Мардук - [4]

Охранник вжал голову в плечи.

— Ленка! Ты его кончила обрабатывать?

— Да, — сказала Елена.

— Тогда пошел вон на улицу! И сиди там смирно, сторожи нас, а то гляди: к другому псу пошлю на бой кровавый, святый и правый. Марш!

Охранник заспешил к двери.

Елена уселась на стул, вытянула руки, коснулась пальцами папахи. Мардук увидел, как перекорежены, изуродованы ее пальцы, и покраснел.

Охранник закрыл дверь и остался на улице, во дворике, рядом с убитым псом.

— Как они тебя не убьют! — сказала наконец Елена.

— Не волнуйся, — довольно хмыкнул Мардук, — я из истории знаю: таких, как я, не убивают. Убивают слабых. Или очень плохих, или очень хороших. А я — в самую меру.

— Да уж, — улыбнулась Елена.

— Ты, — продолжил Мардук, — знаешь, что им нужно? Если святой, то — мертвый, если живой — то бандит… Мертвому святому они молятся, мертвого бандита пинают ногами — и наоборот. Ясно?

— Ты плохого о нас мнения, — тихо сказала Елена.

— А причем здесь ты, или Ионафан, или Емелька? Даже Емелька? — Мардук пожал плечами. — Отщепенцы поганые, нечего примазываться к великому народу.

Елена покачала головой.

— Ты редкая сволочь, Мардук. Редкая…

— Ленка, — Мардук прижал руки к груди, — Ленка… Я вижу: ты зло на меня держишь. И зря. Вот ей-же-ей, зря… Ну, приперлась ты от Ионафана, куда мне было тебя девать? В тюрьму или на плаху. Третьего-то не дано. Выпусти я тебя, — так либо мои укоцали бы, либо твои…

Елена поглядела на Мардука.

— Интересно, — сказала она, — так ты думаешь, меня Ионафан прислал?

— А кто же? — несколько даже опешил Мардук.

Елена криво усмехнулась, потом заговорила:

— В тюрьме меня ненавидели. Все помнили, что я твоя жена.

— Вот-вот, — Мардук закивал головой, — именно, именно. Зверье-с, форменное зверье, покуда бич не свистнет.

— Так это же вы, — вздохнула Елена и сцепила искореженные, недоломанные, не додавленные каблуками пальцы на колене, — довели до зверства своими бичами. Это же вы круг-кружочек начертили: бич — вырвавшийся из-под бича зверь — бич — вырвавшийся…

Мардук замахал руками.

— Хватит, хватит! Лучше скажи, где Ионафан.

— Ионафан? — Елена снова странно посмотрела на Мардука. — Ты что, не знаешь, где Ионафан?

— Нет, — честно признался Мардук, — не знаю.

— Ну, — покачала головой Елена, — и плохо же твои Пинкертоны работают, Мардук Великолепный… Пойдем, покажу тебе Ионафана.

Мардук задохнулся от радости. В это он не мог поверить. Ионафан остался. Не сбежал! И он увидится с Ионафаном!

Елена собиралась.

— Лен, — сказал Мардук, — я тебя спрошу… Охранника брать?

— Бери, — пожала плечами Елена. — Бери, если боишься. Впрочем, он же у тебя для смеху, для солидности?

— Нет, — развеселился Мардук, — он прошел боевое крещение. Он теперь воин.

Вышли во дворик, где тосковал, переминался с ноги на ногу охранник. От нечего делать он привязал к шее задушенного им пса бельевую веревку.

Елена посмотрела на оскаленную мертвую морду и закусила губу.

— Я замечал, — сказал Мардук спокойно, — женщины много жестче мужчин.

— Оставь свои заметки при себе, — сухо посоветовала Елена.

Мардук вынул из кармана огромную круглую печать, опустил ее в снег на секунду, а затем придавил к двери.

— Все, — сказал он, — будешь, Еленушка, как у Бога за дверьми. А если, не дай Бог, ваши придут, дверь с петель снимешь или у Ионафана другую печать выпросишь.

— Идешь? — Елена взялась за штакетину калитки.

— Иду, иду, — заторопился Мардук.

В городе постреливали. Виднелись черные комбинезоны Мардуковых солдат сквозь голые палисадники и свежие, чуть присыпанные снегом развалины, но на улочку Александра Македонского, где жила жена Мардука, любовница Ионафана Елена, геройское войско как-то не сворачивало. Может, действительно боялись собак?

Охранник плелся следом за Еленой и Мардуком, тащил на веревке убитого Рекса.

— Тебе что, — спросил Мардук, — жалко с военным трофеем расстаться?

— Оставь его, — посоветовала Елена, — он других собак отпугивает. Лучше прикажи ему схоронить Рекса. Ладно?

— Ин быть по-твоему, — Мардук махнул рукой, — миловать так миловать. Собаколов, слышал, что хозяйка Рекса сказала? Вернемся с прогулки — она тебе покажет место, схоронишь пса. Понял?

— У меня есть мини-скрепер, — сказала Елена.

— Емелька надыбал? — деловито спросил Мардук.

— Емелька, — сухо и недовольно согласилась Елена.

— Спасибо, не надо, — сказал Мардук, — с Емелькиным товаром уже ознакомлены… Мне самокопы не нужны.

— Как знаешь, — протянула Елена.

Они свернули в тупичок Бодлера, здесь кончался город, далее тянулось белое безлесое пространство, пруды и сразу за ними — просматриваемая насквозь дубовая роща. Каждое бочкастое, растопыренное дерево на особицу, отдельно, застыло недвижно, каменно.

Мардук не любил дубы. В этих деревьях были надутость, туповатость, полное отсутствие гибкости. Мардук любил ивы.

Елена шла по белому снегу, не разбирая дороги. Впрочем, снегу было немного. То был первый снег.

Мардук приотстал немного и шепнул на ухо охраннику:

— Ты останься в стороне. Но если услышишь… ну, словом, вытаскивай пистолет и на помощь.

Они входили в рощу.

— Скоро? — поинтересовался Мардук.

— Да уже пришли, — сказала Елена.

— Тогда подожди здесь… собаколов, — обратился к охраннику Мардук.