Манговая дудочка - [3]
Люди говорят тогда матери Дурги:
— Твой мальчик очень уж заразительно смеётся!
И правда, когда малыш начинает смеяться, невозможно удержаться от смеха. Иногда его мама не выдерживает.
— Ну довольно, малыш, — говорит она сквозь смех, — хватит на сегодня. Ты уже много посмеялся, оставь хоть немного на завтра.
Опу научился уже говорить. Правда, он знает только два слова. Когда мальчик доволен, он бормочет: «Дже, дже, дже, дже?» — и, показывая свои зубки, смеётся. Когда же ему что-нибудь не нравится, он кричит: «На-на-на-на!» — и громко плачет. Всё, что ни попадается ему: глиняная чашка, щепка, край маминого са́ри[2], — на всём он пробует свои два зуба.
Однажды во время завтрака малыш вдруг радостно, что есть силы, укусил конец медной ложки, с которой его поили молоком.
— Глупенький! — рассмеялась мама. — За что же ты укусил ложку? Отпусти её, слышишь! Ну что же ты делаешь? Ведь у тебя всего два зуба. Как ты будешь смеяться, если сломаешь их?
Опу ни за что не хотел отпустить ложку. Тогда мама осторожно разжала ему рот и заставила его отдать ложку.
На веранде перед кухней Шорбоджо́я — так звали маму — устроила из бамбуковых прутьев нечто вроде клетки. Посадив туда сына, она хлопотала по хозяйству. Опу сидел, как подсудимый в зале суда. Он то смеялся чему-то, то начинал лопотать на своём непонятном для других языке. Иногда малыш вставал и сквозь прутья смотрел на бамбуковую рощу.
Однажды Шорбоджоя ушла на реку купаться. Вскоре она вернулась. Заслышав шум мокрого платья, Опу стал искать маму глазами, а увидев, радостно засмеялся и встал, держась за прутья.
— Боже мой! — воскликнула Шорбоджоя. — Я забыла убрать краску для бровей, и теперь ты стал чёрным, как сорока! Ну-ка, иди сюда.
Малыш отчаянно сопротивлялся, но мама всё же умыла его; и без того розовое лицо мальчика стало красным.
— На-на-на! — сердито ворчал малыш.
Теперь, чуть увидев в руках у мамы полотенце, Опу каждый раз, недовольно бормоча своё «на-на-на», на четвереньках убегал от неё.
Возвращаясь с реки, Шорбоджоя всегда просила сына:
— Малыш, скажи «гу-у-у». А ну-ка, покачайся.
И Опу старательно раскачивался в колыбельке. Сильно откидываясь назад, размахивая от удовольствия ручонками, он пел:
Целый день в маленьком домике на краю бамбуковой рощи слышался громкий смех и весёлое пение малыша Опу.
ДОМ НА ПУСТЫРЕ
Шёл месяц магх[3]. Жара спала. Как-то вечером в день праздника Сара́свати[4] несколько человек из деревни Нишчиндипу́р отправились посмотреть на голубых соек, которые водились в поле. Тропинка шла через густые заросли кустарника.
— Куда опять подевался этот мальчишка? — спохватился Хорихо́р, отец Дурги и Опу. — Эй, малыш, ма-а-лыш!
Сзади, из-за поворота дороги, выбежал очень худенький мальчик лет шести и догнал людей, идущих по тропинке.
— Опять ты отстаёшь, Опу, — сказал Хорихор. — Пройди вперёд!
— Папа, папа, смотри, кто это пробежал там? — спросил мальчик. — У него такие большие-большие уши!
Хорихор ничего не ответил, занятый разговором о рыбной ловле с одним из крестьян.
— Папа, кто это пробежал там в кустах? — не унимался Опу. — С такими большими-большими ушами.
— Не знаю, сынок, не знаю… Не успели выйти из дому, а ты уже начал приставать: «Это что да то что?» Я же не видел, кто там пробежал… Иди-ка вперёд, не отставай.
Мальчик послушался и пошёл первым.
— Вот он, папа! — вдруг закричал он и бросился к зарослям сухой травы, указывая на что-то пальцем. — Смотри, вон он побежал!.. Какие большущие уши!.. Вон он!
Отец быстро подошёл к Опу и схватил его за руку.
— Ты совсем бестолковый! — сердито сказал он. — Ведь я же просил тебя не кричать, чтобы не вспугнуть зверька… Вот поэтому я и не хотел тебя брать с собой.
— Но кто же это был? — возбуждённо и радостно глядя на отца, добивался мальчик.
— Я опять не успел разглядеть. Это мог быть даже дикий кабан… Иди лучше по самой середине дороги, подальше от кустов.
— Нет, папа, это не кабан. Он маленький. И высоко прыгает!
— Ну хорошо. Иди, иди… Только не нужно было так кричать.
— Это был заяц, малыш, — объяснил Ноби́н. — Здесь, в сухой траве, живут зайцы. То был заяц.
Опу уже раньше видел зайца, правда только на картинке, в букваре, когда учил букву «з». Но он никогда не думал, что настоящий заяц так высоко прыгает и что его вообще можно увидеть своими глазами.
Заяц! Живой! Прыгает совсем рядом! И это не картинка, не игрушка, а настоящий живой заяц с торчащими ушами! Опу просто не верится, что он на самом деле видел зайца.
Наконец за́росли кустарника кончились, и они вышли в поле.
Нобин рассказывал, сколько он выручил за продажу сладкого картофеля, который выращивал на своём поле. Потом крестьяне заговорили о том, что всё теперь дорожает, что на базаре сгорела лавка, что скоро Дину́ Гангули́ из их деревни сыграет свадьбу своей дочери, и о многом другом.
— Папа, а где же голубая сойка? — не вытерпел наконец мальчик.
— Вон смотри, сейчас она сядет на ту акацию.
Мальчик поднял голову и стал внимательно глядеть на верхушку ближайшего дерева. На поле то тут, то там росли кусты юю́бы, покрытые спелыми плодами. Опу с удивлением и восторгом рассматривал их. Несколько раз он пытался отойти, чтобы нарвать плодов, но отец всякий раз останавливал его.
