— Ну, Марго, — с сияющим лицом обратилась она к девочке, — этой работой ты действительно отличилась. Венок сделан отлично, и я могу гордиться тем, что он выполнен в моей мастерской. А ты, милая, которая одна, без посторонней помощи его изготовила, не можешь оставаться у меня простой ученицей. С этого дня я назначаю тебе жалованье десять рублей в месяц и делаю тебя младшей мастерицей, несмотря на то, что ты еще маленькая десятилетняя девочка. Надеюсь, ты довольна таким решением?
Довольна ли она? Ах, Марго показалось, что все это она видит и слышит во сне — и похвалы хозяйки и завистливые взгляды мастериц. В ее маленькой душе расцвели новые радостные надежды. Раз ей назначили жалованье, она будет помогать Иванке, будет откладывать и копить деньги на поездку в Париж.
«Париж… Париж… Милая родина… Дорогой Поль… Добрый дедушка Ришар… Неужели я увижу вас всех?» — пронеслось в голове Марго.
Между тем, лишь только Евангелика Денисовна вышла из комнаты, как мастерицы заволновались, заговорили все сразу.
— Вот и праздник! Дождались! Того и гляди, всех нас повыгонит Нештиха, одну любимицу свою в помощницах у себя оставит. Выискала мастерицу!..
— Уж это как пить дать будет, выгонит из-за Маргошки всех до одной.
— А венок хорош, слова против этого сказать нельзя, — шепнула, подзадоривая всех, Геня.
— Молчи, Генька, уши нарву! — рассердилась мастерица Ляля.
— Что-ж, уши оборвете, да толку-то мало: я-то буду без ушей, а венок свой Маргариточка в магазин потащит, и новая мастерица между вами будет, — не унималась Геня. — Еще, пожалуй, ее за старшую над вами поставят.
— Ну, это дудки… Не позволим мы.
— Что вы там шепчетесь. Работать сейчас. Какие могут быть разговоры в рабочее время! — снова неожиданно появляясь на пороге мастерской с картонкой в руках, строго прикрикнула Евангелина Денисовна на разболтавшихся цветочниц. — Евгения, ты что там опять баламутишь? — еще строже обратилась она к Гене.
— Что вы на меня поклеп возводите, Евангелина Денисовна!.. — плаксивым тоном пропищала та. — Я тихонько сижу, никого не трогаю, никому не мешаю. Зря только обижаете…
— Молчать!
— Не могу я молчать, когда зря обижаете!
— Сию минуту молчи!
— Хочу, да не могу. Сам язык болтается, никак не удержать, — к общей потехе ответила Геня.
— Вот я тебя накажу, тогда он перестанет болтаться, — рассердилась хозяйка.
— А я кричать стану. Все соседи соберутся и увидят, как вы бедную сиротку мучаете, всем на вас нажалуюсь тогда.
— Ступай в угол сейчас, дерзкая девчонка! — закричала Евангелина Денисовна.
— В который, мадам? Здесь четыре угла, по дороге заблудишься.
Геня с каждой минутой становилась все резче и смелее. Она знала, что хозяйка побоится бить ее в присутствии мастериц.
Евангелина Денисовна буквально задыхалась от гнева.
— Гадкая девчонка. Ты у меня дождешься! Выгоню тебя на улицу! — продолжала она кричать на всю мастерскую.
— А я по улице пойду и каждому встречному рассказывать стану, как вы здесь нас бедных мучаете, истязаете. Ни слова не утаю. То ли будет любо-дорого! — тянула в ответ разгневанной хозяйке плаксивым голосом из угла Геня.
Мастерицы фыркали, смеялись украдкой. Девочки замирали от страха за участь Гени.
Но вид очаровательного венка из белых роз, вышедшего из-под рук Марго и снова попавшегося на глаза госпоже Нешт, был так хорош, что Евангелина Денисовна махнула на этот раз рукой на все дерзости Гени и занялась укладыванием венка в принесенную картонку.
* * *
— Госпожа мастерица идет, кланяйтесь ей пониже!
— От горшка два вершка, а туда же! Важничает!
— Подумаешь, есть чем гордиться!
Так насмехались мастерицы, наскоро одеваясь в передней и искоса поглядывая на Марго, зачем-то вышедшую в переднюю.
Неожиданно пред ними, словно гриб, выросла вертлявая фигура Гени.
— Тошнехонько вам, чай, что Маргошку, эту карлицу самую, вам в товарки навязали? — лукаво поблескивая глазами, спросила она девушек самым невинным тоном.
— Не твое дело! — сердито отрезала Ольга, не глядя на нее.
— А вы потише со мною, миленькая… Авось Генька пригодится. Не плюй в колодец — пригодится воды напиться, — снова захихикала Геня. — А хотите, девицы, чтоб и венка не стало и чтобы Маргошка в мастерицы не попала?
— Да как же ты сделаешь это? — изумленно воскликнули все три мастерицы.
— Да уж это мое дело. Только никто из вас меня не выдаст?
— Понятно, не выдадим! Ума ты рехнулась, что ли?
— Ну, так по рукам… Я вам услужу, а вы меня за это от хозяйки защищайте. Будете?
— Будем, будем защищать! Не бойся, Геня.
— Ну, теперь ступайте по домам, и нам, девочкам, время спать ложиться. Да, кстати, обещал, что ли, этот нищий мальчуган прийти завтра в праздник к Марго?
— Обещал, обещал, как же.
— И с обезьянкой своей?
— И с обезьянкой, да.
— Ну, стало быть, как Филя-простофиля говорит, дело в шляпе. Спокойной ночи; послезавтра придете, и дело будет уже сделано, — и Геня быстрой птицей выпорхнула из прихожей, промчалась по мастерской и исчезла в полутемной заставленной шкафами комнате, где спали девочки-ученицы, жившие на всем готовом у мадам Нешт.
