Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы) - [205]

Таким образом, численность «здоровых спецпереселенцев» (600 чел.) была явно завышенной, в нее были включены все три группы, поступавшие по направлениям из комендатур: инвалиды, «здоровые» и их дети. Присутствие «трудоспособных спецпереселенцев» комиссия объясняла наличием при ОДИ большого подсобного хозяйства (более 500 га посевных площадей, 645 голов скота, 18 мастерских и т. д.), для поддержания и развития которого требовались значительные трудозатраты. Выполняя политическую «установку», комиссия согласилась изъять из ОДИ «4130 человек спецпереселенцев, переправив [их] в комендатуру, тем самым представить возможность разместить в освободившемся месте инвалидов», а 200 оставить «для обслуживания инвалидов и хозяйства»[1267]. Фактически по отношению к инвалидам-спецпереселенцам применялась дискриминация: среди них, во-первых, были инвалиды, получившие увечья в процессе труда, в т. ч. и во время работы на поселении, а также в ходе империалистической и гражданской войн, а потому имевшие полное право на государственное обеспечение; во-вторых, оставшиеся 200 чел. обрекались на более интенсивную эксплуатацию для обслуживания инвалидов из «правового» населения. Инцидент с разгрузкой ОДИ от инвалидов-спецпереселенцев в начале 1938 г. вполне соотносится с описанной выше ситуацией, сложившейся весной 1937 г. вокруг принятия решения о том, следует ли часть находившихся в кризисном состоянии детских домов из нарымских комендатур размещать в южной и центральной частях Западной Сибири среди «правового» населения. Эпоха Большого террора способствовала укреплению атмосферы всеобщей подозрительности и вражды к спецпереселенцам, переносившейся даже на такие социально незащищенные группы, как сироты и инвалиды.

Спецорганы лишь дважды целенаправленно выводили из северных спецпоселений Западной Сибири нетрудоспособных лиц – во второй половине 1931 г. – начале 1932 г. [из нарымских комендатур было передано на иждивение родственникам (фактически эвакуировано) до 10 тыс. чел., среди которых треть составили дети] и в 1935 – начале 1936 г. Поскольку масштабная передача иждивенцев из комендатур на попечение родственников запрещалась директивой ГУЛАГа от 29 декабря 1931 г., руководство СибЛАГа по согласованию с крайкомом партии приняло решение освобождать из комендатур мелкие группы иждивенцев. Акция готовилась с максимально возможной секретностью. Директива Отдела трудпоселений СибЛАГа от 1 января 1935 г. рассылалась с пометой «только лично коменданту» и указанием ознакомить с ее содержанием только коменданта и его помощника[1268]. Для иллюстрации отношения управленческих органов к иждивенцам как к балласту приведем фрагмент документа. В преамбуле директивы отмечалось, что в комендатурах Нарымского окр. имеется 6250 чел. «нетрудоспособных женщин, обремененных детьми, стариков, инвалидов, не могущих быть освоенными, с точки зрения втягивания их в сельское хозяйство или в промышленность <…> Учитывая, что в ближайший год-два будет передача контингента [спецпереселенцев] частично, а возможно полностью в органы Советской власти, – мы неизбежно столкнемся с таким положением, что эти люди, не могущие быть в какой-либо мере приспособленными к труду, окажутся в совершенно критическом положении, т. к. органы не будут иметь той возможности по прокармливанию и вообще обеспечению их, какую имеем сейчас мы.

Учитывая это[,] Краевой Комитет Партии решил всю эту массу, так называемый “балласт”, ни к чему не способный, рассосать двумя путями:

1. Путем выявления родственников стариков и инвалидов (братьев, сестер и др.), списаться с ними и передавать им на иждивение.

2. Женщин, обремененных детьми, больных, стариков, инвалидов, не имеющих родственников дальних или близких… нужно освобождать.

<…> Одно[й] из обязательных задач ставлю перед Вами следующее: ни в коем случае после решения вопроса об освобождении нельзя освобождать всех сразу, освобождение должно идти мелкими партиями по две-три семьи. Это важно потому, чтобы нам не наводнить районы Западной Сибири и магистраль сразу большим количеством освобожденных[,] не способных к труду…

Предупреждаю, ту часть нетрудоспособных, которую можно рассосать по артелям в качестве сторожей, мастеров или инструкторов, – не нужно представлять к освобождению.

Ни в коем случае не допускайте формального понимания решения Краевого Комитета Партии в том смысле, что раз он старик, нетрудоспособный или обремененный детьми, то обязательно должен быть освобожден.

Нужно приложить побольше усилий к тому, чтобы часть людей рассосать внутри артелей. Однако, не навязывая им большого количества нетрудоспособных, чтобы не создать тем самым балласт и обременение артелей»[1269].

Директива поступила в комендатуры Нарымского округа в середине января, но ее исполнение было существенно скорректировано принятым ЦИК СССР 25 января 1935 г. постановлением, лишавшим права выезда из комендатур даже лиц, восстановленных в правах.

Часть иждивенцев оказалась также «невыездной». В течение 1935 г. из всех северных и южных комендатур Западной Сибири было передано на иждивение 4759 чел., что составило более половины от общесоюзной численности (9137 чел.)