Манговая дудочка - [4]
Немного погодя отец сказал:
— Вот смотри, сынок, это дом сахи́бов[5]. Ты давно хотел его увидеть.
Словно скелет огромного хищного животного доисторических времён, на берегу реки высился разрушенный дом.
Мальчик с изумлением осмотрелся. Впервые он ушёл так далеко от деревни. До сих пор его мир ограничивался двором да двумя соседними домами. Раньше, когда он с матерью приходил купаться на реку, он только издали смотрел на этот дом сахиба. Опу показывал в ту сторону пальцем и опрашивал:
«Мама, там дом белых?»
Отец, старшая сестра и многие другие часто разговаривали о доме европейцев, и вот сегодня он в первый раз пришёл сюда.
Может быть, там, за этим полем, лежит царство из той сказки, что рассказывала ему мать? Там, в волшебной стране на Ла́нке[6], под сказочным деревом бенго́ма-бенго́ми спит изгнанный принц, а рядом лежит его меч. Там, за этим полем, нет больше людей, там кончается мир и начинается страна чудес.
На обратном пути мальчик всё-таки протянул руку, чтобы сорвать гроздь ярких ягод с невысокого кустарника.
— Осторожно! — остановил его отец. — Не трогай! Ты что, не видишь, что это алкуши́[7]. Смотри, малыш, я рассержусь и никогда больше не возьму тебя с собой. Обстрекаешь руки, они начнут чесаться, на них вскочат волдыри. Сколько раз я просил тебя идти посередине дороги, а ты не слушаешься!..
— Почему будут чесаться руки, папа?
— Потому что в алкуши есть яд. Его нельзя трогать руками. Маленькие волосики вонзятся в руку и ужалят, будет больно до слёз.
Хорихор вместе с сыном подошёл к дому. Услышав скрип открывающейся двери, Шорбоджоя вышла им навстречу.
— Отчего так поздно? — спросила она мужа. — Ты ушёл с мальчиком и ничего не взял из одежды, даже накидку.
— Знаешь, — ответил Хорихор, — я жалею, что брал его с собой: ему бы всё бегать! Посередине дороги идти не может, чуть было алкуши не обжёгся… — Он взглянул на сына. — Ты всё хотел увидеть дом сахиба. Ну, посмотрел?
НЕСПЕЛОЕ МАНГО[8]
Однажды утром Опу играл дома на веранде. Вдруг он услышал голос старшей сестры:
— Опу, Опу!..
Дурга только что пришла и стояла во дворе под хлебным деревом. Голос её звучал насторожённо.
Дурга старше брата на шесть лет. Это очень худенькая девочка, более смуглая, чем её братишка. На руках у неё стеклянные браслеты, сари на ней грязное, а волосы на голове торчат в разные стороны, их развевает ветер. Но лицо приятное, а глаза большие-большие, как у Опу.
— Ну, чего ещё? — Опу сошёл с веранды и подошёл поближе.
В руках Дурга держала скорлупу от большого кокосового ореха. В ней Опу увидел несколько кусочков неспелого манго.
— Мама не возвращалась с речки? — тихо спросила девочка.
Опу отрицательно покачал головой:
— Нет…
— Принеси немного масла и соли. Я нарежу манго, посолю и полью маслом.
— Где ты достала их, диди́[9]? — обрадовался Опу.
— Подобрала в саду Потли́… — ответила Дурга. — Неси скорее соль и масло!
Опу с сомнением посмотрел на сестру и сказал:
— Мама побьёт меня, если я хотя бы дотронусь до горшка с маслом. И потом… я весь перемажусь.
— Иди, иди быстрей! Она недавно ушла стирать и вернётся не скоро. Иди.
— Дай мне скорлупу ореха, — предложил Опу, — я в ней принесу. А ты пока смотри, не идёт ли мама.
— Будь осторожен! Не пролей масло на пол, а то мама сразу догадается, кто взял масло.
Когда Опу вернулся, Дурга перемешала нарезанные дольки манго с маслом.
— Можешь попробовать, — милостиво разрешила она.
— А ты съешь так много, диди?
— Много? Ну, на́ тебе ещё. Смотри, разве этого мало? Вот тебе ещё два кусочка. Хватит. Принеси стручок красного перца. Если принесёшь, дам ещё…
— Я же не смогу достать перец, диди. Мама убирает его на самую высокую полку.
— Тогда давай есть так. Потом я принесу ещё. В саду Потли от жары зелёные манго сами падают с дерева.
Вдруг хлопнула дверь, и немного погодя дети услышали голос Шорбоджои:
— Дурга! Дурга!..
— Мама зовёт… — растерялась девочка. — Бежим отсюда, а то она заметит нас. Эх, ты, на губах соль! Вытри.
Мать позвала снова, но Дурга набила полный рот манго и не могла ответить. Девочка старалась жевать быстро, но в кокосовой скорлупе оставалось ещё много манго, и поэтому, спрятавшись за хлебным деревом, она стала глотать, не пережёвывая. Опу тоже попытался поскорее проглотить свою долю. Поглядывая на сестру, он улыбался, потому что понимал, какой проступок они совершают. Наконец Дурга выбросила пустую скорлупу в кусты и взглянула на брата:
— Обезьяна! Опять не вытер рот, вся соль на губах осталась!
Потом Дурга с невинным выражением лица вошла в дом и как ни в чём не бывало спросила:
— Ты звала, мама?
— Где ты пропадаешь?.. Разве я могу оставить дом, когда никого нет! Вам бы только бродить… А куда девалась эта маленькая обезьянка?
Вошёл Опу:
— Мама, я хочу есть.
— Хорошо, хорошо… Подожди немного, малыш, дай мне хоть отдышаться немного. Вам вечно только бы есть, а я день-деньской хлопочу по хозяйству. Эй, Дурга, пойди-ка взгляни, почему мычит телёнок.
Немного погодя Шорбоджоя вышла на веранду и стала чистить огурец. Опу уселся рядом.
Когда завтрак был готов, Дурга, протягивая руку за своей долей, робко спросила:
— Мама, а жареного риса больше нет?
