Мама. 48 откровенных историй, рассказанных взрослыми о своих мамах - [28]

И тем не менее, выстояла, выдержала, не ожесточилась, не научилась ненавидеть, а каким-то невероятным образом, сохранила жизнерадостность и удивительнейшее чувство юмора.

Когда я представляю маму молодой, то вижу следующее.

Юная двадцатилетняя девочка, уже с двумя детьми на руках. Живет в деревне, где нет ни горячей воды, ни отопления, ни минимальных удобств. У нее двое детей, работа, грядки, хозяйство (корова, свиньи, козы, куры), готовка, уборка. Помощи, кроме как от себя, ждать не откуда.

И если человек таких условиях не сошел с ума, не ожесточился, воспитал детей, получил заочное образование, а самое главное остался ЧЕЛОВЕКОМ – просто безграничное восхищение до неба!

Мне мама с самого моего рождения в голову всеми правдами и неправдами вкладывала одну мысль: нужно получить образование и стать независимой. Нужно всегда и в любых обстоятельствах смочь себя и своих детей обеспечить.

Я не помню каких-то специальных бесед, когда мама мне говорила о важности высшего образования. Это всегда было как-то так мимоходом. Всегда ненавязчиво.

Но тем не менее к семнадцати годам я очень сильно хотела получить высшее образование. Меня интересовали не мальчики или дискотеки, а только возможность учиться в университете. Без высшего образования я себя чувствовала неполноценной. Мое высшее образование – это духовная и финансовая заслуга моей мамы.

Любимая поговорка мамы – дай Бог детей, а в детях счастье. Если счастье действительно в этом, то сейчас моя мама (я думаю) счастливый человек! Дети выросли почти такими, как она мечтала.

Мама моя – неимоверно сильный человек, способный выстоять, по-моему, в любых условиях. И если во мне есть хоть толика какой-то силы, то это от мамы!

Мама, люблю тебя до неба и благодарна тебе безмерно!

31

Полина Матвеева

Одно лицо.

Я прохожу мимо зеркала и мельком выхватываю на своем лице улыбку. Чужую. Я замираю, касаюсь лица, вглядываюсь в свое отражение и пытаюсь поймать эту лукавую тень.

Оп! Вот она!

Она змейкой пробегает от верхних губ и, едва тронув скулы, теряется в морщинках в уголках глаз. Незаметная и в то же время меняющая мое лицо на другое.

Лицо моей матери.

***

Я родилась похожей на отца. С черно-белой фотокарточки на меня смотрел, насупив брови, щекастый мальчик с пухлыми губами и серьёзным взглядом миндалевидных глаз. «Просто одно лицо!» – удивлялись знакомые, глядя на меня и папу, и добавляли: «Если девочка похожа на отца, то её жизнь будет счастливой!»

Тогда у меня были смутные представления о счастье, но сходством с отцом я очень гордилась и пыталась ему подражать. Позже мы, такие похожие с ним, потеряем связь и станем говорить на разных языках. И став старше, я начну ненавидеть отца, а вместе с ним и себя.

***

«Тише-тише, мама рядом, всегда рядом».

Мама другой породы. Маленькая и гибкая, она хрустально смеется, искрится радостью и энергией, как шампанское в тонком бокале. Она носит локоны и яркую помаду, а еще что-то лёгкое и звенящее. В детстве она мне казалась райской птицей. А я – птенец, свалившийся с другого гнезда.

Мама пела мне романсы вместо колыбельных и читала наизусть Блока и Есенина. Я не понимала всех любовных терзаний, но завороженно слушала её голос. От неё в наследство мне досталась любовь к литературе, искусству, хорошим фильмам, а еще музыкальность, вкус и болезненная чувствительность.

Я шла к ней за утешением, когда было больно, когда не находила понимания окружающих и терпела неудачи. Я, захлебываясь, рыдала у нее на коленях, а она говорила о главных вещах, которые, она обещала, я пойму позже, став взрослой. Она, талантливая актриса, рассказывала истории из жизни, подбадривала и направляла. Она превращалась в воинствующую птицу, защищая меня. А я смотрела на нее, вдохновлялась, училась быть сильной и справляться с трудностями самостоятельно. Я и не заметила, как переросла её, став для неё мамой.

В детстве она оберегала меня, словно курица-наседка, не позволяя сделать и шагу из родной тёплой клетки. Окружала заботой со смесью беспокойства и тревоги, и, конечно, эта микстура не шла мне на пользу. Замкнутому и тихому ребенку было душно под таким тяжёлым одеялом материнской любви. «А у перепеееелочки ножки боляяят…» – пела она, а я себя ощущала этой бедной больной перепёлкой и жалела себя. Я училась бояться, быть настороже и не доверять людям и миру.

Позже я буду воевать с матерью за право быть свободной от неё и иметь своё лицо. С яростью буду стирать этот образ «клуши»-домохозяйки, недалекой и серой, живущей урывками между работой, кухней, дачей, интересами своих детей и мужа. Буду клясться, что никогда-никогда-никогда такой не стану. Начну бояться рутины и семейной жизни со скучными вечерами. С головой уйду в работу, учебу и хобби, только бы не закиснуть в жизненном болоте. И, не дай Бог, самое жуткое – похоронить навсегда свои мечты.

Внутри я выращу осуждение. Высокое, колючее и ядовитое. Чтобы защитить себя от той, на которую не хочу быть похожей.

***

Улыбка растворилась в серо-зелёных глазах.

На меня из зеркала смотрела женщина. Локоны до плеч, плавная линия подбородка, мягкий свет на щеках, тонкие губы и озорные искорки в глазах. Фотография мамы. Женщина кивнула мне, как старой знакомой, и вернула мне улыбку.