Малютка Марго - [33]
— Никто не смеет обижать Нини. Кто попробует сделать это, тот будет иметь дело со мной, — не раз строго говорила цветочницам мадам Нешт. Филя была специально приставлена в няньки к Нини.
Сейчас Нини сидел подле хозяйки, обвязанный, как ребенок, салфеткой вокруг шеи. Это делалось для того, чтобы как-нибудь не запачкалась белоснежная шерстка всегда чистенького и пушистого кота.
Съели суп, на второе подали отварное мясо с вареным картофелем. Хозяйке принесли отдельное блюдо — кисель.
Кисель был любимым блюдом Евангелины Денисовны. Она заранее уже улыбалась от удовольствия, при виде Фили, несшей тарелку с дымящимся кушаньем. От киселя шел пар и вкусный аромат сушеной черной смородины. Предвкушая наслаждение, мадам Нешт поставила перед собой тарелку и взялась за ложку.
Вдруг ложка выпала из руки хозяйки, а лицо ее, улыбавшееся и довольное еще за минуту до этого, внезапно исказилось гримасой отвращения.
— Какая гадость! Тьфу! Тьфу! Тьфу! — то отплевываясь, то зажимая рот салфеткой, забормотала Евангелина Денисовна с покрасневшим от гнева лицом.
— Кто варил кисель? Васса? Позовите Вассу, — приказала она, едва переводя дух.
Появилась Васса, толстая, высокая женщина, в засаленном полосатом переднике.
— Что это за ужас? Попробуйте! — протягивая ей ложку с киселем, негодующим тоном говорила хозяйка.
Та попробовала киселя с ложки и тоже стала отплевываться и строить невольные гримасы.
— Ах, она негодная девчонка! Видела я, как сыпала она что-то у плиты! — возмущенным тоном заговорила Васса. — Думала я, сахар это она, чтобы подсластить, угодить хозяйке, а тут иное, вишь, совсем дело вышло. Ах, ты негодница, негодница, постой ты у меня! — грозила кухарка кому-то толстым пальцем.
— Кто негодница? — ничего не понимая, спросила хозяйка.
— Да Генька ваша… Прибежала торопить меня обед подавать, а сама так и юлит, так и юлит, — жаловалась Васса.
Евангелина Денисовна даже в лице изменилась.
— Геня, поди сюда! — коротко и зловеще позвала она девочку.
Все замерли на своих местах, все поняли, что несдобровать теперь проказнице Гене, и каждая втайне пожалела девочку. Но Геня, как ни в чем не бывало, встала, со своего места и подошла к хозяйке, и в лице ее не замечалось ни малейшего страха, ни малейшего смущения.
— Это ты насыпала соли вместо сахара?
— Да, я, — спокойно, к общему удивлению, ответила Геня.
— Нечаянно?
— Нет, кажется, нарочно.
О, это было уже слишком. Полное лицо Евангелины Денисовны побледнело, как полотно. Руки у нее затряслись.
— Ага! — произнесла она так значительно, что мастерицы и девочки вздрогнули поневоле. — Подойди-ка сюда поближе и повтори то, что сказала сейчас.
Нимало не смущенная Геня придвинулась на шаг к хозяйке и произнесла вторично:
— Я сделала это нарочно.
Тогда хозяйка протянула ей тарелку с киселем, сунула в руку ложку и тоном, не допускающим возражений, произнесла коротко:
— Ешь!
Геня слегка подалась назад.
— Ешь сама эту гадость, раз ты хотела угостить меня ею, — еще суровее произнесла госпожа Нешт.
— Держите, держите ее! — кричала хозяйка…
Геня молча, с покорным видом, взяла ложку, зачерпнула ею из тарелки горячего киселя и поднесла было ко рту. Но тут случилось нечто совсем непредвиденное.
Левая рука Гени опустилась, полная до краев горячей алой жидкости тарелка выскользнула и упала прямо на белоснежного Нини, безмятежно восседавшего на своем стуле подле хозяйки.
— Мя-а-а-а-а… — отчаянно заорал несчастный ошпаренный и испуганный котишка и волчком закружился на одном месте.
— А, так-то ты, дрянная, безжалостная девчонка! — взвизгнула Евангелика Денисовна и, схватив на руки кота, залепленного алой кисельной жижей, понеслась вдогонку за Геней.
Та, со скоростью стрелы, бросилась от разъяренной Евангелины Денисовны. Получилась суета и шум невообразимый.
— Держите ее, держите! — кричала хозяйка, все больше и больше отставая от ускользавшей от нее дерзкой девчонки.
— Каррраул, меня хотят заставить теперь съесть самого кота! — вопила Геня в свою очередь.
— Мя-а-а-а-а… — продолжал неистово мяукать несчастный Нини. А мастерицы и девочки давились со смеха.
— Заказчицы пришли, — заявила с порога Васса, прекратив этим сразу всю происходившую здесь суматоху.
Все еще красная от гнева и трясущаяся от злобы, хозяйка быстро передала Нини одной из девочек, приказав сделать примочку пострадавшему коту и хорошенько вымыть его и, пригрозив Гене небывалым наказанием, поспешила к заказчицам.
Глава XXXIX
Снова Иванка и Яшка
— Смотрите, смотрите! Кто это такой?
— Батюшки, никак трубочист!
— Негр, вернее.
— Миленькие, да он не один. Глядите, из-за пазухи голова торчит чья-то.
— Да, голова, и лохматая.
— Полно вам сочинять! Это просто мальчик с обезьяной, — вмешалась мастерица Ольга.
— Ну, конечно, мальчик с обезьяной, — согласились сразу цветочницы.
Посреди кухни стоял Иванка: из-за пазухи у него выглядывала потешная мордочка Яшки. Он только что с черного хода пришел в цветочную мастерскую и попросил Вассу вызвать Марго.
Но Васса, которую появление оборванного болгарина порядком напугало, вызвала сюда, вместо Марго, трех старших мастериц. За ними заглянули в кухню Геня, Роза и Маша. Одна только Марго продолжала сидеть на своем обычном месте в мастерской и усердно работала над венком, который поручила ей Евангелина Денисовна.
