспоминания, записанные Жоржем БельмономЛишь в конце XX века Селеста Альбаре нарушила обет молчания, данный ею самой себе у постели умирающего Марселя Пруста.На ее глазах протекала жизнь "великого затворника". Она готовила ему кофе, выполняла прихоти и приносила листы рукописей. Она разделила его ночное существование, принеся себя в жертву его великому письму. С нею он был откровенен. Никто глубже нее не знал его подлинной биографии. Если у Селесты Альбаре и были мотивы для полувекового молчания, то это только беззаветная любовь, которой согрета каждая страница этой книги.
Книга французского ученого Ж.-П. Неродо посвящена наследнику и преемнику Гая Юлия Цезаря, известнейшему правителю, создателю Римской империи — принцепсу Августу (63 г. до н. э. — 14 г. н. э.). Особенностью ее является то, что автор стремится раскрыть не образ политика, а тайну личности этого загадочного человека. Он срывает маску, которую всю жизнь носил первый император, и делает это с чисто французской легкостью, увлекательно и свободно. Неродо досконально изучил все источники, относящиеся к жизни Гая Октавия — Цезаря Октавиана — Августа, и заглянул во внутренний мир этого человека, имевшего последовательно три имени.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.