Марианская впадина - [36]
– Пусть отдохнет немного, – сказал он и вышел.
Я посадила Лутц в кресло водителя и тоже вышла из машины, чтобы вывести Джуди в туалет. Гельмут потянулся и прогнулся назад, чтобы выпрямить спину.
– Ну вот, – все, что он произнес. Больше ничего.
Он взял в жилом отсеке воду и пил прямо из бутылки, что на него вовсе не было похоже.
– Ну, – сказал он опять.
– Что ну?
– Где та другая дорога в вашем телефоне. Показывайте, – бесцеремонно потребовал он.
Я открыла приложение с картами, цель еще не стерлась, и протянула ему телефон. Он взял его и прищурился, пытаясь что-то разглядеть.
– Как вы тут что-то читать можете? Лучше карту взять, которую я на стоянке купил, – пробурчал он.
– Увеличьте зумом: ну, пальцами.
– Увеличить чем?
– Зум. Увеличить изображение. Смотрите. Вот так.
Я показала ему, как двумя пальцами увеличивать и уменьшать изображение. Он попробовал, но у него при этом закрылось приложение с картами, зато открылось приложение с музыкой. Включился «Kraftklub», и Гельмут от испуга чуть не выронил телефон.
– Господи, что это за вопли? А карта куда пропала?
– Вы со смартфоном обращаться умеете?
– Позвольте, я попросил бы! У меня вообще-то компьютер есть, я в интернете бываю, у меня электронная почта и аккаунт в фейсбуке есть. Разумеется, я умею обращаться!
– Хм, ну ладно! Не важно! Как бы то ни было, карта показывает вот этот маршрут, вот! – и я показала на дорогу, которая разделялась надвое – почти перед нами. Одна вела в гору, с которой мы только что так неуклюже скатились, а другая уходила вправо в объезд горы.
– Ага. – Гельмут зашел внутрь фургона и вернулся с очками на носу.
– Э-э, а когда вы за рулем, они вам разве не нужны?
– Нет.
– Ну ладно. Как знаете…
– Покажите-ка мне карту еще раз.
Я показала ему, где мы находимся, увеличила изображение и еще раз показала, какой дорогой ехать.
– Хорошо. А навигатор в нем есть, в телефоне? Ну такой, когда женский голос говорит: «Поверните налево», ну вы знаете.
– Да, есть такое, только у меня это говорит мужчина.
– С чего вдруг мужчина? – уставился на меня Гельмут.
– Мне кажется странным, что в таких сервисных программах всегда используется женский голос. Это закрепляет патриархат. И мне не нравится, что сервис опять должен ассоциироваться с женщиной. Кроме того, на такие программы, как Alexa, например, или Siri, очень любят покрикивать, когда не в настроении. Мне это все не нравится.
Гельмут опять уставился на меня непонимающе: по всей видимости, он не имел представления кто такие Алекса и Сири и о чем я вообще говорю.
– А вы из этих самых, феминисток, да?
– Да, и…
– Хельга тоже из них была. Поэтому ей начхать было на традиционные ценности, на целомудрие там, и на все эти нелепые представления, которых должны были придерживаться женщины моего поколения. Ее мать хотела, чтобы она изучала языки и, может быть, стала переводчицей, а она вместо этого уехала со мной в лесничество. Женщина-лесничий – такого в те времена не знали и уж точно не уважали. Когда родился Кристоф, она почти сразу опять начала работать в лесу. Потом она нашла место в организации по защите животных: спасала в наших лесах животных, которые на грани вымирания. Хельга всегда была, ну, как сейчас говорят, сама по себе, и я никогда не говорил ей, что делать. Большинство ее теорий я понять не мог, но мне думается, феминизм – хорошее дело. А то, о чем вы сейчас говорите, это мне непонятно. Женский голос просто приятнее слушать, мне кажется. Вот и все!
– А вы подумайте почему.
– Нет. Даже задумываться не буду. И доклад из серии «Видеть кожей» и подобные штучки можете оставить при себе. На это у нас нет времени. Может, лучше будете мне штурманом?
– Да, хорошо!
– Только говорите заранее, а не за пять метров да съезда с дороги.
– Хорошо.
– И говорите громко.
– Хорошо.
– И четко.
– Хорошо-о-о-о!
Гельмут кивнул, и мы снова сели в машину. К моему удивлению, Лутц не сидела, а стояла на обеих ногах. Ладно, не совсем на обеих, преимущественно она стояла на здоровой ноге, а сломанной ногой лишь касалась сиденья, это помогало ей сохранять равновесие.
– Она стоит! – воскликнула я.
– Она мне на сиденье нагадила! – воскликнул Гельмут.
5110
– Приехали, – сказал Гельмут и заглушил двигатель.
Мы остановились в небольшом местечке высоко в горах, окруженном виноградниками и бесконечными лугами. В принципе, это была всего одна проезжая улица, вдоль которой по обе стороны тянулись дома.
– Хорошо, – сказала я.
– Нам надо на церковный погост.
– Хорошо, – опять промолвила я.
Он взял с собой урну: может быть, снова собирался пепел развеивать.
– Джуди туда нельзя, а вот курицу в машине лучше не оставлять. Береженого бог бережет. Кроме того, мне не хочется, чтобы она мне опять все обгадила.
Я пыталась оттереть следы птичьего помета с сиденья в машине, но ткань сразу побелела, поэтому место, где Лутц так героически стояла на своей сломанной ноге (и навсегда запечатлела свой зад), останется и все время будет бросаться в глаза.
Я просто взяла Лутц на руки, вышла и последовала за Гельмутом, вышагивающим на своих слегка кривых ногах. Сзади нас лаяла Джуди, возмущенная тем, что мы куда-то уходили, взяв курицу с собой, а ее оставили.
Прямо в центре небольшого города растет бесконечный Лес, на который никто не обращает внимания. В Лесу живет загадочная принцесса, которая не умеет читать и считать, но зато умеет быстро бегать, запасать грибы на зиму и останавливать время. Глубоко на дне Океана покоятся гигантские дома из стекла, но знает о них только один одаренный мальчик, навечно запертый в своей комнате честолюбивой матерью. В городском управлении коридоры длиннее любой улицы, и по ним идут занятые люди в костюмах, несущие с собой бессмысленные законы.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).