— Пустяки: когтем проткнул щеку, на голове ссадил шкуру и на правом бедре сделал несколько ран зубами.
И это пустяки! Вот каковы были люди, составлявшие партию охотников!
— Позвольте нам, ваше благородие, только вдвоем с Григорьевым идти к тигру, а остальные охотники пускай стоят настороже, а то стрелять опасно — можно убить своих.
Я согласился. Мантык и Григорьев взвели курки и вошли в кугу, где встретили их те же затруднения. Они шли медленно, с крайнею осторожностью, в настоящем случае вполне руководствуясь правилом: «Один раз шагнуть и десять раз оглянуться». Вдруг почти из-под ног охотников выскочил тигр и бросился на Мантыка; последний выстрелил, за ним Григорьев; мы успели только увидать, как тигр с разинутою пастью сел передними лапами на плечи Мантыка спереди, а последний схватил его левой рукой за горло и оба свалились в кугу! Послышалась оттуда возня, рявкнул тигр, и через секунду или две все стихло. Разумеется, в тот же момент все охотники бросились на место свалки. Когда мы подбежали туда, то увидели тигра, лежавшего в предсмертных судорогах и вылезавшего из-под него Мантыка. Во время падения тигр перевернулся к ногам Мантыка, который, имея таким образом руки свободными, схватил висевший на руке кинжал, запустил его в брюхо тигра, распорол его нараспашку и затем быстро ударил около передней лопатки. Все это было делом одной секунды. Мантык отделался только порванной одеждой и двумя царапинами от когтей на правой ноге.
Я по опыту знаю, что в то время, когда зверь бросается на охотника из-под ног, последнему очень трудно дать верный выстрел. Этим также объясняется, почему выстрелы Мантыка и Григорьева, сделанные почти в упор, не положили тигра на месте. Верный выстрел возможен, только когда стреляешь не торопясь.
Таким благополучным исходом битвы в неблагоприятной для нас местности мы обязаны именно тому обстоятельству, что тигр был не в меру сыт, голодный, он наделал бы нам много хлопот. Разумеется, не менее верно и то, что в удобной для нас местности этим числом охотников мы сразу положили бы всякого тигра.
В полутораста саженях от места боя виднелись на материке три кибитки. Растерзанная накануне лошадь принадлежала хозяину одной из этих кибиток. Вся наша перепалка происходила в виду киргизов, высыпавших из аула. Когда все кончилось, они присоединились к нам, дивились величине тигра; хозяин заеденной лошади, пустив целый поток брани, пинал его, плевал на него и затем обратился ко мне с просьбой не обидеть отказом посетить его кибитку. Я согласился и поехал к нему с торжествующим Мантыком; остальные охотники отправились в форт за телегой, чтобы увезти тигра.
…Когда я приехал в форт, тигр уже лежал посредине площади. Это был один из самых больших зверей; он весил одиннадцать пудов двадцать два фунта и имел в длину от хвоста до ушей 2 аршина 14 вершков. Более крупных тигров я в жизни не видал; снятая с него шкура отослана была мною раимскому коменданту, который отправил ее в Оренбург к графу В. А. Перовскому.
* * *
Весною 1852 года я был назначен в рекогносцировочный отряд и вместе с тем для производства триангуляции пространства между реками Куван-Дарьей и Сыр-Дарьей. Меня сменил майор Плюснин, человек мне совершенно незнакомый, которого я видел при сдаче ему форта в первый и последний раз: он скоро умер от когтей тигра.
Со съемочным отрядом мы стали лагерем около хивинской крепости Хаджа-Нияз. Здесь я получил известие о смерти Плюснина. В июне месяце Плюснин шел пешком и одной рубахе на сенокос, который производили солдаты гарнизона. Путь его лежал густым камышом по узенькой тропинке. Не дошел он сажен пятидесяти до стана косцов, как вдруг из чащи камыша выпрыгнул тигр, бросился на Плюснина и смял. На отчаянный крик последнего и рев тигра в одну минуту явились солдаты и увидели своего начальника плавающим в крови. Тигр изорвал на нем рубашку и, сжав когтями одной лапы правое плечо, перерезал плечевую артерию, из которой кровь забила фонтаном, — и был таков. Разумеется, не поспеши солдаты, и от Плюснина остались бы одни кости. С перепугу майор не мог встать; его подняли и на руках принесли в форт. Все усилия остановить кровь не привели ни к чему. Оставалось последнее, но безнадежное средство — скорее везти больного в Раим. Снарядили лодку, уложили в нее майора и лямкой потащили в крепость. Через несколько часов на полдороге, Плюснин умер и в Раим доставили его труп.
Съемка пространства между реками Сыр-Дарьей и Куван-Дарьей кончилась; отряд в начале июля вернуля в Раим. При встрече нашего отряда комендант крепости подошел ко мне.
— Отдыхайте, К., у меня до вас есть небольшое дело. Наверное, вы не откажетесь побывать на Кос-Арале?
— Хоть на Барсе-Кельмес[111], полковник!
Меня очень заинтересовало, зачем я нужен коменданту на Кос-Арале. Три дня спустя я был позван.
— Я хочу поручить вам убить тигра, который заел Плюснина. Для этого возьмите любых охотников, баркас и плывите. С вами намеревается ехать турист, немец Левенталь, с которым я вас познакомлю.
Такое поручение мне показалось более чем странным. Уж не дослышал ли я, так ли понял слова полковника? «Убить тигра, который заел Плюснина» — да как я узнаю, что тигр, которого, положим, я убью, будет тот самый, который съел Плюснина. Это недоумение я высказал полковнику.
