Маресьев - [36]
В широкие окна госпитальной палаты, где лежал Маресьев, тоже заглядывала майская погода. Солнечные брызги разлетались по бледным лицам постояльцев, койкам, тумбочкам, а через открытые форточки в палаты врывались свежие струи воздуха. Только настроение у Маресьева было далеко не весеннее. Сильно болели отмороженные ноги, которых он практически не чувствовал. От этих безвольных почерневших конечностей уже начала отслаиваться мягкая ткань. Страшный диагноз «гангрена» был вынесен окончательно и бесповоротно.
Маресьев лежал один, но в проходной палате. Это его раздражало, поскольку мимо непрерывно сновали врачи, санитарки, медсестры, больные… Вдобавок не стихали их голоса. В голове Маресьева стоял шум, будто вокруг непрерывно били в бубны… Приходившая ставить ему градусник пожилая медсестра увидела, как по щекам Маресьева текут слезы.
— Терпи, милок, терпи, — беря его за руку, успокаивала она. — Даст Бог, все будет хорошо.
В эти минуты ему невмоготу захотелось ощутить прикосновение теплых материнских рук. Услышать знакомые с детства слова:
— Ничего, сынок, до свадьбы заживет…
Мама, милая, родная мама, знаешь ли ты, какая беда приключилась с твоим сыном…
К сожалению, состояние здоровья Маресьева лучше не становилось. Боли простреливали все тело, не давали спать, гангрена, словно ржавчина, медленно съедала ноги. Маресьеву начали колоть обезболивающие препараты. А тут еще он стал случайным свидетелем разговора врачей. Один из них сказал, что положительной динамики у больного нет, идет резкое ухудшение состояния здоровья, шансов выжить мало. Эти слова прозвучали подобно смертельному приговору.
Дальше события, если верить некоторым охотникам до сенсационных домыслов, стали развиваться по самому трагическому сценарию. Раненых в госпитале было много, поэтому летчика, как практически безнадежного, положили на каталке в коридоре. А затем, накрыв простыней, его, умирающего, повезли в морг. Гангрена, заражение крови — показатель того, что он уже не жилец на этом свете. Но на пути туда Маресьева перехватил проходивший мимо профессор Н. Н. Теребинский. Он тут же приказал: «На операционный стол его, живо!»
В действительности все обстояло не так. Как вспоминал сам Маресьев, лечащие врачи решили его показать профессору Николаю Наумовичу Теребинскому. Это был известный в Москве доктор старой школы. В предвоенные годы он стоял у истоков хирургии на открытом сердце. Во время войны Теребинский заведовал хирургической клиникой Наркомата путей сообщения СССР и одновременно консультировал хирургов нескольких военных госпиталей. И здесь необходимо сделать еще одно уточнение.
До недавнего времени считалось, что Маресьева привезли в 7-й Московский центральный военный клинический авиационный госпиталь в Сокольниках. Однако сведения, полученные автором книги из Центрального архива военно-медицинских документов, свидетельствуют о другом месте его пребывания. В предоставленной справке указано, что «3 мая 1942 г. мл. лейтенант Маресьев А. П. поступил в ЭГ 4034, г. Москва, в тяжелом состоянии». Этот эвакогоспиталь, по данным Всероссийского информационно-поискового центра, находился в Бабушкином переулке (в настоящее время — улица Александра Лукьянова, получившая свое название в 1964 году в честь летчика-истребителя и Героя Советского Союза А. М. Лукьянова) с 28 января 1942 года по 10 ноября 1945 года. Тогда как 7-й авиационный госпиталь был открыт на Поперечном просеке в Сокольниках уже после того, как Маресьева прооперировали. Да и сам Маресьев вспоминал, что госпиталь находился где-то в Бабушкином переулке, но из публикации в публикацию кочевала невесть откуда взявшаяся история про госпиталь в Сокольниках.
Теперь же абсолютно точно можно сказать, что все события происходили в Бабушкином переулке в развернутом на базе железнодорожной больницы эвакогоспитале № 4034. Здесь профессор Теребинский, как и в других лечебных заведениях подобного рода, часто брал в руки скальпель и выполнял наиболее сложные операции. В один из дней этот высокий, худой человек в пенсне, с короткими седыми волосами и обвисшими усами предстал перед Маресьевым. Внимательно осмотрев его ноги, профессор тяжело покачал головой, потом сухо сказал стоявшим рядом с ним врачам, что ситуация не безнадежная, летчика надо спасать.
Теребинский сам взялся оперировать Маресьева. Наверное, если бы летчик попал в руки уважаемого профессора раньше, то, возможно, болезнь удалось бы победить без тяжелых последствий. Хотя не факт. Сегодня, спустя годы, мы можем лишь строить версии. Тогда же счет шел на дни, а может, даже на часы, поскольку перед врачами стоял вопрос: будет ли вообще жить Маресьев или нет? Болезнь прогрессировала. Чтобы сохранить жизнь Маресьеву, Теребинский принял решение ампутировать ему ноги. В условиях тогдашних медицинских практик другого варианта просто не имелось.
Операция, которую провел профессор Теребинский (ему ассистировали лечащий врач Альтшулер, врач Теплова и операционная сестра Зиновьева), была сделана Маресьеву 24 июня 1942 года. Как записано в истории его болезни, была проведена «типичная ампутация лоскутным способом обеих стоп».
Герой Советского Союза генерал армии Николай Фёдорович Ватутин по праву принадлежит к числу самых талантливых полководцев Великой Отечественной войны. Он внёс огромный вклад в развитие теории и практики контрнаступления, окружения и разгрома крупных группировок противника, осуществления быстрого и решительного манёвра войсками, действий подвижных групп фронта и армии, организации устойчивой и активной обороны. Его имя неразрывно связано с победами Красной армии под Сталинградом и на Курской дуге, при форсировании Днепра и освобождении Киева..
Книга посвящена одной из ярких фигур русской общественной мысли первой половины XIX века, поэту, философу и просветителю Николаю Станкевичу. Друг Я. М. Неверова, В. Г. Белинского, К. С. Аксакова, Т. Н. Грановского, М. А. Бакунина, И. С. Тургенева, человек, стоявший у истоков творчества выдающегося поэта-песенника А. В. Кольцова… В литературно-философском кружке Станкевича черпало вдохновение целое созвездие имен, с которыми связана разработка важнейших отечественных философских и эстетических концепций.
Данная статья входит в большой цикл статей о всемирно известных пресс-секретарях, внесших значительный вклад в мировую историю. Рассказывая о жизни каждой выдающейся личности, авторы обратятся к интересным материалам их профессиональной деятельности, упомянут основные труды и награды, приведут малоизвестные факты из их личной биографии, творчества.Каждая статья подробно раскроет всю значимость описанных исторических фигур в жизни и работе известных политиков, бизнесменов и людей искусства.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
Всем нам хорошо известны имена исторических деятелей, сделавших заметный вклад в мировую историю. Мы часто наблюдаем за их жизнью и деятельностью, знаем подробную биографию не только самих лидеров, но и членов их семей. К сожалению, многие люди, в действительности создающие историю, остаются в силу ряда обстоятельств в тени и не получают столь значительной популярности. Пришло время восстановить справедливость.Данная статья входит в цикл статей, рассказывающих о помощниках известных деятелей науки, политики, бизнеса.
«Мы были ровесниками, мы были на «ты», мы встречались в Париже, Риме и Нью-Йорке, дважды я была его конфиденткою, он был шафером на моей свадьбе, я присутствовала в зале во время обоих над ним судилищ, переписывалась с ним, когда он был в Норенской, провожала его в Пулковском аэропорту. Но весь этот горделивый перечень ровно ничего не значит. Это простая цепь случайностей, и никакого, ни малейшего места в жизни Иосифа я не занимала».Здесь все правда, кроме последних фраз. Рада Аллой, имя которой редко возникает в литературе о Бродском, в шестидесятые годы принадлежала к кругу самых близких поэту людей.
Книга М. Лапирова-Скобло об Эдисоне вышла в свет задолго до второй мировой войны. С тех пор она не переиздавалась. Ныне эта интересная, поучительная книга выходит в новом издании, переработанном под общей редакцией профессора Б.Г. Кузнецова.
Книга рассказывает об ученом, поэте и борце за освобождение Италии Томмазо Кампанелле. Выступая против схоластики, он еще в юности привлек к себе внимание инквизиторов. У него выкрадывают рукописи, несколько раз его арестовывают, подолгу держат в темницах. Побег из тюрьмы заканчивается неудачей.Выйдя на свободу, Кампанелла готовит в Калабрии восстание против испанцев. Он мечтает провозгласить республику, где не будет частной собственности, и все люди заживут общиной. Изменники выдают его планы властям. И снова тюрьма. Искалеченный пыткой Томмазо, тайком от надзирателей, пишет "Город Солнца".
Сергея Есенина любят так, как, наверное, никакого другого поэта в мире. Причём всего сразу — и стихи, и его самого как человека. Но если взглянуть на его жизнь и творчество чуть внимательнее, то сразу возникают жёсткие и непримиримые вопросы. Есенин — советский поэт или антисоветский? Христианский поэт или богоборец? Поэт для приблатнённой публики и томных девушек или новатор, воздействующий на мировую поэзию и поныне? Крестьянский поэт или имажинист? Кого он считал главным соперником в поэзии и почему? С кем по-настоящему дружил? Каковы его отношения с большевистскими вождями? Сколько у него детей и от скольких жён? Кого из своих женщин он по-настоящему любил, наконец? Пил ли он или это придумали завистники? А если пил — то кто его спаивал? За что на него заводили уголовные дела? Хулиган ли он был, как сам о себе писал, или жертва обстоятельств? Чем он занимался те полтора года, пока жил за пределами Советской России? И, наконец, самоубийство или убийство? Книга даёт ответы не только на все перечисленные вопросы, но и на множество иных.
Судьба Рембрандта трагична: художник умер в нищете, потеряв всех своих близких, работы его при жизни не ценились, ученики оставили своего учителя. Но тяжкие испытания не сломили Рембрандта, сила духа его была столь велика, что он мог посмеяться и над своими горестями, и над самой смертью. Он, говоривший в своих картинах о свете, знал, откуда исходит истинный Свет. Автор этой биографии, Пьер Декарг, журналист и культуролог, широко известен в мире искусства. Его перу принадлежат книги о Хальсе, Вермеере, Анри Руссо, Гойе, Пикассо.
Эта книга — наиболее полный свод исторических сведений, связанных с жизнью и деятельностью пророка Мухаммада. Жизнеописание Пророка Мухаммада (сира) является третьим по степени важности (после Корана и хадисов) источником ислама. Книга предназначена для изучающих ислам, верующих мусульман, а также для широкого круга читателей.
Жизнь Алексея Толстого была прежде всего романом. Романом с литературой, с эмиграцией, с властью и, конечно, романом с женщинами. Аристократ по крови, аристократ по жизни, оставшийся графом и в сталинской России, Толстой был актером, сыгравшим не одну, а множество ролей: поэта-символиста, писателя-реалиста, яростного антисоветчика, национал-большевика, патриота, космополита, эгоиста, заботливого мужа, гедониста и эпикурейца, влюбленного в жизнь и ненавидящего смерть. В его судьбе были взлеты и падения, литературные скандалы, пощечины, подлоги, дуэли, заговоры и разоблачения, в ней переплелись свобода и сервилизм, щедрость и жадность, гостеприимство и спесь, аморальность и великодушие.