Маргарита де Валуа. История женщины, история мифа - [157]
Лозен, похоже, не заметил, что в единственном из опубликованных им писем, написанном до взятия Кагора, автор послания пребывает в полном согласии с мемуаристкой: она противилась войне до тех пор, пока не была вынуждена «последовать за Фортуной» супруга. С искренним усердием он постарался показать, что она раз в жизни оказалась честной, что ее преобразило пребывание в Гаскони: «Маргарита как будто избавилась, правда, всего на миг, от всех своих пороков и в чистом и живительном воздухе наших мест окунулась в источники чистосердечия и добрых упований». То есть стала честной и верной соратницей местного героя. Но «именно тогда Генрих де Бурбон, несмотря на многочисленные романы, начал свой могучий полет, в котором его уже ничто остановит, к ожидавшей его высокой судьбе; Маргарита же, напротив, при всей ее прелести и редкостном уме, станет опускаться все ниже и ниже, к позору и забвению, влекомая своими дурными инстинктами и тем странным роком, который, похоже, тяготел над всеми последними потомками выродившейся династии Валуа». Вот так королева Наваррская, вопреки своему желанию, превратилась в региональную героиню, и Лозен влюбился в нее: он признается, что теперь он — один из ее «новых поклонников, любящий ее не за плотскую красоту, а за ум и немеркнущее обаяние»[816].
Несомненно, по этой причине он через пять лет, в 1886 г., вернулся к ее образу. Ла Ферриер, тогда публиковавший переписку Екатерины, как раз составил список французских документов, какими располагала Санкт-Петербургская библиотека. Лозен, готовивший книгу о пребывании Маргариты в Гаскони, поспешил заказать копии тридцати семи неизданных писем своей возлюбленной. Почти все они адресованы Екатерине или Генриху III и датируются тем временем, когда она жила на Юго-Западе. Тон Лозена здесь менее высокопарен, чем в первой публикации, пусть лирические отступления и не совсем исчезли из многочисленных очень наукообразных примечаний, какими он снабдил документ, и новый портрет, возникающий на основе всего этого, гораздо менее карикатурен. Однако отдельные сомнительные фразы еще встречаются. Так, историк усматривает у королевы «навязчивую идею вернуться в Париж […], где находился прекрасный Шанваллон», хотя в переписке такое желание выражено всего дважды, а шталмейстер Алансона тогда был во Фландрии. Или же так комментирует письмо, в котором королева, едва прибыв в замок Карла, отказывалась от помощи матери, уверяя, что живет «в очень хорошем месте, каковое принадлежит мне, при мне много достойных людей»: «Маргарита все еще питала иллюзии насчет своей участи, принимая за "достойных людей" разных Линьераков, Марсе и прочих авантюристов того же рода, какие завели ее в это жилище»[817].
В том же 1886 г. виконт Шарль де Ла Итт опубликовал в «Ревю де Гасконь» единственное сохранившееся письмо из переписки между Маргаритой и Рошем де Комбеттом, ее докладчиком прошений и судьей в Альбижуа. «Сделаем здесь одно признание, — писал Ла Итт. — При жизни Рош был для своей прекрасной и слишком нежной повелительницы чем-то несколько большим, чем все это. Скажем так: любовь привела к тому, что между госпожой и подчиненным возникли некие отношения, ставшие содержанием интимных писем, — более страстные, чем корректные, может быть». Утверждение беспочвенное, и «может быть» вставлено весьма поздно: ведь письмо никоим образом не упоминает воображаемых нежных отношений, а остальной переписки, которая была сожжена, Ла Итт не видел. Это не помешало ему заявить, что какой-то потомок Роша совершил этот непоправимый поступок из стыда! Кстати, этот сомнительный набор аргументов основан уже на явно пустой болтовне: «Бурная жизнь женщины, которую целиком поглощают то война, то любовь, то несчастье, прямо-таки не может не пленять. А когда эта женщина окружена ореолом красоты и она королева, и когда эта королева — супруга Генриха IV, и когда ее зовут Маргарита де Валуа, как тут не влюбиться во все то, что говорит нам о ее приключениях королевы, о ее победах женщины, о ее слезах брошенной супруги?»[818]
Маргарита и ей подобные: исследования о женщинах до 1886 г
Последняя королева Наварры была в чести не только у авторов книг но национальной или региональной истории и у издателей маленьких журнальчиков, публиковавших ее неизданные тексты. Она, вместе с другими женщинами своей эпохи, стала еще и предметом исследований, каких во второй половине XIX в. выходило все больше. Ведь новое оживление феминистского движения в 1860-х гг.[819] усилило специфический интерес историков к истории женщин, в частности, женщин XVI в. В этот самый период Ла Феррьер и Багно де Пюшесс открыли переписку Екатерины Медичи, Леру де Леней заинтересовался «Знаменитыми женщинами старинной Франции» (1858), г-жа де Витт переиздала «Мемуары» г-жи де Морне (1868), Эмбер де Сент-Аман изучил «Женщин при дворе последних Валуа» (1870), маркиз де Рошамбо опубликовал письма Жанны д'Альбре (1877), граф де Бейон написал «Историю Луизы Лотарингской» (1884) и т. д.
