Маресьев - [14]

Потекли курсантские будни. Их отличие от солдатских состояло лишь в том, что в школе все было подчинено учебе. В то же время никто не отменял ранних подъемов, зарядок, строевых занятий, нарядов, караулов… Но к таким тяготам и невзгодам службы Маресьеву было не привыкать.

В соответствии с приказом наркома обороны СССР Алексею и его новым товарищам предстояло в течение девяти месяцев научиться «пилотированию и применению боевого самолета днем в простых метеорологических условиях; групповым полетам в составе звена». Кроме того, нужно было приобрести «практику в маршрутных полетах, с посадкой на незнакомых аэродромах», а также получить начальные уроки воздушных стрельб и освоить основы воздушного боя.

В учебе Маресьев не испытывал никаких затруднений, особенно при изучении авиационной техники. В этом ему помогали знания, полученные в аэроклубе, а затем во время службы в авиационном отряде. Высокие оценки он также получал по политической, строевой и физической подготовке, другим дисциплинам.

Безусловно, на первом плане стояли профильные предметы. Но закалялись курсанты и физически. В один из дней курсантам была поставлена задача совершить 35-километровый марш. В путь отправились, как и положено, с полной выкладкой. Во время этого перехода кто-то из курсантов усомнился в целесообразности таких походов. Мол, летчик не пехотинец, зачем ему нужно топать и проливать пот. Маресьев нашел, что ответить товарищу. Он сказал, что не только на самолете летчик должен быть готов к боевым действиям. В воздушном бою каждый может быть сбитым над территорией врага. Вот тогда на земле помогут закалка и навыки, приобретенные в учебных походах. Никто и не мог предположить, что через три года именно Маресьеву выпадут на долю страшные испытания, к каким он готовил себя и своих товарищей.

Примечательно, что за успешное совершение марша Маресьеву и его товарищам была объявлена благодарность начальника школы. «За выносливость в походе 35 км» — так было сказано в приказе. Всего же за время учебы в Читинской военной авиационной школе пилотов Маресьев пять раз поощрялся командованием. Кроме того, за отличные показатели в учебно-боевой и политической подготовке его портрет дважды помещался на Доску почета.

С наступлением погожих теплых весенних дней в школе начались вывозные полеты — полеты, осуществляемые курсантами вместе с инструкторами с целью привития навыков в технике пилотирования самолета. Каждое утро аэродром наполнялся шумом авиационных моторов. Одна за другой, распарывая дремлющий воздух, уходили в небо крылатые машины. Над аэродромом висел несмолкающий гул, словно это был вовсе не аэродром, а пасека с огромным множеством жужжащих пчел.

Общий налет на одного курсанта определялся в 24 часа. Не густо, прямо скажем. Поэтому будущие летчики иногда иронично шутили:

— Хватит для того, чтобы летчик разбился…

Доля истины в этом выражении, конечно, была. Но добирали будущие летчики свои часы уже в училищах, там общий налет устанавливался до 150 часов. И все равно они недотягивали до немецких и американских норм. К примеру, немецкие курсанты в своих учебных заведениях получали в среднем 200 часов учебного налета плюс еще 150–200 часов в частях люфтваффе. У американцев выходило в разы больше — 450 часов.

Порядок проведения вывозных полетов был следующим. После прибытия на аэродром каждый отряд разбивал свой старт: посадочное «Т» и линию флажков. Левее «Т» разбивалась взлетная полоса, правее — посадочная. Недалеко от «Т» разбивался квадрат — место, где находились курсанты. Каждый отряд имел свои обозначения на килях крылатых машин. У одного красные цифры, у другого — синие. Полеты тоже проходили по своим кругам. Первый отряд летал с левым кругом, второй — с правым.

За летный день каждый курсант выполнял 3–4 полета по кругу или один в зону, а два по кругу. Инструкторы, обучая своих питомцев, выполняли по 60–70 посадок в день. Маресьев летал с огромным желанием и азартом, помня наставления опытных летчиков: «Взлетая, думай только о взлете, а совершая посадку, думай только о посадке. Будешь отвлекаться — аварии не миновать».

Конечно, не все и ему, уже далеко не аэроклубовскому птенцу, удавалось сразу. Были ошибки, что вполне нормально для любого, пусть даже самого талантливого начинающего летчика. В авиации, давно проверено, одна дорога к высотам пилотажа — от простого к сложному. Это хорошо понимал Алексей и никогда не пасовал перед трудностями. От занятия к занятию росло и оттачивалось его мастерство.

После завершения полетов крылатые машины занимали место на стоянке. Курсанты вместе с техниками осматривали и устраняли обнаруженные дефекты, очищали самолеты от грязи, смазывали необходимые детали, заправляли горючим, чтобы на следующий день вновь подняться в огромное забайкальское небо. В казарму всегда возвращались с песней, которая снимала усталость, накопившуюся за день:

Там, где пехота не пройдет,

Где бронепоезд не промчится,

Тяжелый танк не проползет,

Там пролетит стальная птица…

Однако дело до самостоятельных полетов не дошло. В расписание занятий вмешались события на реке Халхин-Гол. В конце мая 1939 года японские войска вторглись на территорию Монгольской Народной Республики (МНР). 57-й особый корпус РККА, находившийся на территории МНР согласно Протоколу о взаимной помощи, совместно с монгольскими частями дал отпор агрессору. Но в дальнейшем военный конфликт, подобно костру, разгорелся еще жарче. По сути, это была война, продолжавшаяся с весны и до начала осени.