Мамонтенок Фуф - [8]

Харр видел все. Он провожал мамонтиху глазами, пока мог различить ее среди волн, потом довольно ухмыльнулся и пошел прочь от обрыва.

Всю остальную часть дня медведь потратил на розыски мамонтенка. И если бы он его нашел, то наш рассказ о бедном Фуфе можно было бы тут же и окончить. Харр обыскал несколько рощ, где обычно любила кормиться мамонтиха. Под вечер, усталый и голодный, он отправился за более легкой добычей, решив, что мамонтенок от него все равно не уйдет и съесть его еще успеет.

А Фуф так никогда и не узнал, почему так неожиданно и навсегда исчезла его мама. Не найдя ее там, где они расстались, мамонтенок совершенно потерял голову. Все вокруг — и раскидистые дубы, и тонкие березы, и ивы с бугристой серой корой и даже веселые ручейки, затерянные в траве, — все вдруг помрачнело, насупилось. Везде, куда ни глянь, мерещилось что-то злое и пугающее. Только тут до Фуфа дошло, что он уже с самого утра ходит совсем- совсем один. Мамонтенок заверещал и кинулся куда глаза глядят. Встревожив стайку темноглазых косуль, пришедших на водопой, он миновал мелкую речонку, с жалобным хныканьем заметался по каким-то полянам в россыпи красных и белых цветов и, наконец, мохнатым скулящим клубком выкатился на край равнины.

Здесь было просторно и тихо. Вечерело. Вдали, над неоглядными зарослями синеватой бизоньей травы, неторопливо плыли бурые спины быков, появлялись и исчезали сухие головки пугливых винторогих антилоп, проносились всхрапывающие лошади с короткими растрепанными гривами.

Лето к этому времени уже перевалило за середину. Самый жар миновал, но впереди еще были долгие дни дозревания диких злаков, короткие грозы с дрожащими в глубине сизых туч ветвями молний, и уж совсем далека была ясная затяжная осень в бескрайнем разливе желтого и голубого.

Трудно сказать, как дальше сложилась бы судьба Фуфа, если бы он не встретил в это время олененка, веселого бродягу Гая.

Гай вырос сиротой, потому что олени не воспитывают своих детей. Сразу после рождения маленький Гай был оставлен своей матерью и целыми днями скрывался в траве. Пока он не мог заботиться о себе сам, его кормили все проходившие мимо оленихи. Потом он подрос, научился есть траву, бегать и прятаться от врагов.

Гаю был год, и на голове у него уже ветвились небольшие рога. За время одиноких скитаний он многому научился. Он знал, что на равнинах надо остерегаться волков, особенно — зимой, а в лесу — росомахи или рыси, которые подкарауливают обычно у водопоя, затаившись где-нибудь на дереве. Знал он также и то, что ни бизоны, ни лошади, ни даже свиньи не причинят ему вреда. Как-то зимой за ним гнались волки. Спасся Гай тем, что успел забежать в самую середину бизоньего стада. Когда над окрестными сугробами появились оскаленные морды волков, могучие быки окружили кольцом коров и телят и выставили наружу свои грозные рога. Огромный, как носорог, вожак с глухим ревом бросился вперед. Волки отлично знали, что такое бизон в бою, и сочли за лучшее быстренько убраться. Стаде не прогнало Гая, и с ним он проходил в полной безопасности до самой весны.

Знал Гай и великое множество других уловок, не однажды спасавших ему жизнь. Словом, это был сообразительный и, несмотря на молодость, уже бывалый житель того далекого, дикого и буйного мира.

Однажды теплым полднем второй половины лета Гай, решив отдохнуть до вечера где-нибудь в тени, направился к роще. Он уже подходил к первым деревцам, когда его заставил насторожиться какой-то шум. Гай недоверчиво осмотрел частокол деревьев с густым подлеском, втянул вздрагивающими ноздрями душные лесные запахи и прислушался. Что-то нешуточное происходило совсем рядом, но ни с какой знакомой опасностью Гай этого связать не мог. Несколько мгновений любопытство боролось в нем с осторожностью. Пересилило любопытство. Гай тихо пролез сквозь заросли кустов и замер от удивления.

На небольшой круглой полянке шел отчаянный бой. Жирный черный хомяк с желтыми пятнами на боку из последних сил отбивался от хорька. Хорек был на удивление проворен. Его тонкое гибкое туловище мелькало в траве так, что за ним трудно было уследить. Казалось, что хорьков несколько. Хомяк еле успевал поворачиваться Он шипел, колотил перед собой когтистыми лапами и, затравленно вертя головой, щелкал в воздухе зубами. Юркий хорек напирал прямо-таки отчаянно. Наверно, для хомяка дело кончилось бы плохо: уж очень он был жирен и неуклюж. Но тут случилось совсем неожиданное. Из кустов напротив, сверкнув на солнце, ударила струя воды. Хомяк тут же ткнулся носом в траву и закрыл глаза — для него это было уже слишком. Получил свое и нахрапистый хорек — струя угодила ему прямо в оскаленную морду. Он крутнулся волчком, полузадушенно взвизгнул и мгновенно исчез. Еще быстрее, пожалуй, простыл бы след Гая, но в тот момент, когда его упругие ноги напряглись для гигантского прыжка в сторону, он увидел небольшого мохнатого мамонтенка. Фуф с удовольствием окатил водой из хобота драчунов и теперь с большим сомнением смотрел на Гая. Он тоже только что заметил его. Одного взгляда было достаточно, чтобы искушенный Гай понял: этот лопоухий зверь ему не страшен.