Манхэттенский охотничий клуб - [18]

Ролстон попытался подняться, но Кит взглядом пригвоздил его к месту:

– Я хочу знать, что случилось.

Капитан Ролстон устало опустился на стул.

– О том, что случилось, я вам, конечно, рассказать могу, – начал он. – А вот почему это случилось – нет. – Он замолк, ожидая, пока Кит Конверс усядется перед его столом. – Собственно, история простая. Двое полицейских сопровождали вашего сына в Рикерс-Айленд. Примерно на половине пути машину протаранило какое-то неустановленное транспортное средство. Фургончик перевернулся и загорелся. – Увидев, как Кит поморщился, Ролстон напрягся и сжал кулаки. – Сделать ничего было нельзя, мистер Конверс, потому что заклинило двери. Два охранника и ваш сын оказались запертыми в машине. Спастись никому не удалось.

«Спастись никому не удалось».

Эти слова повисли в воздухе, отдаваясь эхом, резонируя от стен комнаты, долбя и колошматя голову Кита, как отбойным молотком. Когда же наконец они проникли внутрь, надежда, которую он лелеял после звонка Ролстона, растаяла.

– Я хочу на него посмотреть, – тихо произнес Кит. Его глаза снова уперлись в Ролстона, но сейчас капитан видел в них только боль. – Я хочу посмотреть на своего сына.

Ролстон сомневался. Он видел тела двух охранников, погибших в горящей машине. Жуткое зрелище. Сможет ли Кит Конверс справиться с собой, когда увидит то, что осталось от его сына? Но Марк Ролстон знал, что отец несчастного Джеффа Конверса не отступит, как и он сам несколько часов назад. Ему тоже захотелось посмотреть на останки своих людей, только так он мог окончательно принять страшную реальность. И в этом они с Китом Конверсом не очень отличались.

– Он в морге лаборатории судебной медицинской экспертизы, – произнес наконец Ролстон и начал писать адрес на обратной стороне одной из карточек, но потом передумал. – Я провожу вас туда.

* * *

Через двадцать минут молодой служащий лаборатории выдвинул ящик с телом Джеффа, и Кит Конверс оцепенел. Когда служащий начал приподнимать простыню, он был готов отвернуться, и тот, видимо, почувствовав его состояние, вопросительно поднял глаза. Кит кивнул, и служащий сдернул покрывало.

Лицо, вернее – то, что от него осталось, освещали яркие люминесцентные лампы. Вся кожа сгорела напрочь, вместо глаз зияли обуглившиеся глазницы.

Нос расплющен, зубы сломаны, безгубый рот скривился в жуткой, зловещей ухмылке.

Джефф лежал абсолютно голый. А как же иначе – ведь одежда, наверное, вся сгорела. Кит в наготе сына видел что-то непристойное, и ему пришлось бороться с собой, чтобы продолжать смотреть. Он должен был это сделать – увидеть Джеффа в последний раз.

Когда служащий наконец опустил покрывало, Кит неожиданно перекрестился – в первый раз за многие годы – и прошептал молитву о спасении души сына.

– Я очень сожалею, мистер Конверс, – мягко проговорил Марк Ролстон по дороге к выходу из морга.

Кит заговорил, только когда они вышли из здания.

– Я не могу в это поверить, – произнес он, глубоко втягивая в себя воздух и тут же с шумом выпуская, как будто стремился поскорее избавиться не только от неприятного запаха формалина, но и от ужаса увиденного.

– Мне очень хочется вам что-то сказать, как-то утешить... – продолжил Ролстон и замолк, понимая, что никакие слова Киту Конверсу не помогут.

Кит покачал головой.

– Ничего, ничего, я сейчас оклемаюсь... мне только нужно к этому привыкнуть. – Он еще раз судорожно вздохнул. – И я должен сейчас придумать, как сказать об этом его матери.

– Это трудно, – согласился Ролстон. – Мне очень хочется вам помочь, и если я могу для вас что-то сделать...

Кит внимательно посмотрел на капитана полиции.

– Сейчас вы ничем помочь не можете. А вот раньше могли. Если бы попытались найти того, кто на самом деле напал на Синтию Аллен. – Он кивнул в сторону морга. – И мой сын был бы сейчас жив. А теперь, Ролстон, мне от вас ничего не нужно. – Кит развернулся и быстро зашагал прочь.

* * *

По дороге обратно в Бриджхамптон его все время что-то мучило. Что-то из того, что он увидел в морге.

Что-то связанное с телом Джеффа.

Кит вообще не хотел вспоминать весь этот ужас, пытался вытеснить его из сознания, но тщетно. До него дошло, только когда он начал съезжать со скоростного шоссе. Беспокойство было связано как раз с тем, чего он не увидел на теле сына.

Это была татуировка – солнце, поднимающееся над египетской пирамидой. Два года назад на весенние каникулы Джефф с тремя приятелями ездил на острова Карибского моря, и там они уговорили его сделать такую наколку на внутренней стороне бедра. «Если честно, то мне это совершенно не нужно, – признался он потом отцу. – Так, баловство. Но, во-первых, ее не очень-то видно, а во-вторых, если мне или Хедер татуировка надоест, ее легко можно удалить лазером. Это сейчас делают запросто».

Насколько Киту было известно, ни Джеффу, ни Хедер татуировка пока не надоела.

Но на теле, которое он видел в морге, никаких татуировок вообще не было. И этой в том числе.

Сердце Кита заколотилось. Он так крепко сжал руль, что побелели костяшки пальцев, и, затормозив на светофоре перед съездом на пандус, начал лихорадочно вспоминать.