Мануш-Вартуш - [8]
— В этом всё дело! — Вася соскочил с лошади.
Мала осталась сидеть, поглядывая на географов озорными узкими глазками.
— В этом всё дело, — повторил Вася и с трудом перевёл дыхание. — Вы ведь потеряли дочку, да? Так вот: она нашлась. — Он торжественно указал на девочку.
Географы переглянулись.
«Ле-чу!» — слабо пискнула в вышине пичуга. И замолчала. Словно кто-то дал ей понять, что петь сейчас неуместно.
— Необдуманные поступки, дружок, чаще всего приводят к дурным последствиям, — глухо сказал Алексей Алексеевич и отвернулся от ребят.
Мария Фёдоровна быстро вошла в палатку. Но сразу вышла оттуда и попросила Васю:
— Рассказывай!
И он начал рассказывать. Это случилось пять лет назад… Несколько дней в тайге бушевала буря. Замело все пути. Дома по крыши засыпало снегом. Давно здесь не бывало такого снегопада.
А когда он наконец кончился, двое охотников из улуса на лыжах отправились в тайгу. Свежий лисий след привёл их в глухое ущелье. Там они неожиданно наткнулись на сани, запряжённые истомлёнными оленями. Олени лежали на снегу, не поднимая голов. А в санях, тепло укутанная меховыми одеялами, спала маленькая девочка.
Охотники поняли, что со взрослыми что-то случилось. Может быть, они отошли искать дорогу и замёрзли?
Поиски ни к чему не привели. Охотники забрали девочку с собой в улус. Бабушка Оксана, повариха из совхозной столовой, взяла её к себе. Но постепенно забавная малышка сделалась дочерью всего улуса. Её родных так и не удалось найти. Вначале девочке не хотели давать нового имени. Ведь было же у неё какое-нибудь своё, которое она ещё не умела произнести? Её ласково звали — маленькая, и незаметно она стала откликаться на имя — Мала.
В улусе баловали её. Наряжали. Задаривали игрушками и конфетами. Постоянно возили с собой по гостям.
У неё было очень много мам и пап. И все снисходительно, сквозь пальцы, смотрели на её выходки. Только один Вася старался строго её воспитывать. Но что будет теперь, когда он надолго уедет?
Хотя, конечно, всё будет хорошо. Ведь нашлись её настоящие родители. Наверно, они сразу не узнали Малу, потому что за пять лет она здорово выросла?
Географы молчали. И Васе стало зябко.
— Маленьких девочек теряют очень редко, правда? — спросил он. — Это ведь не какой-нибудь пустой патрон?
— Слово «терять» имеет разные значения, — так же глухо ответил географ.
Он и его жена смотрели куда-то мимо Васи, мимо оледеневшей летом реки. Оба видели одно и то же: холодный военный Ленинград и худую девочку с усталым лицом.
А Вася смотрел на немолодые лица географов и вдруг сообразил, что их потерявшаяся дочь пропала, наверно, давным-давно и сейчас была бы уже взрослой. У неё самой могла быть такая дочка, как Мала.
Девочке надоело молча сидеть на лошади. Она потянулась к Марии Фёдоровне и приказала ей, как приказывала всем взрослым:
— Мам! Сними меня!
Мария Фёдоровна осторожно подняла девочку с седла.
— Ма-ам! — снова потребовала Мала, называя Марию Фёдоровну, как она называла всех женщин. — Дай мне конфет и подари лошадь! Только игрушечную, настоящие мне надоели.
Она опустила голову на плечо географички, и её выпуклые тёмные веки стали медленно наползать на глаза.
— Бай, девчонка, баю-бай… Бай, Наташка, засыпай… — вдруг негромко, нараспев проговорила Мария Фёдоровна.
— Бай, Наташка, засыпай… — нараспев проговорила Мария Фёдоровна.
Отчего Вася решил, что эта женщина годится Мале в бабушки? Она же совсем молодая! И глаза у неё какого-то счастливого цвета. И руки сильные. Они уверенно держат Малу.
Вася понял, что эти руки, взявшие на минутку чужую смешную девчонку, не хотят её отдавать.
Географ взглянул на жену, и его лицо тоже изменилось. Оно стало старше. Непреклонней.
«Сейчас он скажет: «Необдуманные поступки, дружок, чаще всего приводят к дурным последствиям», — подумал Вася.
Но жена географа — она была, видно, тоже из тех, кто умеет проходить сквозь камни, — пристально посмотрела на своего мужа. Он в ответ покачал головой. Потом перевёл взгляд на задремавшую Малу и сказал озабоченно:
— Боюсь, наша дочка выросла в улусе такой же фантазёркой, как её друг, Чоло-Монго.
Чижик сдает экзамен
Рассказ
Галя сидела на скамейке в парке и ревела. Слёзы прыгали из её глаз на аллею и пробивали в снегу глубокие ямки. Уже весь снег возле Галиных ног стал рябым, а она никак не могла успокоиться.
Изредка на аллее появлялись прохожие. То старушка с туго набитой авоськой. То подтянутый парень с лыжами на плече, со значком мастера спорта на белом свитере.
Услышав Галины всхлипывания, они останавливались. Делали несколько шагов по направлению к скамейке, а потом медленно-медленно пятились назад. Точно танцевали какой-то странный танец.
Это Чижик их отпугивал. Серый, огромный, он неподвижно сидел возле скамейки, сощурив коричневые глаза, и пристальным взглядом словно гипнотизировал людей.
— Ну и зверь! — шептали они, отойдя на почтительное расстояние. — С телёнка ростом. А зубищи-то, как у волка! Небось рассердится — в куски разорвёт.
Если б они знали! Если б они только знали…
Чижика подарила Гале одна женщина с соседней улицы. У её собаки, дога, выставочной чемпионки, родилось целых десять щенят. У матери не хватало на всех молока, и самого слабенького отдали Гале. Всё равно, мол, из него путной собаки не вырастет.
